Холоднее войны - Камминг Чарльз (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Экран телефона – о чудо – вдруг засветился. «Амелия Л3». Это был словно знак от Бога, в которого Том пока еще время от времени верил. Он ответил сразу же:
– Вспомни о черте…
– Том?
Он сразу же понял: что-то случилось. Вместо привычного уверенного властного голоса – растерянный дрожащий полушепот. Амелия позвонила со своего личного телефона, а не с городского или зашифрованного служебного. Значит, дело было частное. Сначала Том решил, что происшествие связано с Франсуа или что муж Амелии Жиль погиб в автокатастрофе.
– Пол…
Он ощутил мгновенный прилив раздражения. Амелия могла иметь в виду только Пола Уоллингера.
– Что случилось? С ним все в порядке?
– Его убили.
Глава 4
На Холланд-Парк-авеню Том поймал кеб и уже через двадцать минут подъехал к дому Амелии в Челси. Он собирался нажать на кнопку звонка, как вдруг осознание того, что Уоллингера больше нет, накрыло его, словно волной. Они одновременно поступили на службу в МИ-6, параллельно получали повышения и новые звания, молодые, быстрые, амбициозные. Расстановка сил в мире после холодной войны изменилась. Уоллингер, арабист, на девять лет старше Тома, служил в Каире, Эр-Рияде, Тегеране и Дамаске. Потом Амелия назначила его на очень ответственную должность в Турции. Карьера Тома, младшего брата, развивалась почти синхронно, но была скромнее – он работал в Найроби, Багдаде, Иерусалиме и Кабуле. Шли годы. Глядя вниз, на Маркхэм-стрит, Том вспомнил тридцатичетырехлетнего вундеркинда, с которым он впервые столкнулся на тренинге для новобранцев осенью 1990 года… высокие баллы Уоллингера, его интеллект, его амбиции… Он всегда шел впереди Тома.
Однако Том примчался сюда не по служебной надобности – не для того, чтобы дать Амелии совет, как поступить в сложной ситуации, вызванной неожиданной смертью Пола, и разработать новую стратегию. Он приехал сюда в качестве ее друга. Томас Келл был одним их тех немногих сотрудников разведывательной службы, кто знал правду об отношениях Амелии Левен и Пола Уоллингера. Они были любовниками много лет; их роман, завязавшийся в конце девяностых, то прекращался, то разгорался с новой силой. Пол женился, Амелия вышла замуж, потом стала главой МИ-6, но их связь продолжалась.
Том позвонил и помахал рукой в камеру. Замок зажужжал, и дверь открылась. Охраны в атриуме не было, как и дежурного офицера. Вероятно, Амелия убедила его уйти домой пораньше и отдохнуть. Как главе МИ-6, ей полагалась служебная квартира, но Амелия предпочла жить в доме мужа. Том подумал, что вряд ли Жиль Левен сейчас дома. В последнее время они с Амелией почти не жили вместе. Жиль предпочитал дом Амелии в Чок-Биссет или разъезжал по разным странам, отслеживая запутанные ветви своего родословного древа. Это хобби заносило его в такие отдаленные уголки земли, как Кейптаун, Новая Англия или Украина.
– От тебя несет куревом, – сказала Амелия, открыв дверь.
Она жестом пригласила Тома войти и подставила для поцелуя гладкую бледную щеку. На ней были джинсы, свободный кашемировый свитер и носки. Глаза у Амелии были ясные и блестящие, но Том заподозрил, что недавно она все-таки плакала – кожа еще хранила следы слез.
– Жиль дома?
Амелия посмотрела на него и тут же отвела взгляд, как будто решая, ответить правду или нет.
– Мы решили попробовать пожить отдельно.
– О господи. Мне очень жаль.
Эта новость произвела на Тома двоякое впечатление. С одной стороны, ему было жаль Амелию, которой предстояло пройти через агонию развода, но тем не менее он был рад, что она наконец избавилась от Жиля, человека настолько скучного, что в коридорах Воксхолл-Кросс его прозвали Кома. Они поженились прежде всего потому, что брак был выгоден им обоим: Амелии нужен был преданный, но скромный и незаметный муж с большими деньгами, который не стал бы мешать ее продвижению наверх, а Жиль взамен получил «призовую» жену и доступ в высшее общество Лондона. Как и Том с Клэр, они не могли иметь детей. Видимо, внезапное появление в жизни Амелии ее сына Франсуа полтора года назад стало последней каплей, и отношения Жиля и Амелии разладились окончательно.
