Известие о похищении - Маркес Габриэль Гарсиа (читать полную версию книги TXT) 📗
Наконец 7 февраля шефы пришли раньше обычного и раскрыли карты: освобождается Беатрис. Марухе придется подождать еще неделю, «Остается согласовать кое-какие детали», – пояснил из-под маски один из начальников. На Беатрис напал приступ говорливости: сначала она достала шефов, потом майордомо с женой и наконец охранников. Безучастной оставалась одна Маруха, ее душила глухая злоба на мужа, решившего освободить сначала свою сестру. Она негодовала весь вечер и окончательно успокоилась только через несколько дней.
Следующей ночью Маруха объясняла Беатрис, как надо рассказывать Альберто о мельчайших подробностях плена с пользой для общего дела. Ведь любая, самая невинная ошибка могла стоить кому-то жизни. Беатрис должна говорить откровенно и точно, ничего не смягчая и ничего не преувеличивая, не пытаясь избавить Альберто от излишних переживаний, но и не вызывая у него слишком сильного беспокойства, – одну только голую правду. И никаких сведений о местонахождении заложниц! Беатрис даже удивилась:
– Ты что, не доверяешь моему брату?
– Больше, чем кому-либо другому, – ответила Маруха, – но все же пусть это остается нашей с тобой тайной.
Осторожничала Маруха не напрасно. Хорошо зная вспыльчивый характер мужа, она не хотела подвергать опасности ни его, ни себя, ни тех, кто попытается освободить ее силой. Другая просьба заключалась в том, чтобы Альберто узнал у врачей, нет ли побочных эффектов у лекарства, которое она принимает для улучшения пищеварения. Остаток ночи женщины посвятили разработке целой системы шифрованных сообщений по радио, телевидению и в письмах, если их когда-нибудь разрешат. В глубине души Маруха понимала, что передает через Беатрис свое завещание: как поступить с детьми, как распорядиться ее драгоценностями и заслуживающим внимания общим имуществом. Маруха так горячилась, что охранник не удержался и поспешил ее утешить:
– Спокойно. С вами ничего не случится.
Утра обе ожидали с нетерпением, но ничего не произошло. Вечером они продолжали согласовывать детали. В семь часов резко открылась дверь и в комнату вошли два уже знакомых «новых начальника». Один из них сразу обратился к Беатрис:
– Мы за вами, собирайтесь.
Зловещая фраза уже звучала, когда уводили Марину, и Беатрис охватил ужас: та же открытая дверь, те же слова, неизвестно что предвещающие – свободу или смерть. Почему ей, как Марине, сказали: «Мы за вами», вместо ожидаемого: «Вы свободны»? Пытаясь найти ответ, Беатрис пошла на хитрость:
– Меня освобождают вместе с Мариной?
Один из начальников недовольно оборвал ее:
– Никаких вопросов! Мне-то откуда знать?
Второй добавил примирительно:
– Одно с другим совсем не связано. Тут дело в политике.
Слово «свобода», которое очень хотела услышать Беатрис, так и не было произнесено. Шефы не спешили. Дамарис, похожая в короткой юбке на девочку, принесла шипучку и прощальную сдобу. Обсудили новости, о которых не знали заложницы: промышленники Лоренсо Кинг и Эдуарде Пуйана независимо один от другого похищены в Боготе – скорее всего, Пабло Эскобаром. Еще ходят слухи, что Эскобар устал жить столько лет в подполье и очень хочет сдаться. Говорят, он скрывался даже в канализации. В ходе беседы шефы пообещали сегодня же вернуть телевизор и радиоприемник, чтобы Маруха могла увидеть Беатрис в кругу семьи.
Предположения Марухи, кажется, сбывались. До последнего вечера она только догадывалась о смерти Марины, но теперь последние сомнения исчезли, ибо все шло совершенно иначе. За Мариной не приезжало высокое начальство, никаких ободряющих слов накануне не произносилось. Прислали за ней двух рядовых бандюг и дали им пять минут на выполнение приказа. Проводы Беатрис с вином и пирогами выглядели бы кощунством, если бы ее собирались убить. Кроме того, когда увезли Марину, у пленниц отняли телевизор и радио, лишив их возможности узнать правду, теперь же, наоборот, все обещали вернуть, чтобы хорошие новости успокоили бедную Маруху. Это окончательно убеждало ее, что Марина убита, а Беатрис собираются освободить.
