На грани - Френч Никки (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— Извините.
Я поспешила поменять тему.
— Значит, с компьютером все в порядке, — деловито продолжала я, допивая кофе.
— Сколько ему? Года три?
— Понятия не имею. Это машина знакомого друзей.
— На таком старье работать невозможно. Тормозит по-страшному, — продолжал Моррис, поглядывая на мой компьютер прищуренными глазами. — Вам бы добавить памяти. Разогнать хомяков. Это еще куда ни шло.
— Как вы сказали? Разогнать хомяков? Зачем?
Он усмехнулся:
— Это жаргон. Прошу прощения.
— В детстве у меня был хомяк. Ужасно неуклюжий.
— Я просто хотел сказать, что ваша техника — прямо какой-то памятник каменного века.
— Правда?
— Всего за тысячу сейчас можно купить нормальную мощную машину. Выходить в сеть. Завести свой сайт. Поставить бухгалтерскую программу. Если хотите, могу помочь. Вы же видели — в железе я кое-что смыслю.
От перспектив у меня закружилась голова.
— С вашей стороны это чрезвычайно любезно, Моррис, но вы меня, кажется, с кем-то спутали. Деловой женщины из меня не выйдет.
— Ошибаетесь, Надя. С хорошим компьютером это очень просто. Вы будете себе хозяйкой...
— Стоп! — решительно перебила я. — Супермашина мне не нужна — наоборот, лучше что-нибудь попроще. И сайт мне ни к чему. Мне бы сначала белье погладить.
Моррис расстроился. Он отставил на стол кружку.
— Если передумаете, — заключил он, — позвоните мне.
— Непременно.
— Знаете, мы могли бы как-нибудь встретиться... выпить...
В дверь позвонили. Зак. Слава Богу! 79 процентов мужчин, едва познакомившись со мной, зовут меня на свидание. Никакой робости я им не внушаю. Я пристально посмотрела на Морриса. Райские трубы и скрипки не прозвучали. Не тот.
— Это мой напарник, — объяснила я. — Мы страшно спешим. И... — Я многозначительно помолчала. — Пожалуй, встретиться пока не получится. Я... еще не готова. Извините.
— Ничего. — Моррис старательно прятал глаза. — Я все понимаю.
Очень мило. Он последовал за мной к двери. Я представила его Заку.
— Этот человек, — сказала я, — чинит компьютеры бесплатно.
— Правда? — заинтересовался Зак. — Мой вечно что-нибудь да выкинет. Может, посмотрите его?
— Извините, предложение было только одно, — отозвался Моррис. — И больше не предвидится.
— Опять не повезло, — приуныл Зак.
Моррис вежливо кивнул мне и ушел.
Я нашел ее. Мою идеальную третью. Она мала ростом, как остальные, но сильна и энергична. Прямо светится изнутри. Кожа как мед, блестящие каштановые волосы спутаны, зеленовато-карие глаза оттенка грецкого ореха, медные веснушки на носу и щеках. Осенние краски. Твердо очерченный подбородок. Белые зубы. Улыбчивая, часто смеется, слегка запрокидывая голову, жестикулирует. Не из робких, с собой в ладу. Как кошка у огня. Кожа теплая даже на вид. Ладонь была горячая и сухая. Едва я увидел ее, как понял: она создана для меня. Мой экзамен. Моя любовь. Надя.
Глава 3
— Надо придумать новый фокус. — Зак нахмурился, потягивая розовый пенистый молочный коктейль. — Или еще что-нибудь.
— Зачем?
— А вдруг работа подвернется?
У меня в арсенале два фокуса (три, если считать и волшебную палочку, которая складывается в несколько раз, стоит нажать потайную кнопку, — малышня не старше четырех лет от него в восторге). Для первого нужен белый шелковый шарф и пустой пакет. Дети знают, что он пуст, потому что я даю им пошарить внутри пухлыми ручонками. Потом я кладу шарф в пакет, считаю до трех, вытаскиваю, а он оказывается розовато-лиловым. Второй фокус — исчезающие мячики. Это простейшие фокусы. Азы ремесла. Примитив. Но за годы я отточила их. Главное — заставить зрителей смотреть не в ту сторону. А когда они ахнут, удержаться и не повторить фокус. И никому, даже самым любопытным родителям, не объяснять, как это делается. Однажды я объяснила Максу. Сначала показала, как исчезают мячики, и он изумился. И заинтересовался. «Как-как? Как ты это делаешь?» Он так допытывался, что я не выдержала, показала ему, в чем секрет, и увидела, как у него разочарованно вытянулось лицо. И это все? А чего он ждал? Пришлось прикрикнуть на него, напомнить, что это всего-навсего трюк.
