Жертва для магистра (СИ) - Питерский Ярослав Михайлович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
— Дядя, Сережа она совсем с ума сошла! Дядя Сережа! Она всех хочет убить! Забери меня от сюда!
Сергей, напугавшись от такого напора мальчика — растерянно гладил его по голове:
— Успокойся, Матвейка! Успокойся! Все кончено! Ей никто не даст ничего больше сделать!
Малеев посмотрел на Раису Павловну и спросил:
— Ну! Как вас там — Врубич или Маркова, где Ирина Павлова?!
Женщина, опустив глаза в пол, нервно перебирала в руках носовой платок. Ее растрепанные седые волосы делали ее похожими на ведьму.
— Я, не знаю, она нас тут заперла и ушла куда то…
— Ну, а вы то вы?! Кто такая? В деревне вас знают как Врубич, в городе все остальные как Маркову?
— Это было давно, это дом моих родителей. Врубич — моя девичья фамилия. Мой муж — Петр Андреевич Марков, умер пять лет назад. Поэтому, Маркова моя настоящая фамилия.
— А Александр Врубич? Кем он то вам приходится?! — спросил Стас.
Маркова посмотрела на него и грустно ответила:
— Сашка, брат мой младший.
— Так вы знали, что ваш Сашка творит?!
Женщина вновь, опустила глаза в пол, и печально вздохнув, тихо молвила:
— Да, но я не виновата, он угрожал мне постоянно, а после отсидки, на работу, устроится — не было не каких шансов. Вот он меня в этот дом и пристроил.
— Хм, так вы еще и судимая?
— Да, я сидела за воровство, хищение так сказать социалистической собственности, ну, а потом поехало пошло…
— А зачем он вас в этот дом пристроил, он что знал, что женится на Ирине?
— Не знаю, я честно не знаю, но я полюбила эту семью привязалась к ней. А, что у Сашке было на уме, честно не знаю, он с детства скрытный был. А вот Андрюшка — тот наоборот, все рассказывал мне, а Сашка, тот как Штирлиц. Но мне все равно было, я вон и мальчика полюбила, своих то детей у меня нет и не будет старая я уже, а Матвей мне как сын.
— А куда могла пойти Ирина?!
— Не знаю, она сказала, что будет искать выходы. Как уехать нам из города. Говорила, что все перекрыто! И на самолете вряд ли лететь можно, поезд тоже опасно, она, куда то уехала на машине.
Стас посмотрел в угол. Там стояли толстые спортивные сумки:
— А это, что вещи вы собрали?
— Да она вещи собрала и мне сказала собирать, когда Нину Сашка из дома увез, она нас с Матвеем сюда спрятала, сказала, что б мы сидели тут и ее ждали. Потом приехала взволнованная и дерганная. Сказала, что менты Сашку замели и ехать придется без него.
Малеев присел рядом с Раисой Павловной на кровать и закурив сигарету спросил:
— Вы, что ж верите ей, что она вас собой хотела взять? Она вон племянника, не пожалела, довела его до самоубийства! Кстати, вы не знаете, где его держали когда он пропал два дня?
Маркова тяжело вздохнула:
— Тут, наверное, скорее всего. Сашка здесь многих держал, не угодных прятал. Он вообще сволочь! Превратил дом наш родовой — в какую то явку преступную.
— Так вы знали, что Ирина, вас не возьмет?! С собой.
— Да, я догадывалась и думала при удобном случае убежать. Ирина тоже очень страшный человек — она даже вроде любя свою мать. И мою подругу. Поверьте, я успела полюбить Зинаиду Павловну. Так вот Ирина использовала ее, ее болезнь. Она не останавливалась не перед чем!
— А куда могла она пойти, к кому обратится, где ее искать?
— Хм, не знаю, она не сказала. Единственное что говорила на последок — мол, сидите и ждите, пожрать вон оставила и воды, — Маркова кивнула на маленький столик в углу, на котором, лежали банки с консервами и стояла большая, пластмассовая бутылка, с минералкой.
Тут подал голос Матвей. Он, отстранившись от Сергея, громко сказал:
— Я знаю! Она сказала, что пошла сначала отдать долг, а потом купить билет на автобус междугородний. На автобусе проверок нет.
— Какой долг, денежный? — переспросил его Стас.
— Не, она сказала, что один человек остался без расплаты.
Стас хлопнул себя по ноге и крикнул:
— Черт, она пошла к Нине, я это чувствую! Искать ее — она и пошла!
