Дьявол в Огайо (ЛП) - Полатин Дарья (книга регистрации .txt) 📗
― Так мне показалось. Наверно, было темно.
― Но ты думаешь, что пожарный пытался тебя похитить?
Папин вопрос заставил меня переосмыслить случившееся. Это была хаотичная сцена.
― Если это правда, мы должны привлечь полицию, ― оценил папа.
Внезапно мысль о разговоре с офицерами об инциденте и необходимость давать показания ужаснула меня. Кто знает, о чем еще они меня спросят. И я была пьяна, не говоря уже о том, что я была несовершеннолетней. Я не хотела вдаваться в подробности — ни с папой, ни с полицией.
― Неважно, ― сказала я ему. ― Это была беспокойная ночь. Наверное, мне показалось.
Он неуверенно кивнул.
― Ну, как дела с Мэй?
― Не очень, ― призналась я.
Я рассказала ему о ней и Себастьяне, о Лариссе и компании, о моей ссоре с Айзеком.
― Какая жалость, ― сказал он.
Отцу нравился Айзек, и я могла сказать, что его огорчил тот факт, что мы с ним не разговаривали. Меня тоже. Я несколько раз пыталась завязать с ним светскую беседу, но он, очевидно, был «чрезвычайно поглощен» спорами и не разговаривал со мной, даже для того, чтобы защитить проект по обществознанию. Я и раньше видела, как он обижался, да к тому же быстро отходил; просто он никогда не делал этого со мной.
― Посмотрим, что ты сможешь сделать, Горошинка. Айзек ― хороший друг. А Мэй... — он задумался, что сказать дальше. ― Просто веди себя с ней как можно лучше. Я поговорю с мамой.
Позже той ночью я услышала, как мои родители кричали друг на друга на кухне. С тех пор, за последнюю неделю, ничего не изменилось. И папа не приходил домой на ужин всю неделю.
Я посмотрела на маму, поглощающую лосося, и откусила кусочек от своего, а Мэй продолжала болтать.
― Ни за что, ― хихикнула Мэй в телефон. Я точно знала, с кем она разговаривает.
Уверенность Мэй в себе, как и ее социальное положение, росли как на дрожжах, будто динозавры из пенопласта, которых мы в детстве клали в ванну и которые раздувались в геометрической прогрессии. Теперь все хотели посидеть с ней за ланчем, и вся школа считала их с Себастьяном самой милой парой на свете. Я была отстранена от общения с лучшими подругами в пользу чирлидерш, что меня вполне устраивало, потому что Мэй стала настолько эгоистичной и фальшивой, что я все равно не смогла бы с ней разговаривать.
Мэй и Себастьян встречались всю неделю после Хэллоуина. Они вместе обедали и тусовались после школы, и он даже одолжил ей книги стихов. Как мне кажется, она лишь проявила интерес, а он ухватился за эту возможность. Себастьян гордился тем, что был «старомодным» и на самом деле говорил по телефону, а не писал сообщения, и Мэй это нравилось. Что очень раздражало всех остальных. Все остальные, наверное, имеют в виду меня.
― Нет, я не видела этот фильм, ― ответила она в трубку. ― В субботу? Супер! ― она говорила совсем как Лариса.
Мама улыбнулась Мэй и с энтузиазмом показала ей большой палец в поддержку предстоящего свидания.
Я этого не вынесу.
― Мам, ― позвала я, пытаясь привлечь ее внимание.
Она повернулась ко мне, будто забыла, как я выгляжу.
― Нам нужно поговорить о Чикаго после ужина. Ты все откладываешь.
Поездка в Чикаго была единственной вещью в моей жизни, которую я с нетерпением ждала. Она должна состояться не раньше чем через месяц, но я не могла ждать. Мне нужно было уехать из города, уехать от всего этого на несколько дней. Поездка в Чикаго была моим спасательным кругом.
По лицу мамы пробежала тень.
― Джулс, ― начала мама.
Чаще всего, если разговор начинается с твоего имени, это не предвещает ничего хорошего. Как будто люди пытаются смягчить то, что должно было произойти дальше.
― Я не поеду в Чикаго, ― сказала мама, будто пытаясь успокоить кого-то.
Это не сработало.
― Что? Почему?― закричала я.
Мэй закончила разговор и смотрела на мою вспышку гнева. И Дэни тоже.