Дав пленнице десять минут на сборы, шефы ушли пить кофе. Все напоминало Беатрис последний вечер Марины. Чтобы привести себя в порядок, она попросила зеркало. Дамарис принесла огромное зеркало в раме, украшенной блестящими листьями. Маруха и Беатрис, уже три месяца не имевшие такой возможности, бросились себя разглядывать. Это было потрясение. Марухе показалось, что она не узнала бы себя, если бы встретила на улице. «Я была в шоке, – позже вспоминала она. – На меня смотрела худая, незнакомая женщина, как будто загримированная перед выходом на сцену». Похудевшая на десять килограммов Беатрис, увидев свое мертвенно-бледное лицо и длинные, свалявшиеся волосы, испуганно воскликнула: «Это не я!» Много раз, то в шутку, то всерьез, она говорила, что будет стыдно выглядеть плохо в день освобождения, однако реальность превзошла ее худшие опасения. Один из начальников включил в комнате верхний свет, и нервозность возросла до предела.
Пока охранник держал зеркало, Беатрис причесывалась. Она хотела еще и накраситься, но Маруха схватила ее за руку: «Что ты надумала? Краситься при такой бледности? Это будет ужасно!» Беатрис молча покивала и побрызгалсь лосьоном, который когда-то подарил ей Золотушный. Потом, не запивая водой, проглотила таблетку успокоительного.
Среди вещей в личном мешочке Беатрис хранилась одежда, в которой ее похитили, но она предпочла надеть более свежий розовый спортивный костюм. Сомнения вызвали туфли без каблука, которые хранились под кроватью: они были влажными и совсем не подходили к спортивной одежде. Дамарис предложила свои тапочки, в которых делала зарядку. Они подходили Беатрис по размеру, но выглядели такими убогими, что Беатрис стала уверять, что они ей жмут, и с благодарностью отказалась. В конце концов она надела свои туфли и завязала резинкой конский хвост. «Прямо школьница», – покачала головой Маруха.
В отличие от Марины на Беатрис не стали надевать маску, а чтобы она не запомнила дорогу и лица сопровождавших, ей решили заклеить глаза липкой лентой. Испугавшись, что, снимая лепту, могут вырвать брови и ресницы, Беатрис запротестовала: «Постойте, я помогу вам». Она положила на каждый глаз по куску ваты, которую затем приклеили лентой.
Прощание было недолгим и обошлось без слез. Беатрис, правда, едва не расплакалась, но Маруха держалась подчеркнуто холодно, чтобы предупредить сентименты. «Передай Альберто, – сказала она, – пусть не волнуется, я очень люблю его и детей». Они поцеловались – один раз. Обе были в смятении, Беатрис потому, что в последний момент ей опять пришла в голову ужасная мысль: им гораздо проще ее убить, чем выпускать на свободу. Маруха тоже боялась за жизнь Беатрис, но ее еще и пугала перспектива остаться одной с четырьмя охранниками. Единственное, что даже не приходило Марухе в голову, – это то, что ее вполне могут уничтожить сразу после освобождения Беатрис.
Дверь закрылась. Все было, как тогда, с Мариной. Маруха стояла столбом перед дверью, не зная что делать. Послышался шум мотора, он все слабел, пока не растаял в ночи. Только тогда они были с Беатрис вдвоем, а теперь Маруху охватило бездонное одиночество. И обещанные телевизор с приемником так и не принесли, сообразила она. Как же узнать, чем все закончилось?
Майордомо уехал вместе с Беатрис, но Дамарис пообещала кому-то позвонить, чтобы телевизор и радио вернули до выпуска новостей в полдесятого. Звонила она или нет – неизвестно; во всяком случае, никто ничего не вернул. Маруха начала упрашивать охранников разрешить ей посмотреть домашний телевизор, но на такое серьезное нарушение распорядка они не решились. Часа через два Дамарис радостно сообщила, что Беатрис благополучно добралась до дому, ничего лишнего не говорила и вообще вела себя так, чтобы никому не навредить. Встречала ее вся семья, и, разумеется, Альберто тоже там был. Столько народу набилось – в доме яблоку негде было упасть.
Маруху терзали подозрения. Вспоминая о Марине, она понимала, что не может верить словам Дамарис. Попросила, чтобы принесли приемник хоть на выпуск новостей, даже набросилась на охранников чуть не с кулаками, уже не думая о последствиях. Ничего серьезного, однако, не произошло: охранники видели, что начальство относилось к Марухе с уважением, поэтому только успокаивали ее обещаниями напомнить кому следует о радиоприемнике. Чуть позже заглянул майордомо и заверил Маруху, что Беатрис целую и невредимую оставили в безопасном месте и что вся страна уже слышала об этом и видела ее в окружении родственников. Но Маруха продолжала требовать радио, чтобы самой услышать голос Беатрис. Майордомо пообещал, но опять-таки ничего не принес. В полночь измученная ожиданием и злостью Маруха сдалась: выпила две таблетки снотворного и проспала до восьми утра.
