Преступная связь - Макбейн Эд (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
— Нравится, папа, очень нравится. Но понимаешь, все время проводить за этой машиной...
— Когда я начинал, я гладил вручную, — ответил Луи. — И шил, и гладил, все сам.
— Сейчас другие времена, папа.
— Да, другие.
— Эндрю считает, что я достоин лучшей жизни, а он в состоянии мне помочь. Папа, мне уже тридцать три, не могу же я провести всю оставшуюся жизнь за глажкой!
Старик грустно вздохнул.
— Папа, мы договорились?
— Останься, пока я не найду кого-нибудь на твое место.
— Как долго ты будешь искать? Эндрю сказал, что я могу приступать со следующего понедельника. С восьмого. Найдешь кого-нибудь к тому времени?
— Надо спросить Гвидо.
Гвидо был одним из друзей старика. В первый вторник после начала прослушивания он зашел в мастерскую, и приятели проговорили весь обеденный перерыв. Реган и Лаундес решили, что они разговаривали за едой, поскольку беседа постоянно прерывалась комментариями относительно качества еды и вина, а многие слова звучали так, словно их произносили с набитым ртом. Суть разговора сводилась к тому, что Бенни предложили работу получше и Луи понадобится человек для работы на гладильной машине. Гвидо сказал, что ему очень жаль... — Che peccato, che peccato... — но что он поищет кого-нибудь.
— Е necessario che tenga la bocca chiusa, — предупредил Луи.
— Si, naturalmente, — согласился Гвидо.
Поскольку в ордере не встречалось имен ни Гвидо, ни Луи и поскольку тема разговора явно не имела отношения к преступности, Реган и Лаундес выключили магнитофон и сняли наушники. Никто из них не понимал по-итальянски. Позже, утром в среду, знающая итальянский секретарша из конторы Майкла сделала перевод. Луи сказал: «Главное, чтобы он умел держать язык за зубами», а Гвидо ответил: «Да, разумеется». Из чего Майкл сделал вывод, что кто бы ни работал на гладильной машине, он обязан молчать относительно происходящего в задней комнате лавки. Вполне естественно. Вдруг беседа двух стариков тоже приобрела криминальную окраску.
Визиты начались утром в среду, в десять утра. Первым приехал сам Эндрю. Бенни с радостью в голосе представил его звукозаписывающему оборудованию.
— Привет, Эндрю. Как дела?
— Отлично, Бенни, отлично.
Реган и Лаундес надели наушники и обратились в слух. Бенни все еще работал за гладильной машиной: очевидно, Луи пока не нашел ему подходящей замены. Бенни сразу же на это и пожаловался.
— Я сказал отцу, что собираюсь начать работать на тебя со следующего понедельника. Но он все тянет, никак не может найти мне замены.
— Я только что с ним разговаривал, — ответил Эндрю. — Надеюсь, все будет в порядке.
— Потому что мне правда очень не терпится.
— Все будет хорошо, Бенни. Все под контролем.
— Хотелось бы.
— Можешь мне поверить.
— Уж кому-кому, — заметил Реган.
— Поверь ему, — презрительно бросил Лаундес.
— Я жду гостей, — объявил Эндрю.
— О'кей. Я отправлю их наверх.
— Наверх? — встрепенулся Реган.
— Куда «наверх»? — не понял Лаундес.
До их слуха донесся звук его шагов. Сквозь шипение пара они услышали легкий скрежет металла по металлу, затем щелчок, потом скрип открываемой двери, хлопок — и снова только шипение гладильной машины.
Первым из гостей явился Руди Фавиола.
— Привет, Руди, как дела?
— Замечательно, Бенни. Мой племянник уже здесь?
— Да, он ждет вас наверху.
Реган посмотрел на Лаундеса. Его напарник ответил недоумевающим взглядом.
Они снова услышали шаги. Затем наступила тишина. Ее нарушил голос, звучащий словно из динамика. Голос Эндрю?
— Да?
— Дядя Руди.
— Поднимайся.
Раздался звонок. Дверь снова открылась и захлопнулась. И ничего. В своем отчете Култер упомянул о двери с засовом и домофоном. Детективы начали опасаться худшего.
Следующий персонаж прибыл в десять минут десятого. Бенни представил его как «мистера Бардо».
— Доброе утро, мистер Бардо.
