В лесной чаще - Френч Тана (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗

— Да, несмотря на его чокнутость. Я уже упоминала, что преступник находился в нерешительности. Но мне трудно представить колеблющегося Марка — по крайней мере в серьезных вопросах.

— Везучий Марк, — заключил Сэм.

— Интересно, — спросил Сэм позднее, — как вы познакомились с Кэсси?

Он потянулся к стакану.

Вопрос странный и застал меня врасплох. Честно говоря, я почти забыл про Сэма. Кэсси покупает отличное спиртное, виски «Коннемара» с горьким болотным привкусом, и мы захмелели. Беседа понемногу затихала. Сэм молча изучал корешки расставленных на полке книг, я вытянулся на диване, рассеянно прислушиваясь к музыке. Кэсси была в ванной комнате.

— А, ясно. Ну, тогда она только пришла в отдел. Как-то вечером у нее сломался велосипед, и я подбросил ее до дома.

— Ясно, — сказал Сэм. Он выглядел немного возбужденным, что для него нехарактерно. — Я так сразу и подумал, что раньше вы не были знакомы. Но кажется, будто вы знаете друг друга чуть ли не с детства. Вот я и спросил, можно ли вас назвать старыми друзьями или… ну, ты понял.

— Мы много общались, — продолжил я. Люди часто принимали нас за родственников или за друзей детства, и почему-то меня это всегда наполняло тайной радостью. — Наверное, родственные души.

Сэм кивнул:

— Вы с Кэсси… — Он прочистил горло.

— Что я такое натворила? — с подозрением воскликнула Кэсси, вернувшись в комнату.

— Ничего, — ответил я.

— Я просто спросил Роба, не были ли вы знакомы до того, как ты пришла в отдел, — объяснил Сэм. — В колледже или еще где-нибудь.

— Я не учился в колледже.

Я понял, о чем хотел спросить меня Сэм. Большинство людей рано или поздно задают этот вопрос, но Сэм никогда не был любопытным.

— Серьезно? — отозвался Сэм, пытаясь скрыть удивление. — Я думал, Тринити-колледж, совместные пары…

— Мы с ним не встречались со времен Адама, — объявила Кэсси, и после молчания мы оба начали давиться от смеха.

Сэм смотрел на нас, улыбаясь и качая головой.

— Вы оба сумасшедшие, — вздохнул он и пошел вытряхивать пепельницу.

Я сказал Сэму правду — я никогда не учился в колледже. Школу закончил, как ни странно, неплохо, с двумя тройками и одной четверкой, этого было достаточно, чтобы куда-то поступить, но не подал никаких заявок. Всем говорил, будто собираюсь пропустить год и как следует подготовиться, но на самом деле мне просто ничего не хотелось делать.

Чарли решил поехать в Лондон, изучать экономику, и я отправился вместе с нем: мне было все равно. Отец арендовал для него полквартиры в фешенебельном районе, где в комнатах паркетные полы, а двери открывал привратник. Мне подобная роскошь была не по карману, поэтому я снял грязноватую каморку в бедной части города, и Чарли взял себе соседа, голландского студента, который должен был уехать домой на Рождество. План заключался в том, что за это время я подкоплю денег и присоединюсь к другу, но уже задолго до Рождества стало ясно, что я никуда не переселюсь — не из-за денег, а потому что мне совершенно неожиданно понравилась моя каморка и новая, свободная и безалаберная, жизнь.

После интерната одиночество ударило мне в голову как хмель. В первую ночь я несколько часов лежал в кровати без сна, ловил пряные запахи еды, аппетитными струйками сочившиеся из коридора, слушал, как два соседа за стеной переругиваются и где-то рядом немилосердно фальшивит скрипка. Мысль, что никто меня сейчас не видит и не спросит, что я делаю, или потребует делать что-нибудь иное, приводила меня в такой восторг, словно моя комнатка в любой момент могла отделиться от дома и поплыть над крышами и над рекой, покачиваясь среди звезд как радужный мыльный пузырь.

