Химия смерти - Бекетт Саймон (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Мне все же – может, и по наивности, – казалось, что он прибережет свои наиболее резкие выпады для проповедей. Увы, недооценил я способность Скарсдейла устраивать сюрпризы, так же как и его решимость сколотить политический капитал на своей новоприобретенной значимости. Словом, как и прочих жителей, меня врасплох застало его объявление, что в мэрии созывается общественное собрание.
Сие мероприятие состоялось в ближайший понедельник после обнаружения трупа Лин Меткалф. Днем раньше ее отпели. Обнаружилось, как ни странно, что в отличие от поминок по Салли Палмер на этот раз Скарсдейл внутрь церкви прессу не допустил. Помнится, я даже задался циничным вопросом: «Что перевесило: сочувствие к убитой горем семье или же желание утереть нос журналистам?» Подойдя ближе, я убедился, что мой цинизм вполне оправдан.
Сама мэрия представляла собой низкое утилитарное здание, стоявшее чуть позади центральной лужайки. Тем утром, по дороге в лабораторию, я из машины увидел, как Скарсдейл надменно руководит работой Тома Мейсона в прилегающем к мэрии садике. Сейчас в воздухе витал запах свежескошенной травы, а живая изгородь из тиса выглядела опрятно подрезанной. Ничего не скажешь, старик Джордж со своим внуком время даром не теряли. Даже лужайка, к которой и так-то не придерешься, оказалась подстриженной заново, и теперь, осененный старым раскидистым каштаном, весь участок вокруг памятника Деве-мученице смотрелся настоящим парком.
Я, впрочем, сомневался, что травку причесали исключительно ради нас, простых жителей. Получив от ворот поворот во время поминовения Лин Меткалф, пресса ухватилась за собрание общественности. Точнее, за пресс-конференцию: ничем иным это сборище и не назовешь. Понимающе хмыкнув, я прошел внутрь. У входа стоял потный одышливый охранник – Руперт Саттон. Он неохотно мне кивнул, явно осведомленный о падении моих акций с подачи пастора.
В мэрии уже царили давка и духота. В дальнем простенке размещался небольшой подиум с парой стульев и накрытыми козлами, сходившими, надо полагать, за столик президиума. Перед одним из стульев поставлен микрофон. По центру, напротив подиума, расставлены скамейки с откидными деревянными сиденьями, оставляя тыльную часть и боковые проходы свободными для телеоператоров и журналистов.
К моменту моего появления все места оказались занятыми, но потом в углу, где посвободнее, я увидел Бена. К нему-то я и подошел.
– Не думал, что увижу тебя здесь, – сказал я, оглядывая набитый зал.
– Да вот, решил послушать, что скажет этот жалкий ублюдок. Какого ядовитого дерьма он наварил на сей раз...
Бен на добрую голову возвышался над большинством из присутствующих. Я отметил, что кое-кто из тележурналистов задумчиво на него поглядывал, но, похоже, репортеры так и не решились взять у него интервью. А может, просто не хотели потерять занятые места, кто их знает...
– Слушай, а из полиции-то вроде никого и нет, – сказал Бен. – Я-то думал, они хоть нос покажут.
– Не пригласили, – сообщил я. Чуть раньше, в разговоре со мной, Маккензи в этом признался. Он явно досадовал, но наверху сочли, что лучше не вмешиваться. – Исключительно для жителей Манхэма.
– Чудеса: ведь кое-кто мне тут не знаком, – заметил Бен, разглядывая лес микрофонов и телекамер. Он вздохнул и оттянул воротник рубашки. – Ну и жарища. Ты как, если потом по пивку?
– Спасибо, но – увы.
– Что, поздний обход на дому?
– Э-э... нет, просто встреча с Дженни. Да ты ее видел на прошлой неделе.
– Как же, помню. Учительница. – Он ухмыльнулся. – Встречаетесь, значит? И частенько, поди?
Я зарделся, как школьник.
– Просто друзья.
– Угу...
Я перевел дух, когда Бен сменил тему, взглянув на часы:
– Я так и думал, что Скарсдейл всех заставит ждать. Ты как полагаешь, чего он замыслил?
– Сейчас узнаем, – ответил я, увидев, как открылась дверь возле подиума.
Но нашему взгляду явился вовсе не Скарсдейл, а Маркус.
