Скрипач - Жарчинская Инна (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
— К чему ты мне это рассказал? — спросил Николай Морозов нервно, даже не пытаясь вникнуть в суть услышанного.
— К тому, — ответил дьявол со вздохом, — что нет того ада, каким вы его привыкли себе рисовать. И гореть тебе придется в огне собственных пороков и желаний. А девочка… Не знаю я пока, что будет с девочкой. Возможно, она сможет устоять, но лично я в этом сильно сомневаюсь. Хотя, не скрою, я этого бы хотел. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что я не желаю ей зла. Она такая интересная и славная. Она живет так, как живет, вовсе не потому, что так правильно, а потому, что ей это нравится. Она не грешит не потому, что боится греха, а потому, что ей так хорошо жить. Она любит своих родителей, учится, занимается какими-то своими мелкими делами, и все это не для кого-то и потому что, а для души. Она наивна… пока.
— Тогда оставь ее!
— Не могу, я должен ее проверить, брак в моем деле недопустим. Я уже посеял семя порока в ее душе. И, поверь мне, я хороший садовник, а это значит, что я смогу вырастить из него целый сад, — дьявол грустно рассмеялся. — Ник, пока я нашел единственный порок, который смог в ней немного прижиться — это похоть. Нет, на самом деле это даже не похоть, просто у малышки такой возраст, гормоны ведь даже я не в силах отменить. Но ты ведь уже знаешь, что стоит в душе поселиться хотя бы одному пороку, как вслед за ним появятся и все остальные.
Никто посторонний не смог бы услышать этот разговор, потому что это был мысленный диалог. Хороший психиатр назвал бы это раздвоением личности или диссоциативным расстройством идентичности и был бы не прав, потому что тело Николая Морозова действительно делили между собой два разных, абсолютно не похожих друг на друга существа.
— Мне не нравится, как ты используешь мое тело, — Ник был зол на своего «квартиранта».
— Прекрати, — устало возразил дьявол, — это наше общее тело. И помни, что ты бы его уже давным-давно лишился, если бы не я. Когда мы с тобой встретились, жить тебе оставалось несколько месяцев. Тогда твоя мать бегала по врачам, собирая справки, чтобы отвезти тебя на операцию в Бакулевский центр, но появился я и подарил тебе и здоровье, и жизнь. Операция ничего не решила бы. Помимо порока сердца, у тебя уже начали назревать новые проблемы со здоровьем. Твоя болезнь не оставляла тебе шансов.
— Люди с синдромом Марфана иногда живут довольно долго, — попытался возразить Ник.
— Но не в твоем случае. У тебя была не та форма, и ты это знаешь. И, в конце концов, согласись, что я не так уж много с тебя взял. Ты же получил гораздо больше. Ты жив, здоров и мог бы, если бы захотел, стать вторым Паганини. Не пойму, чем ты не доволен? Я считаю, что тебе сказочно повезло, что ты обратил на себя мое внимание. Впрочем, нет, не ты, а твое тело. Я давно за таким охотился. Идеальный инструмент для моей скрипки — совершенный слух, длинные и гибкие пальцы и потрясающая работоспособность. Как же все удачно совпало! Только однажды я встречал нечто подобное…
— Паганини, — заинтересовался Ник, — это ведь был Паганини, верно? Значит, про него не зря говорили, что он продал душу дьяволу?
Дьявол допил вино и закурил. Вопрос Ника заставил его вернуться на два века назад, когда он путешествовал по Италии и заглянул в Геную. Там, в темном, сыром чулане он и обнаружил этого удивительного несчастного мальчика. Бросив в его сторону лишь один короткий взгляд, дьявол понял, что это то, что ему нужно.