Так прошло почти два года. Большую часть времени я жил на пособие по безработице и иногда, если меня сильно доставали или хотелось произвести впечатление на девушку, работал несколько недель на стройке либо занимался перевозкой мебели. С Чарли мы скоро разошлись (я еще помню ошарашенное выражение его лица, когда он увидел мое жилище). Раза два в месяц мы ходили в паб, порой я посещал его вечеринки, где познакомился с большинством своих подруг, в том числе с закомплексованной Джеммой, имевшей проблемы с алкоголем. У него были неплохие друзья — товарищи по учебе, но они говорили на своем языке, который я не знал и не желал знать, пускали в ход всякие жаргонные словечки и понятные только посвященным шуточки, поэтому я почти не участвовал в беседах.

Честно говоря, не помню, что я делал эти два года. Видимо, ничего. В современном обществе это считается немыслимым, но я обнаружил в себе талант к полному и блаженному безделью, которое людям доступно только в детстве. На окне у меня висел граненый хрусталь от старой люстры, и я мог провести полдня, лежа на кровати и наблюдая, как он пускает по комнате солнечные зайчики.

Я много читал. Так было всегда, но в те два года зарылся в книги с головой и поглощал их с почти сладострастной ненасытностью. Записался в местную библиотеку и брал все, что мог унести, а потом запирался в комнате и читал напролет целую неделю. Мне нравились старые авторы, чем старее, тем лучше — Толстой, По, трагедии эпохи короля Якова, допотопные переводы Лакло, — и когда я наконец выходил на свет божий, щурясь и хлопая ресницами, то еще несколько дней жил в легком и прозрачном ритме книг.

Телевизор я тоже смотрел много. Во второй год меня особенно увлекли документальные фильмы о криминалистике, их показывали поздно вечером по каналу «Дискавери». Больше всего меня интересовали не сами преступления, а сложный процесс их распутывания. Восхищало железное упорство, с каким стройные агенты ФБР или толстопузые шерифы из Техаса складывали один за другим фрагменты разрозненной картины, пока все наконец не вставало на свои места и ответ не оказывался у них в руках, абсолютно ясный и неопровержимый. Они напоминали мне фокусников, бросающих в шляпу горстку лоскутков и вытаскивающих из нее, под гром фанфар и аплодисменты зрителей, целый шелковый платок. Только здесь было в тысячу раз лучше — ведь все происходило в действительности и не предполагало, как я тогда думал, никакого надувательства.

Разумеется, это нельзя назвать реальной жизнью, хотя время от времени я устраивался на работу и каждый раз это оказывалось шоком. Однажды меня лишили пособия по безработице, Чарли объявил, что женится, а внизу поселился шумный сосед с нездоровой страстью к рэпу, и я понял, что пора перебираться в Ирландию, поступать на курсы в колледж и становиться детективом. По своей каморке я не скучал, однако два волшебно легких и беспечных года до сих пор остаются для меня одним из самых счастливых моментов жизни.

Сэм ушел около половины двенадцатого — от Сэндимаунта до Болсбриджа рукой подать. Надевая куртку, он бросил на меня быстрый взгляд.

— Тебе в какую строну? — спросил он.

— Думаю, твой последний автобус уже ушел, — небрежно бросила мне Кэсси. — Если хочешь, могу предложить свой диван.

Я мог бы ответить, что уеду на такси, но подумал, что Кэсси права: Сэм не Куигли — не будет многозначительно улыбаться и подмигивать нам на следующий день.

— Да, наверное, ушел, — согласился я, взглянув на часы. — Я не слишком тебя стесню?

Если Сэм и удивился, то ничем себя не выдал.

— Тогда до завтра, — произнес он. — Спокойной ночи.

— Он в тебя втюрился, — заметил я, когда Сэм ушел.

— Боже, как ты предсказуем, — вздохнула Кэсси и полезла в гардероб за пуховым одеялом и моей футболкой.

— «Я хочу послушать, что скажет Кэсси», «Кэсси так хорошо работает»…

— Райан, если бы Бог желал осчастливить меня тупоголовым занудой братцем, то дал бы мне его. К тому же ты совершенно не умеешь передразнивать.

— А он тебе тоже нравится?

— Если бы это было так, я бы показала ему свой фирменный фокус, завязав в узел язык с черенком вишни. [13]