Еще я умею жонглировать. Правда, только тремя мячиками — это каждый сможет. Ничего сложного. Зато я жонглирую разноцветными погремушками, бананами, туфельками, чашками, медвежатами и зонтиками. Детворе нравится, когда я жонглирую яйцами и разбиваю их. Они думают, я нарочно, чтобы повеселить их.
С куклами Зак управляется гораздо лучше меня. Я умею говорить только двумя голосами, да и то они почти одинаковые. Иногда мы приезжаем к клиентам с продуктами и посудой и учим детей готовить кексы, липкую сахарную глазурь и гамбургеры, вырезать формами для теста круглые сандвичи с ветчиной. Пока они жуют, мы убираем мусор и моем посуду. Если повезет, хозяйка напоит нас чаем.
Я клоунесса, я паясничаю, поднимаю шум, бестолково мечусь и запинаюсь о собственные ноги. Зак — резонер, серьезный, даже мрачноватый. Мы только что отработали на празднике у пятилетней малышки Тамсин, перед целой оравой капризных девчонок в воздушных платьицах. Я взмокла, выбилась из сил и охрипла. Мне хотелось домой — вздремнуть, полистать газетку, валяясь в ванне.
— Насекомые! — вдруг выпалил Зак. — Я слышал, один парень привозит на детские праздники жуков и ящериц и дает малышам потрогать их. И все в восторге.
— Я не развожу жуков и ящериц.
Он захлюпал коктейлем и задумался.
— Еще лучше — достать какую-нибудь тварь, чтобы она всех перекусала... Нет, не пойдет. Нас засудят. Или подыскать зверюшек — разносчиков опасной болезни. Чтобы все эти крикуны заболели, но не сразу.
— Заманчиво!
— Песня «С днем рождения» — жуткая гадость, правда?
— Терпеть не могу!
Мы с усмешками переглянулись.
— Сегодня ты жонглировала хуже некуда.
— Знаю. Отвыкла. Больше нас туда не пригласят. Ну и хорошо — папаша Тамсин слишком распускает руки. — Я поднялась. — Хочешь, возьмем такси пополам?
— Нет, обойдемся.
Мы поцеловались и разошлись в разные стороны.
Последние несколько недель, с тех пор как ушел Макс, возвращаться в пустую квартиру стало неприятно. Я только-только начала привыкать к нему — к поднятому сиденью унитаза, к костюмам и рубашкам в шкафу, к свежевыжатому апельсиновому соку и бекону в холодильнике, горячему телу в постели. Ночью он шептал, что я самая красивая, а по утрам бранился и вопил, потому что я в очередной раз опаздывала. Он готовил мне еду и съедал то, что готовила я, тер мне спину и напоминал, что пора перекусить. Ради него я строила планы и вносила в жизнь коррективы. Иногда я злилась, мне не хватало свободы. Макс пилил меня, приучал к аккуратности и порядку. Твердил, что я разгильдяйка. И мечтательница. То, что раньше он называл моим обаянием, раздражало его. Он ушел, а я вдруг поняла, что мне больше не с кем делиться жизнью. Придется заново привыкать к одиночеству. К эгоистичным радостям. Зато теперь я снова могу жевать шоколад в постели, варить овсянку на ужин, смотреть по видику «Звуки музыки», лепить прямо на стену записки-напоминалки и дуться сколько захочу. Могу с кем-нибудь познакомиться и закрутить упоительный, безумный, отчаянный роман.
Все мои подруги и друзья уже остепенились: образование, работа, пенсионные накопления, перспективы. У них закладные, стиральные машины, графики работы. Почти все состоят в браке, у некоторых даже есть дети. Наверное, поэтому мы с Максом расстались. Нам обоим стало ясно, что у нас никогда не будет общего счета в банке и детей с его волосами и моими глазами.
Я уже начинала со страхом подсчитывать, какую часть жизни прожила и сколько мне еще осталось, мысленно перебирала то, что сделала и чего еще не успела. Мне двадцать восемь. Я не курю и никогда не курила, ем помногу овощей и фруктов. Поднимаюсь по лестнице пешком, пренебрегая лифтом, иногда занимаюсь бегом. По моим подсчетам, впереди у меня еще лет пятьдесят, а то и шестьдесят. С лихвой хватит, чтобы научиться писать киносценарии, поплавать на байдарке и увидеть северное сияние. И встретить мужчину моей мечты. Или, что вероятнее, мужчин моих мечтаний. На прошлой неделе я прочла в газете, что скоро женщины смогут рожать и в шестьдесят лет, и вздохнула с облегчением.
