Семейная тайна - Каннинг Виктор (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
— Спокойно. Идите в дом.
Бланш посмотрела на пистолет, потом на его лицо — и лицо сказало ей больше, чем оружие. Это было воплощение насилия. Она почувствовала его зловещее присутствие, хотя внешне Шубридж был сдержан, даже невозмутим. И хотя она не увидела вокруг него ауры зла, но почти физически ощутила исходящие от него страшные, черные волны, от которых кровь стыла в жилах.
— Делайте, что велят, — сказала миссис Шубридж, легонько подтолкнув Бланш к двери.
Бланш молча пошла мимо них в коридор, освещенный только одной лампочкой с крыльца. С каждым движением в ней стремительно нарастал страх. Когда она дошла до середины холла, зажегся свет. Шубридж шагнул к ней, остановил ее прикосновением руки и отворил дверь в какую-то комнату.
— Обождите здесь. — Он обернулся к жене и передал ей пистолет. — Побудь с ней. Я сам управлюсь. Следи, чтобы она не снимала перчатки.
Он пропустил женщин в комнату, запер дверь на ключ, а сам вернулся к архиепископу и плотнее закутал его в одеяло. Да, весит он будь здоров… Шубридж стал на одно колено, взвалил бесчувственное тело себе на плечи и с усилием поднявшись, внес его в дом. Толчком ноги он захлопнул за собой дверь — она защелкнулась — и свободной рукой выключил свет на крыльце. Затем пересек холл и нажал кнопку, открывающую потайной вход в подвал.
Грандисон сказал:
— Через пятнадцать минут я должен быть на Даунинг-стрит, 10, пока в курсе дела только сам премьер. Я попросил пригласить еще министра внутренних дел и начальника Столичной полиции. Сэр Чарльз Медхэм уже выехал. Он обещал сделать все, что в его силах. Вот копия письма. — И он протянул Бушу отпечатанный под копирку экземпляр машинописного текста.
Буш не сомневался, что Грандисон перепечатал письмо сам и что первый экземпляр сейчас наверняка лежит у него в кармане. Буш также знал и то, что подлинник письма им ничем не поможет — никакой добавочной информации оттуда почерпнуть не удастся. С деланным спокойствием, пытаясь скрыть досаду и злость на себя, которые вот уже сколько времени отравляли его существование, Буш произнес:
— На сей раз он замахнулся высоко.
— Ну, этого следовало ожидать. — Грандисон пожал плечами и улыбнулся.
— Сработано на совесть — любо-дорого посмотреть. И главное, просто. Если он сам на чем-то не споткнется, нам его не зацепить — разве чудо поможет. А если он от нас уйдет — вы представляете последствия?
Буш кивнул.
— Все, кто имеет на вас зуб, сразу кинутся в бой. Тогда отделу крышка.
Он не стал добавлять — к чему? — что Грандисону бояться нечего. Даже если отдел ликвидируют, его никто не тронет. Зато он, Буш, получит сполна. Ему не простят провала, и вся его карьера полетит кувырком.
Как только Грандисон вышел из комнаты, Буш прочитал письмо от начала до конца. Довольно посредственное сочинение — по всей видимости, так и задумано. Сам автор далеко не посредственность. В конце Грандисон приписал несколько строк — со слов сэра Чарльза. Его Высокопреосвященство на правах старого друга приехал к нему на уик-энд. Во второй половине дня ушел на прогулку и не вернулся. Гуляя по саду, всегда заходит в фамильную часовню. Бывает в Ривер-Парке три раза в год, практически в одни и те же числа плюс-минус неделя. Да, такого рода привычки на руку преступнику, подумал Буш.
Почти наверняка все началось с какой-нибудь статейки в журнале или газете, которые пишут на потребу читателю. Достаточно, чтобы у человека типа Коммерсанта моментально заработала мысль. Остальное — дело техники.
