Чистая работа - Ла Плант Линда (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗
Она не увидела также, как он забарабанил в дверь комнаты, где работала их бригада, и весело произнес:
— Ну что, все собрались? Сейчас приведу себя в порядок, и начнем совещание.
Ленгтон медленно пошел к себе в кабинет, никто не замечал, как ему больно и нелегко. Он захлопнул за собой дверь, опустил шторы, открыл портфель, вынул пузырек с таблетками, проглотил несколько штук и запил холодным кофе, который стоял у него на столе.
Анна пошла в столовую, купила сэндвич и кофе, чтобы поесть у себя. Она переговорила с водителем, который доедал яичницу с жареной картошкой, и только дошла до своего стола, как открылась дверь кабинета Ленгтона и он энергично вошел в комнату бригады. Было совсем незаметно, что он сильно устал или болен. Хлопнув в ладоши, он начал:
— Так, все за работу! Интересный разговор у меня был с Верноном Крамером…
Анна ела сэндвич, а Ленгтон тем временем крупными буквами писал на доске, рисовал стрелки, которые связывали подозреваемых, обводил имя Каморры — их главную цель. Закончив, он отбросил маркер в сторону, упер руки в бока и горделиво посмотрел на Гарри Бланта и Майка Льюиса:
— Ну, теперь ваша очередь!
Блант и Льюис подробно рассказали о том, как они искали место жительства Каморры. Начали они с проверки улиц и списков избирателей, но ничего не обнаружили. Опросили агентов по недвижимости, которые работают в Пекэме, поискали, где могут находиться дома, возможно принадлежащие Каморре, но все было впустую. Анализ газетных статей и выпусков теленовостей тоже ничего не дал, не считая звонков от психов.
Ленгтон слушал раздраженно и нетерпеливо, никто не сообщал ничего нового. Даже об убийстве Мерфи известия были неутешительные: оба участника убийства все еще сидели в Паркхерсте, а Красиник так и не вышел из своего странного состояния, более того, теперь он даже не мог самостоятельно питаться.
Время двигалось к шести, все уже порядком устали и подумывали о том, как бы поскорее разойтись. Возмутителем спокойствия неожиданно выступила Грейс. В «Ивнинг стандард» она прочла о том, что компания по переработке отходов обратилась в полицию, после того как в мусорном контейнере кто-то обнаружил человеческую ногу.
Ленгтон закрыл глаза и покачал головой:
— Ну, ты даешь, Грейс. А мы-то тут при чем?
— Этот контейнер привезли из соседнего с Пекэмом района, пока что экспертиза установила только, что нога вместе со ступней, а носок и штанина от спортивного костюма…
Ленгтон подошел к Грейс:
— И что теперь? Грейс, уже почти шесть часов, при чем тут наше расследование?
— Сэр, нога принадлежит взрослому черному мужчине примерно двадцати пяти лет.
— Ну и…
— Мы ищем Каморру, мы знаем, что он, скорее всего, живет в Пекэме, а вы только что сказали, что Джозеф Сикерт в бегах и есть вероятность, что он обратится к Каморре. Фоторобот, составленный инспектором Тревис, напечатан во всех газетах…
— О господи, — тихо сказал Ленгтон и потер лицо. — Я тебя слушаю. Я тебя слушаю…
— Ногу все еще исследуют, результаты будут завтра, но я подумала, что на это стоит обратить внимание. Дело в том, что по анализам можно определить, болел ли этот человек серповидно-клеточной анемией.
— И тогда с этой ногой мы делаем большой шаг вперед! — пошутил Ленгтон, и напряжение в комнате сразу разрядилось.
Получив напоминание о том, что завтра надо собраться рано утром, все начали расходиться.
Раздраженная и взвинченная до предела Анна поехала домой. Она сделала себе горячего шоколада и тост с сыром и устроилась в постели со свежими газетами, в том числе и с той, где была напечатана статья о найденной мужской ноге. Анна вздохнула, отложила газету и подумала, что утром в первую очередь надо сделать то, чего раньше она никогда не делала: позвонить на работу и сказать, что она заболела.
Анна чувствовала, что ей надо ненадолго отстраниться и от следствия, и от Ленгтона. Все совещание она просидела молча, Ленгтон сам подробно рассказал о беседе с Крамером. По ее ощущениям, работы у нее почти не было, и ей это совсем не нравилось. Она знала: Ленгтон всячески скрывает, что ему нездоровится, и горстями глотает таблетки. Если кому и нужно передохнуть, так это ему, но утром он первым придет на работу, в этом она не сомневалась, как и в том, что он будет принимать все больше лекарств, которые дают ему силы проводить свои совещания.