― Это сложно, милая, ― попыталась отмахнуться мама.
― Так ты отпускаешь меня одну?
― Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
― Ты обещала свозить меня! ― я практически кричала.
― Знаю, но теперь вместо меня на конференцию посылают доктора Бреннера, ― мама была явно раздосадована этим фактом. ― Это был не мой выбор.
― Но ты ездишь туда каждый год!
Мама смяла салфетку на недоеденного лосося.
― Прости, Джулс, ― только и смогла выдавить она, ― я забыла тебе сказать.
― Подожди. Ты знала об этом? Как долго?
Я была в ярости. Я не могла поверить, что мама знала об отмене поездки и не сказала мне.
― Мне очень жаль. Я знаю, ты с нетерпением ждала этого.
Она встала, чтобы поставить тарелку в раковину, по пути пытаясь обнять меня. Я проигнорировала ее и оттолкнулась от стола.
Дэни уставилась на меня. Я могла бы с уверенностью сказать, что она действительно чувствовала себя не очень. Я была рада, что она хоть немного переживает, но это было совсем не тем, чего действительно хотела. Хотела, чтобы мама обратила на меня внимание. Не желала, чтобы в моей спальне жила лживая фальшивая подруга из секты. Я хотела поехать в Чикаго и покончить со своей дерьмовой жизнью.
Как это случилось? Почему в больнице передумали? Или, может быть, мама не хотела быть вдали от Мэй. Это было жутко. И что, черт возьми, случилось с моей мамой? Почему она так одержима Мэй?
― Мы можем поехать в другой раз, ― предложила мама, смывая остатки со своей тарелки.
― Когда? ― я бросила ей вызов, поднимаясь со стула. ― Ты когда-нибудь брала меня с собой?
Она повернулась ко мне, но ничего не ответила.
Я не стала ждать ответа. Почувствовала, как мое лицо запылало, и не хотела срываться перед Мэй. Я была достаточно расстроена тем, как она испортила мою жизнь; мне не нужно было чувствовать себя еще хуже, унижая себя перед всеми.
Оставив недоеденную тарелку, я в отчаянии вылетела из кухни.
* * *
Школа продолжала приносить мне одни несчастья. Мэй и Себастьян скользили по залам рука об руку, как король и королева, которые заботятся только друг о друге. И мне пришлось работать с ними обоими в «Регале», так как Себастьян дал Мэй полный рабочий день.
Я также избегала Зика. Почти не разговаривала с ним после вечеринки на Хэллоуин.
Не знала, нравлюсь я ему или нет — вероятно, нет, так как я почти не разговаривала с ним на вечеринке, но мне было все равно: я просто проводила дни, не отрывая глаз от пола. Все было как до приезда Мэй, только теперь стало еще хуже, потому что у меня не было Айзека. Я даже перестала фотографировать, оставив портфолио для летней программы незаконченным.
На следующий день за ланчем Мэй села за стол Лариссы прежде, чем я успела сесть туда. Я тоже почти все время сидела с Лариссой и ее свитой. Хотя я практически всегда молчала, по крайней мере, создавалось ощущение, что я все же часть группы. Но сегодня сидеть мне было негде.
― О, прости, Джулс, ― утешила меня Мэй, нерешительно пытаясь найти другой стул.
Последние несколько дней она старалась быть со мной особенно милой, но я не могла смотреть на ее лживое лицо.
― Забудь об этом, ― быстро ответила я и выбежала из столовой.
Моя терпимость к попыткам вести себя хорошо со всем просто испарилась.
В женском туалете я посмотрела на себя в зеркало. Черные реки текли по моим щекам, слезы струились по лицу. Бесполезно было пытаться остановить их.
Моя жизнь отстой. Я была не в силах оставаться больше Ничтожеством, не в силах сдерживать свои эмоции, но я также не могла влиться в какую-то компанию. Я общалась с ними, да, но то, что произошло между мной и Мэй, создало между нами трещину, которая казалась слишком огромной, чтобы ее можно было исправить.
Но хуже всего было то, что я почувствовала ее хладнокровное спокойствие, исходившее от нее, несмотря на предательство.
Мои уши пылали при мысли о том, что я единственная замечает ее ложь. Все остальные любили ее. Никто даже не поверил бы мне, если я бы рискнула сказать о ней что-нибудь плохое. Я выглядела бы сумасшедшей.