Что поделаешь, у дьявола тоже были свои маленькие слабости, и одной из этих слабостей была скрипка. Ему нравилось извлекать из этого инструмента самые необычные звуки, скрипка оживала в его руках, превращаясь то в страстную любовницу, то в убитую горем мать, потерявшую на войне сына, то в насмешливую маленькую девочку. Вот только найти подходящее тело было проблематично, всегда ему чего-то не хватало — то пальцы были слишком коротки, то слух отсутствовал, то человеку просто было лень тратить свою жизнь, постигая тайны этого удивительного инструмента…
— Нет, — резко ответил дьявол, — в отличие от тебя, Паганини не продался, мой нервный друг. Единственным дьяволом в его жизни был жестокий и жадный отец, который видел в родном сыне лишь средство для обогащения. Сейчас бы Антонио Паганини наверняка бы посадили в тюрьму за жестокое обращение с ребенком или как минимум лишили бы родительских прав. И никогда бы не появился на свет гений скрипки, превзойти которого за прошедшие два века так никто и не смог. Неудивительно, что о нем ходили слухи, будто он продал мне душу. Если бы я был человеком, то только им! У него было все — слава, любовь женщин, богатство — и он так же, как и я, был всем этим пресыщен до отвращения. Ник, это был один из немногих людей, кто вызывал у меня уважение и восхищение.
Дьявол вновь вспомнил прошлое, когда он предложил истощенному, измученному ребенку все свои секреты игры на скрипке в обмен на его тело. И тогда случилось то, чего дьявол никак не мог ожидать от мальчика, которого отец за каждую оплошность в игре бил линейкой по рукам и заставлял до поздней ночи играть на проклятом инструменте, часто забывая даже накормить сына, — мальчик отказался. Он отказался! Более того, Паганини бросил ему вызов, он сказал, что всего добьется сам. А потом мальчик потерял сознание…
— Значит, все эти сплетни, которые отравляли ему жизнь, — спросил Ник, — не имели под собой никакого основания? И то, что его тело еще несколько десятилетий не могло найти упокоения…
— Это, Ник, обычная человеческая зависть, — вздохнул дьявол, — один из самых распространенных человеческих пороков. На фоне Паганини все признанные скрипачи того времени выглядели бездарями, даже не музыкантами, а, скорее, сапожниками. Их слава лопалась, словно мыльный пузырь, столкнувшись с гением этого великого мастера. Такого они простить не могли. Каждый из них считал себя лучшим, каждый думал, что только он единственный достоин славы, но своим талантом Паганини превращал их всех в пыль под своими ногами, в серую, бессмысленную массу ремесленников, где один ничем не отличается от другого. Вот они и старались изо всех сил, чтобы хоть как-то отравить ему жизнь. Эти безумные сплетни, которые они распускали, дарили им кратковременную иллюзию своего превосходства. Уязвленные амбиции — это такой яд, который может отравить жизнь не хуже цианистого калия. Бедняга Паганини! Вот уж воистину трагическая судьба и удивительная. Ни в жизни, ни в смерти он так и не нашел покоя. Скажи, кто бы сегодня вспомнил, кто такой Доменико Гальвано, если бы этот ненормальный епископ Ниццы не запретил хоронить Паганини на городском кладбище? Ну, хоть так вошел в историю. Сомнительная слава. Почти как у Герострата. Один сжег храм Артемиды в Эфесе, второй фактически надругался над телом величайшего скрипача всех времен и народов, как, впрочем, и это трусливое животное — губернатор Генуи Филипп Паолуччи, который отказался даже впускать судно с гробом Паганини в гавань.
От этих воспоминаний настроение у дьявола заметно испортилось.
— Это была твоя работа? — настороженно спросил Ник. — Ты так отомстил ему за отказ?
От досады дьявол даже разбил о стену бокал.
— Ненормальный! — воскликнул он. — Я никогда бы не позволил себе ничего подобного. Я уважал этого человека. Тебе до него далеко. Того, что ты получил почти даром, не прилагая никаких усилий, ему пришлось добиваться тяжелым, почти нечеловеческим трудом. Скрипка изуродовала его тело. От этих бесконечных занятий и стояния в неудобной позе одно плечо Паганини стало ниже другого. Он действительно стал напоминать дьявола, каким рисовали его люди: бледный, хромой, сутулый, с горящими темными глазами…
— Он отказался, — печально произнес Николай Морозов, — а я не смог. Но ведь ему же не грозила смерть.
— Послушай, — разозлился дьявол, — она грозит всем! Бессмертных среди людей нет. Неужели это так важно, когда умереть?
— Тебе этого не понять, дьявол, потому что ты-то бессмертен и понятия не имеешь, что такое страх смерти. Но даже тебе хочется иногда обрести плоть, иначе ты бы не стал напяливать на себя чужие тела и довольствовался бы тем, что имеешь.