Анна отпила шоколада. Он уже остыл, и тост свой она тоже не доела. Завтра она внимательно перечитает все документы по следствию. Она назначит еще пару встреч и решит, нужно ли поднимать вопрос о пересмотре дела и призывать Ленгтона к ответу. Ей было непривычно разделять свои личные чувства к нему и их служебные отношения, но она уже оставила всякую надежду на то, что они смогут быть вместе. Анна вовсе не считала это предательством: если Ленгтон выходит из-под контроля, его нужно отстранить — для его же блага.
Глава 12
Анна позвонила Грейс и попросила ее передать шефу, что накануне вечером, похоже, простыла и что, если завтра не станет лучше, она вызовет врача.
После этого она набрала номер бригады, которая пыталась установить, каким образом отрезанная нога оказалась в мусорном контейнере, и поговорила с ними как детектив-инспектор по делу об убийстве Гейл Сикерт и ее младшей дочери. Далее она связалась с администрацией тюрьмы в Уэйкфилде и договорилась о том, чтобы ей разрешили побеседовать с Идрисом Красиником, осужденным за убийство Карли Энн Норт. Организовав эти встречи — одну утром, другую вечером. — Анна села за стол и, как Ленгтон, принялась читать материалы по делу номер один, делу номер два, номер три и номер четыре.
Убийство Гейл Сикерт было делом номер один. Сначала они знали ее по девичьей фамилии Данн, но когда она сняла дом, то была уже замужем за неким Дональдом Саммерсом. Они не имели никаких сведений об этом человеке, не знали, чем он занимался, где проживал и был ли вообще жив. Им было известно лишь, что Гейл, когда они беседовали с ней в самый первый раз, называла своим сожителем Джозефа Сикерта и к тому времени уже пользовалась его фамилией. Вернон Крамер упоминал даты, когда он приезжал к сестре Артура Мерфи, и выходило, что Гейл и Джозеф Сикерт стали жить вместе всего за несколько недель до того.
По своей записной книжке Анна проверила, когда она ездила к Гейл еще раз, чтобы разобраться с фотографией. Тогда на нее налетел разъяренный Джозеф Сикерт, который угрожал, что сделает с ней то же, что и с ее дружком.
Анна читала свои подробные записи дальше. Как раз перед судом над Артуром Мерфи ей позвонила Берил Данн, встревоженная судьбой своей дочери. О самой Гейл не было слышно ничего до тех пор, пока на участке, или, как выражался Ленгтон, в свинарнике, не обнаружили ее полуразложившееся тело. Бригада обнаружила и тело младшей дочери Гейл, по крайней мере нашли детскую челюсть. Сейчас искали Сикерта и двух других детей.
Делом номер два было убийство Карли Энн Норт. Идрис Красиник попробовал облегчить свою участь, назвав имена сообщников. После этого в одном из общежитий напали на Ленгтона, а Идрис, узнав об этом, отказался от своих показаний и начал даже утверждать, что он вообще ничего не говорил полиции. Ленгтон попал в больницу, чуть не умер, но нападавший не найден, обвинение никому не предъявлено. Дело Идриса направили в суд и попытались объявить его частично вменяемым, но судья все равно дал ему пятнадцать лет. Идрис упорно отказывался говорить о нападении и о своих сообщниках, сказал, что выдумал их имена, он твердил, что его пугали магией вуду, если откроется, что он сказал хоть самую малость. Слово «вуду» Анна подчеркнула, хотя Ленгтон и не считал, что это хоть сколько-нибудь важно для следствия.
Расследуя убийство Ирэн Фелпс с помощью фотографии Артура Мерфи и Вернона Крамера, которую дала ей Гейл, Анна лицом к лицу столкнулась с человеком, позднее опознанным как Рашид Барри. Этот Рашид Барри был связан с Сикертом — доставал ему лекарства от серповидно-клеточной анемии. Барри был связан и с Каморрой, о котором было известно, что он занимается незаконным ввозом в страну людей, и который одно время жил в том же общежитии. С Каморрой был связан и Сикерт, вполне вероятно, что именно Каморра организовал нелегальный приезд Сикерта в Англию.
