В никуда - Демилль Нельсон (е книги .TXT) 📗
– Остальные едва ли так думают.
Она указывала мне направление, и вскоре мы выехали на узкую, плохо замощенную дорогу.
– Куда мы направляемся? – спросил я.
– Прямо перед нами в нескольких километрах знаменитые тоннели Кучи.
Через несколько километров я увидел плоский открытый участок, где в чистом поле стояло несколько автобусов.
– Сворачивайте на стоянку, – велела Сьюзан.
На грязной площадке тень давали только худосочные деревья.
– Один из входов в тоннели, – объяснила мой гид.
– Часть Замороженного мира?
– Это и есть Замороженный мир. Более двухсот километров подземных тоннелей, один из которых ведет в самый Сайгон.
– А вы сами там были?
– Наверху была, а в тоннели ни разу не спускалась. Никто не захотел со мной идти. – Ее слова прозвучали вызовом моему мужскому началу.
– Обожаю тоннели, – ответил я.
Вход стоил полтора бакса, и Сьюзан без всяких споров заплатила американскими долларами. Мы присоединились к группе людей под соломенным навесом с надписью "Английский язык". Здесь оказались в основном американцы, но я также узнал азиатский акцент. Были и другие навесы для других языков, и мне стало ясно, что какой-то ответственный чин из министерства туризма посещал "Диснейленд".
Женщина-гид раздала брошюры примерно тридцати говорящим по-английски посетителям.
– Пожалуйста, не шумите, – попросила она.
Все замолкли, и она начала свою агитку. Я почти ничего не слышал о тоннелях Кучи, но решил, что наш гид не обогатит меня знаниями – слишком специфичным был ее английский.
Пришлось читать брошюру, но и ее язык вызывал легкое недоумение. Тем не менее, вооружившись обоими источниками, мне удалось выяснить, что тоннели начали копать в 1948 году, когда коммунисты вели войну против французов. Тоннели начинались с тропы Хо Ши Мина в Камбодже и разветвлялись по всей местности, включая пространство под американскими базовыми лагерями.
Настоящие тоннели были совсем узкими – там мог пролезть только щуплый вьетконговец. К тому же следовало остерегаться насекомых, крыс, летучих мышей и змей. Гид сообщила нам, что подземные ходы способны вместить до шестнадцати тысяч борцов за свободу. Под землей вступали в брак, под землей женщины рожали детей. Там работали кухни и полноценные госпитали, там были спальни, складские помещения, некогда набитые оружием и взрывчаткой, колодцы с питьевой водой, вентиляционные шахты, ложные тоннели и проходы-ловушки. Гид улыбнулась и пошутила:
– Но теперь у нас для вас нет никаких ловушек.
– Надеюсь, за полтора бакса, – шепнул я Сьюзан.
Экскурсовод также проинформировала нас, что американцы сбросили на тоннели сотни тысяч тонн бомб, жгли огнеметами, затапливали водой, травили газами, посылали в погоню группы так называемых тоннельных крыс в шахтерских касках с собаками. За двадцать семь лет пользования тоннелями десять из шестнадцати тысяч их обитателей – мужчины, женщины и дети – умерли и многие похоронены под землей.
– Итак, – спросила она, – вы готовы войти в тоннели?
Никто особенно не горел желанием. И с десяток людей внезапно вспомнили, что у них назначены встречи. Но ни один не потребовал плату назад.
У входа идущий рядом со мной человек спросил:
– Вы ветеран?
Я поднял на него глаза и ответил:
– Да.
– Вы выглядите слишком крупным для крысы, – заметил он.
– И, надеюсь, хитрющим.
Он рассмеялся и сказал:
– Я занимался этим три месяца. Больше нельзя. – И добавил: – Надо отдать должное этим говнюкам. Храбрые черти. – Он заметил Сьюзан и извинился: – Простите.
– Ничего, ничего, – отозвалась она. – Я тоже ругаюсь.
Коротышка растолстел и больше не отличался худобой. Мне захотелось сказать ему приятное:
– Вы, ребята, делали чертовски трудную работу.
– Да... Не понимаю, какого черта я думал, когда попросился сюда добровольцем. Это отнюдь не забава, ползая на брюхе, столкнуться с раскосым господином нос к носу.