Все тут же притихли. Супруг Лин Меткалф выглядел ужасно. Казалось, горе придавило этого крупного мужчину. В помятом костюме, он медленно прошел вперед, подволакивая ноги, словно боялся разбередить какую-то глубокую рану. Когда я заехал к нему вскоре после полицейского коммюнике, он едва обратил на меня внимание. Маркус не захотел успокоительного, и за это его порицать нельзя. Есть боль, которую ничем не заглушишь, а любые такие попытки лишь усугубят страдание. Однако сейчас, глядя на него, я задался вопросом, уж не начал ли Маркус что-то принимать самостоятельно. Ошеломленный, в состоянии длительного шока, он напоминал человека, пойманного в силки кошмара наяву.
В полной тишине вслед за Маркусом на деревянную сцену вышел Скарсдейл. Доски глухим эхом отзывались в такт их шагам. Приблизившись к столу, преподобный ободряющим (а как мне показалось – собственническим) жестом коснулся плеча молодого мужчины. В душе шевельнулось неприятное, мрачное предчувствие, потому как я знал, что присутствие мужа последней жертвы придаст гораздо больше достоверности всему, что припас для нас служитель Божий.
Легкими подталкиваниями Скарсдейл подвел Маркуса к одному из стульев, где не было микрофона. Подождал, пока он усядется, после чего сам последовал его примеру. Пастор щелкнул по микрофону, проверяя его исправность, затем неторопливо обвел взглядом аудиторию.
– Спасибо всем за то... – Внезапно раздавшийся визг в динамиках заставил его отпрянуть. Скарсдейл недовольно поморщился, отодвинул микрофон подальше и продолжил: – Спасибо, что пришли. Сейчас – время скорби, и при обычных обстоятельствах я бы пощадил ваши чувства. К сожалению, обстоятельства слишком далеки от обычных.
Его усиленный динамиками голос казался даже звучнее, чем всегда. Пока он говорил, муж Лин Меткалф тупо смотрел на столешницу, словно не замечая присутствия других людей.
– Буду краток, однако все, что я хочу сказать, касается каждого. Касается любого человека в Манхэме. Прошу только одного: выслушайте меня, прежде чем задавать какие-либо вопросы.
Во время своей речи Скарсдейл ни разу не посмотрел в сторону прессы, хотя все понимали, кому адресовано его последнее замечание.
– Убиты две женщины, которых мы прекрасно знали, – продолжил он. – Какой бы горькой ни выглядела правда, сейчас мы не можем игнорировать тот факт, что скорее всего ответственность за эти злодеяния ложится на кого-то из жителей поселка. Совершенно очевидно, что полиция либо не в состоянии принять необходимые меры, либо просто не желает этого делать. Но мы с вами более не можем отсиживаться в стороне, пока похищают и убивают наших женщин.
Явно отрепетированным, преувеличенно заботливым жестом Скарсдейл показал на сидящего рядом мужчину.
– Вы все слышали, какую утрату понес Маркус. Какую потерю переживает семья его супруги, лишившаяся дочери и сестры, безжалостно вырванной из родственного лона любви. В следующий раз на ее месте может оказаться ваша жена. Ваша дочь. Или ваша сестра. Так доколе собираемся мы бездействовать, смотреть со стороны на эти злодеяния? Скольким еще женщинам надо умереть? Одной? Двум? Больше?
Пастор гневно оглядел зал, будто требуя ответа. Удостоверившись, что все молчат, Скарсдейл повернулся к Маркусу и что-то прошептал ему на ухо. Муж Лин Меткалф заморгал, будто пробуждаясь ото сна, и пустым взглядом уставился на переполненную аудиторию.
– Маркус, вы вроде бы что-то хотели сказать? – подстегнул его преподобный и придвинул микрофон.
Маркус, кажется, начал приходить в себя, но все равно выглядел каким-то отстраненным, погруженным в себя.
– Он убил Лин. Он убил мою жену. Он...
Его голос прервался, по лицу заструились слезы.
– Его надо остановить. Найти и... и потом...
Скарсдейл положил ладонь ему на руку, то ли желая успокоить, то ли придержать. На лице преподобного всеми красками играла ханжеская удовлетворенность, пока он подтягивал к себе микрофон.
– Есть предел всему, – выговорил он размеренно, взвешивая слова. – Есть предел... всему!
