Последняя семья - Миллер Джон Рэмси (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
«А я – нет, – подумал Пол. – Я жил в чистилище».
Шерри нашла имя и телефон владельца «лендровера» и набрала номер.
– "Лендровер" принадлежит мистеру Теодору Ридону, – сообщила она после того, как повесила трубку. – Он выиграл по лотерее «Дискавер кард» бесплатную туристскую путевку.
– Фальшивка.
– Какой-то человек позвонил ему и сказал, что он выиграл приз в пять тысяч долларов. Деньги были переведены на кредитную карточку Ридона, а билеты принесли на дом. – Шерри приподняла бровь. – Четыре билета первого класса на ночной экспресс. Поездка заняла у семейства Ридонов четыре дня.
– Похоже, Флетчер позаботился, чтобы эти колеса стояли наготове и ждали его.
– Не много ли хлопот ради машины?
– Для Флетчера это не хлопоты. Точный расчет – часть его игры. Еще один слой, который нам положено распутывать, тратить время впустую. Очевидно, он изучил Ридонов и скорее всего выбрал их наугад, без всякой причины. Выяснил, что у человека есть дети и он может взять отпуск, когда понадобится. Скорее всего Ридон из тех, кто любит участвовать в лотереях, а дареному коню в зубы не смотрят. Флетчер перевел пять тысяч долларов в «Дискавер» на имя Ридона, купил несколько билетов и заказал доставку на дом. Он, вероятно, знает Ридона, но Ридон почти наверняка его не знает. Мы не станем играть по его правилам, не станем распутывать этот клубок, чтобы узнать, каким образом Флетчер все провернул. Мы не можем тратить время на изучение его техники. Флетчер движется вперед, и мы должны делать то же. Либо мы в какой-то момент нагоним или опередим его, либо...
«Похороним мою семью».
В комнату ворвался Рейни с потемневшим от злости лицом. Пол вопросительно посмотрел на него, потом повернулся к Шерри и кивком отпустил ее.
– Говорил с Эдом Бучаной. Тимоти Бучана – лучший друг Джорджа. Родители не желают, чтобы мальчика беспокоили.
– А где фоторобот, составленный со слов Тимоти? – спросил Пол, открыв папку и пролистав страницы. – Не помню, чтобы он попадался мне на глаза.
– По-моему, с Тимоти над портретом никто не работал. Родители заявили, что мальчик не видел лесничего, Бучана... у них большие деньги. И они очень странно себя ведут. Возможно, не верят, что мы сумеем защитить ребенка.
– Тимоти поднимался с Джорджем к скале?
– Да. И в фургоне они ехали вместе, и от нижней стоянки шли бок о бок до самого...
– Тогда мы подпишем у федерального судьи ордер и привезем мальчика сюда.
– Лучше я заеду к ним и уговорю Бучана, – сказал Рейни. – На получение ордера уйдет время, и Бучана сможет надавить на кого нужно, если его предупредят.
– Хорошо, Рейни. Поступай, как считаешь нужным, но получи эти показания.
Глава 17
Реб стоял в холле перед зеркалом и любовался собой. Он огляделся и, убедившись, что ни Эрин, ни мать за ним не наблюдают, принял одну за другой несколько культуристских поз. Обезумевшая толпа в его воображении, глядя на игру его бицепсов и грудных мышц, разразилась воплями и топотом. Собственная худосочность не мешала Ребу видеть себя в зеркале штангистом с лоснящейся кожей и стальными мускулами, звездой рок-н-ролла с пышной гривой волос или кинозвездой. Волк сидел у его ног и скалился. У Реба была аллергия на собак, в присутствии овчарки текло из носа и часто гудела голова, но он считал это пустяковой платой за такого прекрасного и преданного друга.
Разглядывая себя в зеркале, Реб пытался вообразить отца, который гоняется за бандитами по всей стране. Мальчик знал по фотографиям, как выглядел Пол до ранения в голову, но не мог представить себе отца с выбитым глазом и отколотым куском черепа. В его воображении на месте глаза у отца зияла черная дыра, а боковая сторона черепа отсутствовала, открывая взору мозги, словно на анатомической иллюстрации в энциклопедии. Теперь Реб пытался примирить этот образ со своим представлением о супергероях. Он решил, что отец, должно быть, закрывает мозги пуленепробиваемым плексигласом. Трудно представить, что бандиты всерьез испугаются человека, мозг которого открыт стихиям.