Мы уже были у самого входа, когда он признался:
– Самый большой кошмар: мне чудится, что я ползу в темноте и слышу, как рядом кто-то дышит; клопы высасывают из меня последнее дерьмо, в волосах летучие мыши, под руками змеи, в трех футах над задницей долбаный потолок, капает вода, а я даже не могу обернуться. Понимаю, прямо передо мной Гек, но не хочу включать шахтерскую лампу. А потом...
– Послушайте, – перебил я его, – может быть, вам лучше туда не ходить?
– Надо. Видите ли, если я туда спущусь, то избавлюсь от кошмара.
– Какой умник вам это сказал?
– Один парень – у него получилось.
– Он все это проделал?
– Надо думать. Иначе зачем мне советовал?
– Его имя Карл?
– Нет, Джерри.
У закрытого деревянным навесом лаза в тоннель наша гид остановилась.
– Есть среди вас такие, кто во время войны спускался в это подземелье?
Мой приятель поспешно поднял руку, и все повернули головы в его сторону.
– Ах вот как... Значит, вы сражались в тоннелях... Будьте добры, подойдите ко мне. Нам надо поговорить.
Бывшая тоннельная крыса вышел вперед и встал рядом с экскурсоводом. Я решил, что нам предстоит лекция на тему об американском империализме, но экскурсовод просто попросила:
– Скажите всем, чтобы держались вместе и не пугались. Опасности никакой нет.
Тоннельная крыса повторил инструкции и совет гида и добавил кое-что от себя. Можно сказать, на общественных началах стал помощником экскурсовода. Странно, если задуматься.
Мы спустились в тоннель, и экскурсовод попросила крысу встать замыкающим.
Начало тоннеля было широким, но очень низким, и всем пришлось согнуться в три погибели. Уклон поначалу казался пологим, но делался все круче, а проход уже. И еле освещался цепочкой тусклых электрических ламп. Нас было около двадцати: молодая австралийская пара, шесть американских пар среднего возраста, некоторые с детьми, а остальные – молодые ребята, в большинстве своем рюкзачники.
Экскурсовод сделала несколько замечаний, подождала, пока японская группа освободит место, и повела нас глубже в лабиринт.
В тоннелях было прохладнее, но более сыро. Я слышал, как где-то кричали летучие мыши.
– Хорошее местечко для свиданий, – заметил я Сьюзан.
Мы поворачивали туда и сюда, а тоннели становились все ниже и уже. Вскоре уже приходилось ползти в темноте по тростниковым циновкам и полосам мокрого противного пластика. "На кой мне сдалось это дерьмо?" – спрашивал я себя.
Наконец мы попали в пространство размером с небольшую комнату, которое освещала единственная лампочка. Все встали. Гид включила фонарик и обвела лучом камеру.
– Здесь располагалась кухня, – сообщила она. – Вот в этом месте готовили. А в потолке вы видите отверстие, куда выходил дым. Дым попадал в крестьянский дом. Крестьянин тоже готовил, так что американцы думали, что это дым его очага.
Сверкнули вспышки.
– Улыбнитесь, – попросила меня Сьюзан и тоже ослепила вспышкой.
Гид повела лучом поверх наших голов и спросила:
– А где американец, который сражался в тоннелях? Где он?
Все оглянулись. Но тот парень исчез. Самоволка.
Гид встревожилась, но не сильно. Тоннельная корпорация Кучи несла ограниченную ответственность за безопасность туристов.
Мы двигались дальше примерно еще полчаса. Я замерз, промок, устал, испытывал приступы клаустрофобии и перепачкался. Кто-то укусил меня за ногу. Я перестал считать это предприятие забавой и окрестил наш поход "Месть подземных".
Наконец мы оказались в том же тоннеле, в который вошли, и через пять минут вышли на солнце. Все выглядели изрядно помятыми, но пролетело несколько секунд, и на лицах появились улыбки – ведь стоило туда спуститься ради открытки домой.
Гид поблагодарила нас за храбрость и внимание и получила от каждого по доллару, что объясняло ее любовь к самой долбаной на земле профессии. Я заметил, что она направилась отмываться к чану с водой.