– Да, очень жаль, – согласилась Амелия. – Но так будет лучше для нас обоих. Хочешь выпить?
Это была ее обычная манера вести беседу. «Мы не будем говорить об этом, Том. Мой брак – это мое личное дело». Когда Амелия провожала его в гостиную, Том украдкой бросил взгляд на ее левую руку. Обручальное кольцо было на месте. Без сомнения, для того, чтобы не возбуждать лишних слухов в Уайтхолле.
– Виски, пожалуйста, – попросил он.
Амелия открыла шкафчик, достала стакан и обернулась. Она улыбнулась и чуть кивнула, как человек, который узнал мелодию любимой песни. Том услышал, как звякнул о стекло кубик льда – всего один, всегда один; затем звук льющегося виски. Амелия знала, как приготовить напиток по его вкусу: на три пальца виски и чуть-чуть воды, чтобы раскрыть вкус.
– А как дела у тебя? – спросила она, передавая ему стакан. Речь, несомненно, шла о Клэр и его собственном разводе. Теперь они оба были членами одного клуба.
– Да все то же самое. – Том чувствовал себя как кавалер, которого в конце свидания пригласили зайти на чашечку кофе и теперь он изо всех сил старается поддержать разговор. – Клэр с Диком Супершлангом. А я живу у них и слежу за домом на Холланд-Парк.
– Холланд-Парк? – удивленно переспросила Амелия. Как будто Том одним махом перескочил несколько ступенек социальной лестницы. Он почему-то изумился, что она еще не знает, где он живет. – И ты полагаешь…
– Слушай… – перебил Том. Известие о смерти Уоллингера витало между ними, как привидение, и он не мог и дальше вести себя как ни в чем не бывало. – Я очень тебе сочувствую. Насчет Пола.
– Не стоит. Спасибо тебе, что сразу приехал.
Он знал, что эти несколько часов Амелия перебирала в памяти мгновения, проведенные с Полом. Что любовники в конечном счете помнят друг о друге? Глаза? Прикосновения? Любимую песню или стихи? Амелия могла практически слово в слово пересказать любой разговор и отличалась фотографической памятью на лица и образы, а также помнила контекст любого события. Их связь с Полом теперь превратилась в огромный дворец воспоминаний, где она могла бы бродить часами. Эти отношения были гораздо больше, чем будоражащий кровь адюльтер; Том знал это точно. Как-то раз в один из редких приступов откровенности Амелия призналась ему, что любит Пола и подумывает о том, чтобы оставить Жиля. Он посоветовал ей не делать этого – не из ревности, как можно было бы подумать. Уоллингер имел репутацию донжуана, и кроме того, Том опасался, что, если это выйдет наружу, пострадает карьера Амелии, а сама она вовсе не будет так счастлива, как ей кажется. Жалела ли она когда-нибудь, что последовала его совету, подумал он.
– Он был в Греции, – сказала Амелия. – На Хиосе. Это остров. И я, в общем, не знаю почему. Джозефин с ним не было.
Джозефин звали жену Уоллингера. Она жила в маленькой квартирке меньше чем в миле отсюда, на Глостер-Роуд – в перерывах между визитами к мужу в Турцию и пребыванием на семейной ферме в Камбрии.
– Отпуск? – предположил Том.
– Наверное. – Амелия налила виски и себе и сделала глоток. – Он нанял самолет. Ты ведь знаешь, как он любил летать. Побывал на совете директоров, а потом сделал остановку на Хиосе, прежде чем вернуться в Анкару. Должно быть, самолет был не в порядке. Техническая неисправность. Обломки были обнаружены в ста милях к северо-востоку от Измира.
– А тело?
Том заметил, как Амелия чуть передернулась, и ему стало стыдно за свою бестактность. Это тело принадлежало ей. Тело возлюбленного.
– Кое-что нашли, – ровным тоном произнесла она.
Том представил себе эту картину, и его чуть не затошнило.
– Мне очень жаль.
Амелия подошла к нему, и они обнялись, неловко вытянув руки с бокалами в стороны, как будто собирались танцевать странный танец без ритма. Том подумал, что сейчас она расплачется, но, когда Амелия наконец отстранилась, он увидел, что она полностью владеет собой.
