Тьма чернее ночи - Коннелли Майкл (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
– Это тот коп, ну, который на процессе, верно?
Маккалеб не ответил. Газета была сложена на фотографии Гарри Босха, напечатанной утром в "Лос-Анджелес таймс" в комментарии по процессу Стори. На снимке Босх стоял у дверей в зал суда. Он, наверное, даже не знал, что его снимают.
– Ты видела его здесь?
– Ага, заходит. А почему ты о нем спрашиваешь?
Маккалеб почувствовал, как возбуждение поднимается по затылку.
– Когда он заходит?
– Не знаю, время от времени. Я бы не назвала его завсегдатаем. Но он заходит. И надолго не задерживается. Одноразовый – глотнет чего-нибудь и уйдет. Он... – Она воздела палец и склонила голову набок, копаясь в досье. Потом резко опустила палец, словно делая зарубку. – Вспомнила. Бутылочное пиво. Каждый раз спрашивает "Энкор стим", потому что всегда забывает, что мы его не держим: слишком дорогое, нам такое не продать. Тогда он соглашается на что попроще. – И тут же, отвечая на незаданный вопрос, добавила: – "Роллинг рок".
Маккалеб кивнул.
– Был он здесь на Новый год?
Девушка покачала головой.
– Ответ тот же. Не помню. Слишком много народу, слишком много выпивки, слишком давно.
Маккалеб кивнул, взял газету со стойки и сунул в карман.
– У него какие-то неприятности, у этого копа?
Маккалеб покачал головой. Одна из женщин у бара постучала по стойке пустым стаканом.
– Эй, Миранда, у тебя тут клиенты!
Барменша оглянулась, высматривая напарника. Того не было: видимо, ушел в подсобку или в уборную.
– Мне надо работать.
Маккалеб смотрел, как она пошла к другому концу стойки и сделала две водки со льдом для проституток. Во время паузы в музыке он услышал, как одна из них советует барменше перестать болтать с копом. Когда Миранда направлялась обратно к Маккалебу, одна из проституток крикнула ей вслед:
– И перестань давать ему на халяву, иначе он никогда не уйдет.
Маккалеб сделал вид, что ничего не слышал. Миранда устало вздохнула, когда вернулась к нему.
– Не знаю, куда делся Хавьер. Я не могу стоять здесь с тобой и болтать всю ночь.
– Только последний вопрос. Ты помнишь, чтобы коп бывал здесь одновременно с Эдди Ганном?
Она на мгновение задумалась.
– Может, такое и случалось. Точно не скажу.
Маккалеб кивнул. Он был совершенно уверен, что выжал из нее все, что можно, и размышлял, следует ли оставить на стойке деньги. Еще будучи агентом, он терялся в таких ситуациях. Никогда не знал, когда это приемлемо, а когда оскорбительно.
– А можно теперь я тебя кое о чем спрошу? – поинтересовалась Миранда.
– Что?
– Тебе нравится то, что ты видишь?
Маккалеб сразу почувствовал, что начинает краснеть.
– Я имею в виду, ты ж достаточно нагляделся. Дай, думаю, спрошу.
Она оглянулась на проституток и подмигнула. Все три наслаждались смущением Маккалеба.
– Они миленькие, – сказал он и стал отходить от бара, оставив ей двадцатидолларовую купюру. – Уверен, многие возвращаются из-за них. Возможно, Эдди Ганн тоже.
Он направился к двери, и она крикнула вслед – словно удар в спину:
– Тогда, может, и ты как-нибудь вернешься и попробуешь их?
Выходя, он слышал, как проститутки радостно вопят и хлопают в ладоши.
Маккалеб сидел в "чероки" перед баром "У Ната" и старался избавиться от смущения. Он сосредоточился на информации, полученной от барменши. Завсегдатай Ганн мог быть – а мог и не быть – здесь в последнюю ночь жизни. Босх тоже мог быть – а мог и не быть – здесь в последнюю ночь жизни Ганна. Факт, что эта информация косвенным образом исходила от Босха, озадачивал. И снова непонятно, зачем Босху – если это он убил Ганна – наводить на такой важный след. Высокомерие? Уверенность, что его никогда не заподозрят и потому его имя не всплывет при расспросах в баре? Или же здесь возможна более глубокая психологическая мотивация? Многие преступники совершают ошибки, которые приводят к их аресту, потому что подсознательно не хотят, чтобы их преступления остались безнаказанными. Теория "большого колеса", подумал Маккалеб. Может, Босх подсознательно старался сделать так, чтобы колесо наехало и на него.