— Доброе утро, Бенни.
— Пети Бардо, — буркнул Реган.
— Консильери, — кивнул Лаундес.
«Нет, Папа Римский, — подумал Реган. — Ну и напарничка Бог послал».
— Они наверху, — сообщил Бенни.
Детективы внимательно слушали. Шаги. Тишина. Затем:
— Да?
Снова голос из динамика. Очень похожий на голос Эндрю Фавиолы.
— Пети.
— О'кей.
И опять звонок. Дверь распахнулась и закрылась. Тишина. Все они шли наверх, вот куда. А внизу хоть слушай, хоть не слушай.
Следующим пришел Парикмахер Сэл.
— Сэл, — представился он в домофон, и дверь перед ним немедленно распахнулась.
Следующего посетителя звали Бобби.
— Привет, Бобби, как дела? — спросил Бенни.
— Все здесь?
— Наверху.
Шаги. Голос из динамика.
— Да?
— Триани.
«Спасибо», — подумал Лаундес.
— Поднимайся.
Дверь открылась и закрылась. Тишина. За машиной для глажки Бенни начал напевать: «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско».
Следующие двое прибыли вместе. Не дожидаясь приветствия, один из них воскликнул:
— Здорово, Бенни.
— Привет, — отозвался тот с удивлением в голосе, словно не слышал, как они вошли.
Реган и Лаундес вслушивались в тяжелые шаги, гулко отдававшиеся в комнате. В динамике раздался знакомый голос.
— Кармине и Ральф.
— Поднимайтесь.
Звонок, стук двери — добро пожаловать, гости дорогие. Ральф Карбонарио и Кармине Орафо тоже здесь, и все сидят наверху, а внизу никто не произносит ни единого слова, за исключением Бенни, который опять принялся напевать за работой.
Реган стащил с головы наушники.
В комнате для совещаний наверху они планировали убийство Алонсо Морено.
— Мы не ему собираемся вправлять мозги, — пояснял Эндрю. — А тем, кто придет за ним следом.
— Боюсь, мы начинаем нечто такое, что потом не сможем закончить, — заметил Карбонарио.
Он носил кличку Рыжий Ральфи из-за своих рыжих волос. К тому же веснушки усеяли все его лицо, и несколько лет назад его называли Ирландцем Ральфи — пока он не проломил несколько голов. С тех пор он немного прибавил в весе и теперь сидел за столом совещаний в серых фланелевых слаксах и голубой кашемировой спортивного покроя куртке, из-под которой выглядывал серый свитер с низким воротом. Завтра утром ему предстояло лететь в Сиэтл. Он скептически относился к плану убрать Морено. Лучше не начинать ничего такого, что может привести к осложнениям. Временами Ральфи, вопреки очевидным фактам, воспринимал себя абсолютно законопослушным бизнесменом.
— Если мы не начнем, то китайская сделка не состоится, — пояснил Руди. — Косоглазые и так уже говорят нам: либо начинаем, либо расстались. Неужели мы позволим этому испашке помешать миллиардной сделке?
— Руди прав, — вмешался грубый и зычный голос Парикмахера Сэла. — К чертям его. Мы должны настоять на своем.
— Проще было бы ему заплатить, — предположил Триани. — Сколько он хочет?
Бобби Триани приходился Руди зятем. Женившись на его дочери Иде, он стал членом семьи и поднялся до четвертого места в иерархии. Сорокадвухлетний крепыш с карими глазами и темными волосами, обычно он смолил не переставая и воздерживался от курения только здесь, в квартире Эндрю, или в офисе, как бы он там ни назывался. Ему не нравилось, что здесь нельзя курить: с сигаретой лучше думается. Он знал, что его тесть умирает от рака легких, но тем не менее не сомневался, что табачный дым прочищает мозги. Когда Бобби развлекался с одной из своих маленьких подружек, он накуривался до одури. Его тесть не знал о его подружках. Бобби надеялся, что тот умрет прежде, чем узнает.
— Мы были готовы дать ему сорок пять процентов в Америке, — ответил Эндрю. — Он требует пятьдесят.
— И тем не менее, — пожал плечами Бобби. Из всех присутствующих он выделялся наиболее легкомысленной манерой одеваться, и с его лица еще не сошел загар, полученный в Майами.
— И кстати, ты согласился, — заметил Пети.
