Порча на смерть - Зайцев Михаил Георгиевич (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
«Тоска зеленая» — это, наверное, тоска по зеленым американским долларам, а «тоска серая», Сергач убедился на личном опыте, — это разглядывание серых фигурок на черно-белом экране в компании одетой в серое скучной женщины и неандертальца с перебитым носом, в окружении зудящих приборов и малопонятной аппаратуры.
«Когда же наконец выдохнутся аккумуляторы и экран начнет тускнеть? — думал Игнат, позевывая. — Через трое... еще через двое суток? А потом? Мне сделают пластическую операцию морды лица и устроят на работу в жилконтору водопроводчиком, дабы я, Жека Бондов, шпионил за Велиаром...»
Игнат протер глаза кулаками, жестами попросил Веру накапать четверть стакана кофе. Бодрящий напиток по общему молчаливому согласию употребляли редко и экономно.
Вдруг зашевелился Гоша, крепко стиснул пальцами предплечье Игната. Сергач перевел взгляд с Веры на Гошу, тот указал подбородком на монитор.
По детской площадке мимо сломанных качелей шла девушка. Она не изменила внешность, не надела (или не сняла) парик, она была такой, как и три дня назад. Стройные ноги обтянуты джинсами, укороченный полушубок выгодно подчеркивает узость талии, волосы чернее ночи припудрены снежинками. Разрешающая способность монитора не позволяла рассмотреть тонкий носик, высокие скулы, слегка раскосые глаза, но все равно Сергач узнал ее сразу.
Быстрая, шершавая ладонь Веры закрыла Сергачу рот. Гоша спросил глазами: «Она?» Игнат кивнул, Вера осторожно отвела ладонь от приоткрытых губ, похлопала по вспыхнувшей щеке, мол: «Возьми себя в руки, Сергач!» Игнат еще раз кивнул, дескать: «Все нормально, сейчас подышу поглубже и успокоюсь».
— Поклевка состоялась, — шепнул Гоша в микрофон рации, переключился на прием.
Полторы минуты ожидания, и сквозь треск помех, сквозь подвывание радиоволн пробивается спокойный, уверенный голос:
— Щука. Как поняли?
— Понял вас, Щука.
Гоша отключил рацию.
Засуетились. Вера сама управилась с бронежилетом, Игнату помогал Гоша. Широкой липкой лентой к бронежилету крепилась плоская коробочка передатчика. Микрофон размером с маковую головку торчал у Игната за шиворотом, приклеился к воротнику и царапал шею. У Веры микрофон прятался под шарфом. Отныне все, что слышат Вера с Игнатом, а также все, что они скажут, услышат и координаторы операции.
Вера надела серый берет, Игнат остался без головного убора, Гоша поправил ему волосы так, чтобы выставить напоказ раненое ухо, хотя короткая прическа и без того ничуть не скрывала синь ушной раковины.
Вера подобрала с пола мешковатую авоську из плотного брезента. Точно с такой же авоськой Сергач обычно ездил на рынок за картошкой. В авоське у Веры лежал пистолет неизвестной Игнату системы с длинным цилиндром глушителя на конце ствола. Женщина сняла оружие с предохранителя. Домохозяйка столь же буднично и умело снимает с плиты кастрюлю. Пистолет упал обратно в брезентовый мешок, Вера взялась левой рукой за лямки авоськи, наклонила голову, приблизила бесцветные губы к спрятанному в складках шарфа микрофону, прошептала:
— Мы готовы.
На мониторе появилось изображение микроавтобуса. Компактный японский автобус с тонированными стеклами приблизился к автофургону, загородил вид на здание жилконторы в глубине двора, остановился. Гоша приоткрыл задние дверцы фургона, спрыгнула Вера, затем Игнат, последним вышел Гоша.
Вера с Игнатом обогнули микроавтобус, Гоша отстал. Если Велиар выглянет в окошко, у него сложится ложное впечатление, что Сергач и сопровождающая его женщина с брезентовой авоськой только-только подъехали на японском автобусе.
Окна Велиара плотно зашторены. Двор, который Сергач привык видеть в черно-белом квадрате монитора, полон красок и запахов, резкая смена мироощущений сбивает с толку, хочется остановиться, оглядеться, подышать, поймать на язык медленно парящую, редкую снежинку. Седалища в битком набитом спец-техникой фургоне удобные, эргономичные, а ноги и спина, один черт, затекли. Особенно правая от колена и выше. Сергач прихрамывает. Отвыкшее за сутки покоя гнать кровь по сосудам в темпе быстрых шагов сердце выбивает сто двадцать ударов в минуту.
