Мертвые глаза - Вудс Стюарт (читаемые книги читать TXT) 📗
Ларсен снова вспыхнул.
— Ты все больше и больше напоминаешь моего шефа!
— Я не хотел критиковать тебя, Ион. Я только хочу разобраться, что мы можем сделать с этим парнем, кроме как затащить его куда-нибудь и пустить ему пулю в лоб.
— Выкинь эту идею из головы, — бросил Ларсен.
— Я понимаю, что мы не сделаем этого, но я никак не могу расстаться с этой мыслью.
Ларсен рассмеялся.
— Если бы Паркер только догадывался о том, что ты за человек, он бы уже драпал в другой штат.
Денни изменился в лице.
— О чем ты задумался? — спросил его Ларсен.
— Он не догадывается, что я за человек, верно? Он считает, что я обычный гомик-парикмахер, и что я завяну, как лилия, если он только раз ударит меня?
— Может быть.
— Знаешь, когда я служил во флоте — это было в моей далекой молодости — и один качок с корабля начал избивать одного из моих дружков, я встал у него на дороге. Он решил, что я один из тех хлюпиков, поэтому мне пришлось хорошенько его размазать, чтобы выбить из него все это дерьмо.
— Боже, Денни, теперь я начинаю бояться тебя.
— Я считаю: он уже сделал свой первый шаг против меня и он решил, что я легко отделался — почему бы нам не убедить его сделать и второй шаг?
— Нет, Денни, это может быть очень опасно!
— Я не откажусь быть приманкой, если это даст мне несколько очков вперед.
— Денни...
— Нет, ты знаешь, эта идея нравится мне все больше и больше.
— Денни, у тебя сломана нога!
— А, черт, я и забыл!
Некоторое время они молча потягивали кофе. В воздухе витало отчаяние.
— Может, есть один путь выкурить его отсюда, — задумчиво сказал Ларсен.
Денни пожал плечами.
— Как любил говорить Росс Перо — я весь внимание.
Глава 41
На следующее утро Мел Паркер поздно вышел на работу: он ждал, пока ему вставят новое окно, на этот раз разделенное перегородками и в стальной раме. Много времени он потратил и с Бастером. Собака была очень напряжена, она никак не могла успокоиться от произошедшего накануне происшествия. Однако сигнализация сработала, и никто не смог проникнуть внутрь. Единственное, что его удивляло, как преступник смог живым вырваться от собаки. И был ли он только вором?
Рабочий день он начал с проверки сигналов тревоги за прошедшую ночь. Всего три, отлично! Он позвонил каждому из клиентов и убедился, что было либо замыкание, либо ложная тревога. Он порекомендовал им, как избежать подобных случаев впредь, и добавил, что всегда готов еще раз объяснить, как им следует обращаться с системами безопасности, установленными у них в домах.
Затем он позвонил в «Лос-Анджелес Таймс» и в журнал «Лос-Анджелес» узнать, не было ли каких запросов в ответ на его рекламу. Только два — раньше их было до дюжины в день. Дело практически не расширялось. Он наметил дела на вторую половину дня — мелочи, ни одной установки системы безопасности.
Он глянул в список дел прошлой недели и вспомнил, что один заказ остался неподтвержденным — полицейского. Визит был не очень приятным для него, а потому он решил не звонить. Пусть полицейский делает первый шаг сам, если захочет.
Все было как обычно, пока не принесли почту. Он отделил счета и положил их в отдельный ящик, затем выбрал чеки. Затем наткнулся на гладкий квадратный конверт без обратного адреса. Он перевернул его: на нем была печать Лос-Анджелеса, он был адресован ему и подписан большими печатными детскими буквами.
Открыв конверт, он прочитал лежавшую внутри записку, написанную, похоже, губной помадой.
Я знаю о тебе все.
Он как-то моментально взмок. Он перевернул страничку и посмотрел на обороте. Ничего! Он снова стал изучать конверт. Дешевая оберточная бумага из магазина. Какого черта?!
Он всегда был очень, очень осторожен! Он никогда не был так осторожен в своей жизни — а тут это? Кто-то узнал? Кто? Кто мог узнать? Он был очень осторожен, и никто знать не мог!
Он прокрутил мысленно каждый шаг в своей жизни, каждое движение — все было безукоризненно, абсолютно безукоризненно! Он обманул их всех, это он считал своей главной заслугой.
А тут это! Кто-то знал.
Встав из-за стола, он подошел к стеклянной перегородке, отделявшей его кабинет от комнаты операторов. Перед ним сидели четверо операторов, поглядывавших на экраны компьютеров и потягивавших кофе. Прозвучал сигнал тревоги, один из них схватил трубку. Паркер подошел к столу и нажал кнопку на своем аппарате, чтобы послушать разговор.
— Алло, это «Кейхоул Секьюрити».
— Добрый день, боюсь, я сделала что-то с сигнализацией, — нервно ответила женщина.
— Скажите ваш код, мадам!
— Ах, код, какой же он, черт возьми!
— Я должен услышать ваш код или позвонить в полицию.
— Это... о, черт, Гарри называл мне его не раз. Пожалуйста, не звоните в полицию — он убьет меня.
— Извините, мадам, но для вашей безопасности, я должен услышать код или позвонить в полицию.
— "Пират"! Нет, «Невод»! Да, да, «Невод»!
— Все в порядке, мадам! Ваша сигнализация сейчас вернется в исходное положение. Пожалуйста, позвоните нам, если у вас будут какие-нибудь проблемы.
Паркер отключил микрофон и снова посмотрел на операторов. Мог ли кто-нибудь из них выяснить что-то? Эти люди общались с ним чаще, чем другие.
Раздался звонок у двери. Один из операторов глянул в глазок, затем, открыв дверь, взял в руки пакет и расписался в его получении. Он поднялся по лестнице.
Раздался стук в дверь.
— Войдите.
— Для вас пакет, Мел, — сказал оператор.
— Спасибо.
Паркер подождал, пока тот уйдет, затем, положив пакет на стол, развернул его. Дюжина роз. И маленький конверт с карточкой.
Я знаю, что ты сделал.
Паркер сел, достал из ящика салфетку и вытер вспотевшее лицо. У него дрожали руки.
Он может потерять свое дело. Столько проделано работы, и это все вылетит в трубу. Он вскочил и стал расхаживать из угла в угол. Как зверь, загнанный в клетку, — туда и обратно, туда и обратно, — пытаясь сосредоточиться и обнаружить, где он сделал ошибку.
Но он не мог найти ее. Все было безукоризненно, на самом деле. Все было идеально — идеально!
Но почему? Откуда это? Кто мог знать об этом? Вновь и вновь он задавал себе тот же вопрос. Он сел, положив голову на руки, как делал это в школе еще много лет назад.
«Мягкий и теплый, мягкий и теплый ветер с западного моря», — эту песенку пела их учительница, пока они отдыхали. Эти воспоминания успокаивали, это было давно, когда он был совершенно другим человеком, еще до всех его неприятностей.
Подняв голову, он вновь взглянул на карточку.
Я знаю, что ты сделал.
Может, полицейский? Откуда это может знать полицейский? Это не мог быть полицейский — а кто это мог быть, он никак не мог понять. И это заставляло его нервничать.
