Идеальность (СИ) - Матюхин Александр (бесплатные серии книг txt) 📗
Вадик показал на высокий забор из красного кирпича. Над забором в глубине двора возвышался кирпичный же двухэтажный дом с красивой черепичной крышей.
− Никто не входил и не выходил?
− Неа. Рассказывай, что у тебя интересного. Скучно сидеть.
− Значит, слушай. — Лера пробежалась по открытым в планшете вкладкам. В голове бурлили мысли. Хотелось их выплеснуть как можно скорее. — Как мы выяснили, в этом доме живет Римма Ивановна Бельгоцкая, известная в советское время детская писательница. Смотрел фильм «Мальчик и удочка»? Вот фотографии. Это по её книге. А еще сказки про Бобра Ефимыча? Ну, у всех были такие книжки-раскладушки. Тоже она.
− Я в детстве увлекался пиратами, разбойниками и ковбоями, − пожал плечами Вадик.
− Я тоже, но Бельгоцкую знаю хорошо. Потому что Ната была от неё без ума. Она собирала все её книги в детстве. Я помню, мы с мамой приходили в гости к родителям Наты, и у неё в детской комнате была отдельная полка под книги Бельгоцкой. Ната цитировала из неё строчки, читала нам главы вслух. В общем, такое фанатичное поведение. Потом прошло, когда Нате исполнилось лет тринадцать или четырнадцать. Переросла. Но это одна ниточка, улавливаешь?
− Ну. Ната обнаружила, что её любимая писательница из детства живет по соседству и познакомилась с ней.
− Наверняка. Бельгоцкая почти перестала что-то издавать после развала Советского Союза. Несколько книг для взрослых, разный реализм и драмы. Фильм по её сценарию провалился. Анонс новой книги висит долгое время на сайте, но самой книги как-то не видно. Детей и мужа нет, родственников, похоже, тоже. Только Ната.
− Ну и нормально. Многие советские писатели не смогли найти себя в новых реалиях. Дети изменились, им пираты, ковбои уже не нужны. Только хардкор. Супергерои, Поттеры разные. Вот тётка и релаксирует в обществе давней поклонницы.
− Слушай дальше. Я перерыла очень много сайтов. — Лера выдержала паузу, подождав, пока Вадик перестанет недоверчиво ухмыляться. — Бельгоцкую никто не видел уже почти полгода. Она перестала писать колонку в один сетевой журнал. Перестала вести свой блог на литературном сайте. Дата обновления — начало лета. И всё. Оборвала контакты и связи.
− И никто её не ищет?
− Ну, она была уже не такая популярная. А людям нужен хайп. Поверь, я знаю. В интернете об её исчезновении ни слова. Человек просто выпал из общественной жизни. Ну знаешь, не было заголовков, что известная писательница вышла из дома и не вернулась… нет. Просто исчезла. Знаешь, что это значит?
− Старушка решила пожить для себя, а не для интернета?
− Со знаменитыми людьми происходит три вещи: они либо умирают — и об этом пишут везде, потому как новость приносит новых читателей; либо с ними что-то происходит — и об этом снова везде пишут; либо о них забывают, и они тихо мирно уходят навсегда. Тоже умирают, но журналистам нет никакого дела. Про Бельгоцкую никто ничего не пишет. И вот тут ты мне говоришь, что к ней в дом приезжает Ната и открывает ворота своим ключом.
Лера перевела дух. На лобовое стекло упала первая дождевая капля. Вечный осенний дождь, который преследовал Леру со дня смерти Дениса, снова её догнал. Над домом Бельгоцкой нависли тяжелые чёрные тучи. Скоро должно полить так, что не позавидуют живые мертвым. Красивая фраза.
− Таблетки пила? — внезапно спросил Вадик.
− Почему спрашиваешь?
− Ты порылась в интернете, нашла информацию о том, что человека нет в сети и решила, что её убили или что-то ещё? Послушай себя со стороны. Я думал, действительно нашла что-то интересное. А тут такое…
− У нас есть Пашкин телефон в этом доме. Пропажа пожилой писательницы. И Ната между ними. Что тебе еще нужно? — Лера почувствовала, что злится. — И ещё мы точно знаем, что она решила мне отомстить. Не вижу противоречий.
− Зато я вижу. Ты как обычный сетевой пользователь — выстраиваешь теорию на основании пары зацепок. У тебя тут убийства, шантаж, обманы. Полный набор. Не слишком ли много всего?
− А ты очень уж рационален, чтобы поверить, − огрызнулась Лера. — Вспоминаю старого доброго Вадика. Ты и семь лет назад таким же был, помнишь? Много болтал и мало делал.