Он позвонил в отдел картографии и попросил принести ему детальную карту-шестидюймовку интересующей его местности. Поблизости от территории Ривер-Парка он нашел две проезжие дороги. Часовня была отмечена на карте к северу от озера, всего в нескольких ярдах от одной из них, небольшой проселочной дороги. Инстинкт и опыт подсказали Бушу, что все произошло именно здесь. Его Высокопреосвященство, Его милость лорд архиепископ, один из двух примасов англиканской церкви, человек, следующий в табели о рангах непосредственно за членами королевской семьи, наравне с лордом-канцлером — и вот этого человека заматывают в какие-нибудь тряпки и, точно мешок картошки, волокут и швыряют в машину или фургон. Выкуп — полмиллиона фунтов. Церковные власти, особенно члены Церковной Комиссии, будут в восторге. По крайней мере часть этой суммы церкви придется покрыть за счет собственных средств. Он снял с полки справочник — уточнить кое-какие цифры. Так. Годовой доход церкви составляет свыше двадцати четырех миллионов фунтов, включая биржевые инвестиции; доходы от церковных земель и прочей собственности; деньги, вырученные по закладным и займам, а также поступления из приходов. Из них свыше двадцати миллионов уходят на жалованье и пенсии священникам и на содержание принадлежащих церкви зданий и другой недвижимости. Остается не так уж много. Но если нескольким богатым старухам намекнуть под большим секретом, что дражайшему архиепископу угрожает смертельная опасность, то искомые полмиллиона будут собраны через час. Да, Коммерсант сделал правильный выбор. Огласка исключена. Господи, даже представить страшно, какой вой подняли бы газетчики! Сколько бы голов полетело!… Разве можно с этим сравнить какое-нибудь похищение посла? Детские игрушки… И в такой ситуации чем занимается он сам? Сидит сложа руки… Поневоле начнешь думать, что Грандисон прав: остается только молиться.
Часы пробили семь. Бланш сидела на стуле с высокой спинкой возле стола, спиной к камину. Стол и стулья были старомодные, красного дерева. За стеклами буфета, отражая свет настенных бра с красными абажурами, поблескивала стеклянная и серебряная посуда. На противоположной дальней стене висели одна-две картины, плохо различимые в полумраке. В окна яростно барабанил дождь, ветер не утихал. Миссис Шубридж сидела у двери — рослая, темноволосая, с бледной кожей, с длинным, сосредоточенным, неподвижным лицом. Она ничем не выдавала своих чувств. Шубридж расположился за столом напротив Бланш. Не снимая перчаток, он исследовал содержимое ее сумочки.
Перед ней поставили рюмку хереса, но перчатки снимать не разрешили. Все, что было у нее в сумочке, теперь лежало на столе. Шубридж тщательнейшим образом изучал се блокнот для записей, перелистывая страницу за страницей. Бланш было страшно, но панике она пока не поддавалась. Влипла она прилично, это ясно…, можно сказать, по уши. Она была достаточно сообразительна и успела сама найти ответ на многочисленные вопросы. Человек, которого она видела — архиепископ. Ошибиться она не могла. Ошибка была только в том, что она брякнула вслух. Впрочем, нет, они бы все равно ее не отпустили. Она слышала нашумевшие истории о похищениях и о выкупах, которые требовал какой-то Коммерсант… Как знать, может, он и есть Эдвард Шубридж?
Почти час Бланш провела в столовой под охраной миссис Шубридж, которая сидела молча, с пистолетом в руке, и не спускала с нее глаз; попытку Бланш завязать с ней разговор она пресекла выразительным жестом. Когда вновь появился Шубридж, Бланш всем своим видом выражала возмущение и негодование, надеясь, что ей удастся на этом сыграть. Но ничего не вышло. В растерянности, не зная, как ей из всего этого выпутаться, она изложила Шубриджу заготовленную версию — про автостоянку для туристов. Он выслушал, не перебивая, затем занялся сумочкой, а жене велел налить ей хересу.
Покончив с блокнотом и отодвинув его в сторону, Шубридж принялся за записную книжку. Он вытащил оттуда и положил на стол листок, на котором она записала его имя и адрес, когда разговаривала с Энгерсом. Бланш не сводила с него глаз, стараясь мобилизовать все свои умственные способности и наблюдательность, к которым теперь примешивался страх. В движениях он был предельно экономен и четок; все его действия и даже его внешность оставляли впечатление неторопливой уверенности. Среднего роста, сухощавый…, за такой внешностью часто скрывается недюжинная сила. Лицо загорелое обветренное. Неподвижное, непроницаемое лицо. Один раз, когда она попробовала что-то сказать — возразить, возмутиться, просто, чтобы услышать свой голос, — он вскинул на нее глаза и молча не меняя выражения лица, покачал головой. Она осеклась на полуслове, будто со всего разбега наткнулась на невидимую ледяную стенку. И тут в ней впервые шевельнулся ужас. Она поняла, что этот человек, если понадобится, без колебаний ее убьет. Она попыталась отогнать страх, отказываясь верить в неотвратимость беды. Ради Бога, Бланш, повторяла она про себя, только не раскисай, не теряй голову.