Он открыл сотовый телефон и проверил сигнал. Хороший. Набрал домашний номер Джей Уинстон. Слушая гудки, посмотрел на часы и подумал, что уже, пожалуй, слишком поздно. После пятого гудка она наконец взяла трубку.
– Это я. Нарыл кое-что.
– Я тоже. Но еще сижу на телефоне. Давай я перезвоню тебе, когда закончу?
– Договорились.
Он закрыл телефон и стал ждать, думая о всяком-разном и глядя на улицу сквозь ветровое стекло. Вот из бара вышла белая проститутка на порог в сопровождении мужчины в бейсболке. Оба закурили и направились по тротуару к мотелю под названием "Скайларк".
Зазвенел телефон. Уинстон.
– Все сходится, Терри. Теперь я верю.
– Что ты узнала?
– Ты первый. Ты сказал, что что-то нарыл.
– Нет, давай ты. У меня мелочевка. А ты, похоже, выудила что-то крупное.
– Ладно, слушай. Мать Гарри Босха была проституткой. В Голливуде. Ее убили, когда он был еще ребенком. И тот, кто это сделал, остался безнаказанным. Как вам такое для психологических обоснований?
Маккалеб не ответил. Новая информация ошеломляла и заполняла многие белые пятна в рабочей теории.
Проститутка и ее клиент стояли у окна администратора мотеля. Мужчина отсчитал наличные и получил ключ. Они зашли в стеклянные двери.
– Ганн убивает проститутку и остается безнаказанным, – сказала Уинстон, не дождавшись ответа. – Точно, как случилось с его матерью.
– Как ты узнала? – спросил наконец Маккалеб.
– Я позвонила, как мы договорились, моей подруге Киз. Сделала вид, будто меня интересует Босх, и спросила, покончил ли он, понимаешь, с разводом. Она рассказала мне о нем все, что знала. История насчет матери, очевидно, всплыла несколько лет назад на гражданском процессе, когда против Босха возбудили иск о смерти в результате противоправных действий... Кукольник, помнишь такого?
– Угу. Полицейское управление не захотело тогда обращаться к нам. А еще этот тип убивал проституток. Босх убил его. Безоружного.
– Сплошная психология. Заколдованный круг.
– Что было с Босхом после того, как убили мать?
– Вообще-то Киз не в курсе. Ему тогда было лет десять-одиннадцать. Рос в детских домах и приемных семьях. Армия, потом полиция. Суть в том, что этого-то нам и не хватало. Того, что превратило незначительное дело в нечто, что Босх не мог выкинуть из головы.
Маккалеб кивнул.
– И больше того, – продолжала Уинстон. – Я внимательно просмотрела все материалы – разные дополнительные моменты, которые не включила в отчет. Посмотрела и протокол вскрытия женщины, которую Ганн убил шесть лет назад. Ее, кстати, звали Френсис Уэлдон. Там есть один нюанс, который кажется существенным в свете того, что нам теперь известно о Босхе. Осмотр матки показал, что она уже рожала.
Маккалеб покачал головой:
– Босх не мог знать. К тому времени как провели вскрытие, он вышвырнул своего лейтенанта в окно и был отстранен.
– Верно. Но он мог, вернувшись, просмотреть материалы по делу и, наверное, так и сделал. Видимо, ситуация напомнила ему детство. Понимаешь, все сходится. Восемь часов назад я считала, что ты хватаешься за соломинку. Теперь я убеждена, что ты попал в точку.
Попасть в точку оказалось не так уж приятно, но Маккалеб понимал возбуждение Уинстон. При таких совпадениях азарт может иногда затмить сам факт преступления.
– Что произошло с ее ребенком? – спросил он.
– Без понятия. Возможно, она отказалась от него после родов. Не важно. Важно, что это означало для Босха.
Уинстон была права. Однако Маккалеб не любил непроясненных деталей.
– Возвращаясь к твоему разговору с бывшей напарницей Босха... Она собирается позвонить ему и рассказать, что ты спрашивала о нем?
– Уже позвонила.