− Не начинай, пожалуйста, − поморщился Вадик. — Разговор будет не в твою пользу.
− Мы поэтому и расстались. Ты никогда не позволяешь эмоциям брать вверх. Всегда рационален и спокоен.
− А что в этом плохого? Я по крайней мере не срываюсь в алкогольное и наркоманское пике, не снимаюсь в порно, не скандалю с ведущими в прямом эфире федерального канала. У меня нет проблем с родителями и с личной жизнью. Я не потерял ребенка, а потом сделал такое… такое…
Вадик споткнулся на последних словах, будто не желал, чтобы они вылетали из его рта — но всё же договорил. Лера заметила его взгляд, извиняющийся, но было уже поздно. Вадик умел вот так давить в самый центр боли, будто иглой в нерв ноющего зуба.
− Пошёл ты. — спокойно сказала Лера, убрала планшет и вышла из машины.
Она тут же закурила, отошла к заборам частного сектора, встала под пластиковым козырьком, по которому тарабанил дождь. Капли прибивали пыль на дороге. Холодный ветер забрался под куртку, напомнив, что в жизни у Леры далеко не всё так хорошо, как она думала с утра.
Вихрь мыслей в голове закружился с новой силой. Лера смотрела на автомобиль, внутри которого сидел Вадик. Хотелось подойти и разбить боковое зеркало, высадить стекло, проткнуть шину. Что-нибудь такое сделать, в общем, чтобы выплеснуть злость и отчаяние.
А ведь всё это она уже проходила. Прошлое возвращается, время бежит по кругу, и вот Лера, как белка в колесе, роется в интернете, выдумывает теории, захлебывается гневом, ненавидит всех вокруг за то, что ей не верят. Скоро за ней придут из полиции. Потом будет больница. Куча лекарств, от которых мир перед глазами потускнеет и станет похожим на черновой карандашный набросок забракованного мультфильма.
Разница в том, подумала Лера, что в прошлом у неё действительно были «приходы», а сейчас всё по-настоящему. Пашка пропал. Ната мстит за Дениса. Это реальный мир, а не выдуманный. Хаос не в голове, а вокруг.
Хотя, в прошлый раз она тоже не сомневалась, что мир реален. В тот день, когда оплакивала умершую дочь, пила водку из горлышка, заглатывала таблетки и рыскала по интернету в надежде найти что-то, что поможет всё исправить. Экстрасенсы, психиатры, терапия, наркотики.
В тот раз она провалилась так глубоко в бездны безумия, что выбиралась несколько лет. Надо ли повторять? Выдержит ли снова?
Открылась дверца автомобиля, под дождь выбрался Вадик. Втянув голову в плечи, он быстро нырнул под козырёк, оказался рядом с Лерой. Волосы Вадика мгновенно промокли, на лице застыли капли дождя.
− Пошли в машину, − буркнул он.
Вадик, по обыкновению, не извинялся.
− Скажи сначала, что я права.
− Ты простудишься. Я буду чувствовать вину.
− Ты когда-нибудь вообще что-нибудь чувствовал?
Вадик долго смотрел на Леру немигающим взглядом. Затем стряхнул с губ влагу. Попросил сигарету. Затянулся глубоко, прикрыв глаза.
− Я любил тебя, − произнёс он. — И у меня есть ощущение, что люблю до сих пор. Просто тогда ты была рядом, а сейчас далеко. Я ничего не могу с этим сделать, приходится жить так, будто ничего нет.
− Я…
− Погоди. Я хочу договорить. Мы с тобой ни разу с тех пор не разговаривали как надо. Не выяснили всех моментов до конца. Ты же помнишь, я возил тебя в роддом, встречал оттуда, вы жили в моей квартире, а мы с Пашкой сделали всё, чтобы тебя никто не трогал. Мне тогда было плевать, чей это ребенок. Я считал Настю своей дочкой. Так сильно я был в тебя влюблён. В вас обеих. А когда Насти не стало… думаю, я испытывал примерно тоже самое, что и ты. Я готов был на всё, чтобы её вернуть. Настя была не просто ребенком, она была еще и мостиком между нашими с тобой отношениями. Потом случился твой нервный срыв. Этот адский выверт сознания… Знаешь, сколько раз после этого я пытался прийти к тебе? Миллион. Пашка не давал. Отговаривал, не пускал, убеждал, что так будет лучше. Я рвался в клинику. Хотел писать письма. Искал номера твоих телефонов. Но Пашка в конце концов уговорил. Мы с ним решили, что так действительно будет лучше. Тебе нужно было жить одной. Ты не можешь делить жизнь с кем-то еще.