Адам Мастерсон не сохранил воспоминаний о жизни с отцом – только фрагменты и отрывки, похожие на сон. Он помнил чувство безопасности и защищенности, когда его поднимали чьи-то сильные руки, помнил прикосновение теплой щеки, шершавой, словно наждачная бумага, запах одеколона и табака, что-то похожее на мягкую фланель, прижатую к его лицу. И призрачный голос, который он слышал во сне. Голос, полный любви и заботы.
Реб не понял до конца, зачем нужно охранять дом, но присутствие этих людей приятно будоражило ребенка и вызывало чувство гордости. Как в кино. Ребу нравились молодые агенты, Шон и Вуди, но в присутствии того, что постарше, становилось немного тревожно – тот знал мать и сестру, а Реб совершенно его не помнил. И глаза у него были похожи на потухшие угли в жаровне.
Реб подумывал, не стать ли ему агентом, вроде Шона и Вуди. Он тоже будет носить пистолет и защищать людей. «Жаль только, в школе не с кем будет водиться».
Реб посмотрел в зеркало и представил, как идет по школьному коридору между Вуди и Шоном и машет другим детям, чтобы посторонились. Вдруг в окна классной комнаты впрыгивают бандиты, агенты падают, раненные, но он, Реб, хватает выпавший из рук Вуди автомат, отстреливается и спасает всех. А потом его показывают по телевизору и награждают медалью за храбрость.
Реб сел на нижнюю ступеньку и погладил Волка.
– Поцелуй птичку, хор-рошенькую птичку, – защебетал на кухне Бисквит.
Волк навострил уши, повернул голову и гавкнул.
– Нечего его обнадеживать, – сказал Реб.
Эрин сидела на полу спальни среди разбросанных фотографий. Солнце косыми лучами струилось в окно и освещало девочку и снимок, который она разглядывала.
С фотографии на нее смотрел отец. Он шел через двор, а она, трехлетняя малышка, сидела у него на плечах. Пол Мастерсон прижимал к груди ножки дочери, а она обвивала ручонками его шею. Снимок был сделан еще до рождения Реба, когда Мастерсоны жили в Вашингтоне. За спиной Пола вовсю цвели вишни. Эрин жалела, что не помнит этот день. Фотографировала, конечно же, Лаура. Эрин гадала, во что была одета мать, когда щелкала затвором фотоаппарата. Наверное, они устроили пикник под открытым небом. Как здорово, должно быть, пахла на солнце цветущая вишня!
Просматривая альбом, Эрин плакала, но сейчас уже почти успокоилась. Она помнила мистера Гри и обрадовалась встрече с ним, но в то же время испытывала странное беспокойство. Эрин вызвала в памяти картинку из прошлого. Торн Гри и отец стоят во дворе у жаровни и переворачивают котлеты для гамбургеров. Они попивают из бокалов золотистую жидкость. Эрин помнила Реба-младенца, помнила, как терпелив был с ним отец – с ними обоими. Она любила Арлингтон; оглядываясь назад, она помнила только хорошее. Ей казалось, что там всегда было тепло и солнечно. Потом вспомнила, какой шок испытала мама, узнав о том, что отец ранен в Майами, как перепугалась она сама, когда мать объяснила ей, что случилось. Потом брат с сестрой остались под присмотром няньки – Лаура уезжала на несколько недель в госпиталь к отцу.
Эрин тогда проводила мать к служебной машине управления, которая должна была доставить Лауру Мастер-сон к самолету.
– Я позвоню, как только доберусь до Майами.
Слово «Майами» уже наводило ужас на девятилетнюю девочку. «Папа поехал в Майами, и посмотрите, что получилось».
– Он умрет?
– Врачи уверяют, что папа поправится. Со временем. Он ранен в голову, но они сделают операцию, и все будет хорошо.
– Честное слово?
– Честное слово. – Лаура клятвенно перекрестилась. – Если папа сможет, он поправится и вернется домой. Это я могу тебе обещать.
Но когда почти через год отец вернулся, все изменилось. Эрин помнила его приступы ярости, помнила, каким сердитым казался он все время. Она никогда не забудет, как тряслась его левая кисть. Эрин постоянно задавала себе вопрос: остался бы отец с ними, если бы она не боялась его до такой степени? Она никому не признавалась в том, как мучит ее чувство вины, как скучает она по папе. Ей недоставало его объятий, их шумной возни и шутливых схваток, когда он швырял ее на диван или подбрасывал к потолку. И теперь, когда она наконец начала свыкаться с его затворничеством в горной хижине, он вдруг покинул горы. «Если отец больше не избегает людей и не цепляется за свое одиночество, то почему не приезжает? Если он хочет защитить нас, то почему его нет рядом?»