Справа залаяла собака. Сергач повернул голову на звук, на лай, прошептал:
— Блин...
— В чем дело? — встревожилась Вера.
— Собачники знакомые, лучше бы не узнали.
— Налево, по тропинке. Ускоряем шаг. Выбирайте выражения, Сергач. Нас слушают, выражайтесь четко.
— Простите, забыл.
— Чем больше будете говорить, тем лучше, тем яснее картина для координаторов.
Ой как неловко — она его журит, а эти самые координаторы слушают и небось вовсю матерят лоха-Сергача. Его ведь действительно инструктировали — что делать, как себя вести, и надо же, незадача, с ходу лоханулся, будто последний дурак. Стыдно.
А было от чего свалять дурака! Двадцать шесть часов велось наблюдение, и ни разу Сергач не видел старичка собачника с внучкой. Черт их знает, где они гуляли вчера, где выгуливали овчарку? Стоило выйти из фургона, и нате вам — та самая овчарка, что пятого дня задержала бойца-обезьяну без подштанников. Еще не хватало на пороге жилконторы встретиться с группой подвыпивших сантехников и быть ими узнанным. Впрочем, сантехники пока на работе не появлялись и вряд ли...
— Закон подлости, — тихо произнес Игнат. — Впереди слева гуськом через двор идут работники жэка. Двое из них меня знают. В смысле — могут узнать, и возникнут проблемы.
— Спокойно, — Вера взяла Игната под руку, — Гоша их остановит. У вас рука дрожит, Сергач, вы уверены, что сможете...
— Уверен! — повысил голос Игнат. — Исполню мизансцену в лучших традициях русской театральной школы.
Вера оглянулась. Хруст снега, их обгоняет Гоша, идет по снежной целине меж тополей в белых шапках, шагает наперерез похмельным сантехникам, электрикам и водопроводчикам.
— Братаны! — воскликнул Гоша то ли зло, то ли радостно. — Который из вас у Лаврентий Палыча из шестой квартиры краны чинил?
Труженики жилищно-коммунального хозяйства встали вокруг Гоши полукругом и принялись выяснять, что за Лаврентий Палыч такой и в каком подъезде шестая квартира. Меж тем Вере с Игнатом осталось преодолеть последние метры до заветных дверей.
Черт побери! Из-за угла здания жэка, словно чертик из табакерки, появляется задрипанный интеллигент в очках, широкополой фетровой шляпе, с козлиной бородкой и шальными глазами. Ну точно — клиент Велиара из разряда рядовых. Так и есть — очкастый козлик дернул загогулину дверной ручки, Игнат с Верой успели войти, пока тугая пружина не вернула на место уличную дверь, и успели увидеть, как шустро поскакал на второй этаж замухрышка в шляпе.
— Один случайный посетитель, — прошептала Вера в складки шарфа. — Сергач, сумеете взять его на себя?
— Легко.
— Поднимаемся на этаж, — доложила Вера. — Поднялись. Входим в переднюю, в помещение, смежное с основным. Игнат, открывайте дверь. Смелее.
Властелин передней, мордастый охранник, преградил пузатыми камуфляжными телесами путь шустрому интеллигенту, встал перед дверьми в покои Велиара, раскинул в стороны руки-грабли.
— Заняты они, нельзя к ним, обождите... — талдычил охранник, сверху вниз глядя на настырную интеллигенцию.
— Я договаривался! Меня ждут! Вы обязаны доложить!.. — наседал козлик, примериваясь, как бы ловчее проскочить в щель между широкой пятнистой спиной и запертой дверью.
— Привет! — Игнат шаркнул подковами о ребристый резиновый коврик у порога, посторонился, пропуская Веру. — Заходите, Вера Михайловна, не смущайтесь, дверцу за собой закрывайте, ноги вытирайте. Полюбуйтесь, вот этот боров, я вам рассказывал, заехал мне ремешком по уху. Знакомься, жирный, — это Вера Михайловна, мой адвокат, она раньше защищала Газпром от нападок НТВ, теперь меня защищает. В суд на вашу богадельню подаю, просек, жирный? Где ремень-то? Чего ремня не носишь, спрашиваю? Прячешь неопровержимые улики? Проходите, Вера Михайловна, не тушуйтесь. Гражданин в шляпе, вы бы отошли в стороночку. Спасибо. Жирный, в рот тебе кило печенья, зови Велиара! Протокол будем составлять...