Нина лежала на больничной кровати. Уютная двухместная палата святилась белизной чистого кафеля и блеском никелированных дуг кровати и штатива капельницы. Тишина больничного убранства нарушалась голосами медсестер и скрипом каталок в коридоре. Нина обвела палату взглядом. Соседняя кровать была аккуратно заправлена. Нина хотела поднять руку, что бы привстать с постели, но ее не пустил щупалец капельницы, который, острой иглой, впился в вену. Прозрачная толстая нить трубки уходила в верх по штативу — к небольшому бутыльку с лекарством. Нина посмотрела на емкость и увидела, как маленькие пузырьки от воздуха мечутся за стеклом флакона. Женщина расслабилась и откинулась на подушку.
Господи! Какой страшный февраль ее жизни! Такое развитие, страшное развитие событий. Горе и гнев, беда и любовь предательство и подлость, смерть и отчаяние! Жизнь, этот бренный короткий, момент существования души в ее теле, такой мучительный и тягостный! Нина верила в бога, ее сознание просила у создателя спокойствия. Сын, ее единственный сын! Эдик. Мальчик так и не ставший мужчиной, юноша — запутавшийся в своих внутренних противоречиях. Эдик, где сейчас его душа?! Господи, прости его за грехи его! Он не виновен в своих поступках! Неужели, неужели Ирина говорила правду?! Проклятая секта, проклятые люди — толкнувшие шестнадцатилетнего мальчика на богохульство! Господи дай силы!
Нина левой рукой нащупала маленький нательный крестик на груди и закрыла глаза. Мягкие волны сна обволакивали ее. Нина погрузилась в полудрему. Слишком много сил и нервов отняли у нее последние часы.
Она очнулась от прикосновения металла ее коже. Слабое жжение в районе предплечья заставило приоткрыть лаза. Нина увидела перед собой женщину в белом халате, колпаке и марлевой повязке на лице. Она склонилась над Ниной, ставя укол ей в руку. Маленький, пластмассовый шприц, зажатый в белой перчатке — выдавил из своего чрева лекарство. Нина не испугалась, а лишь слабо улыбнулась.
— Что вы мне ставите? — спросила она у медсестры.
Но та ничего не ответила. Посмотрев на иголку шприца, медсестра выпрямилась и бросила его в угол палаты на пол. Нина удивилась такому поведению медички. Сорить в палате, которую будет убирать ее коллега! И тут Нина вздрогнула. Какое то не хорошее предчувствие прогнало расслабленность и полудрему. Нина взглянула в глаза медсестры. И хотя лицо прикрывала марлевая повязка, Нина узнал этот взгляд, полный ненависти и злобы. Нина подняла руку, увлекая за собой шланг капельницы. Ее иголка выскочила из вены. Из нее забил фонтанчик лекарства. На руке выступила капля крови и упала багровой кляксой — на белую простынь. Медсестра медленно стянула повязку с лица. Это была Ирина. Она зловеще улыбалась и приложив палец к губам прошептала.
— Тсс, тихо! Тихо не надо кричать, все равно тебе уже никто не поможет! Сейчас лекарство, начнет действовать и ты просто уснешь, уснешь, и все! Но, прежде, чем ты потеряешь сознание я хочу тебе на последок сказать, что все в этой жизни имеет цену, за которую приходится платить! Ты влезла в мою жизнь, а я за это заберу твою — вот такой бартер.
Нина попыталась ей, что-то сказать в ответ, но не смогла, она почувствовала, что ее голосовые связки не слушаются команд мозга.
— На этот раз, все кончено, тебя уже никто не спасет! Лекарство уже в крови — это сильный и хороший наркоз! Я, ввела тебе очень большую дозу. Ты просто не проснешься.
Нина с ужасом поняла, что действительно на этот раз зло победит. И ей стало жаль, причем жаль не себя, не своей жизни, а жаль этого несправедливого конца, несправедливого завершения ее мук! Нина закрыла глаза, но не смогла даже заплакать. Слез не было. Она лишь судорожно вздохнула, пытаясь, словно на прощание втянуть в легкие как можно больше воздуха — последнего воздуха из этой жизни.
Но в этот момент послышались крики и шум борьбы в коридоре. Ирина с опаской оглянулась на дверь. Сквозь рифленое и мутное стекло она увидела силуэты людей. Один из них размахивал руками и громко кричал низким голосом.
