Страна радости - Кинг Стивен (читать книги регистрация txt) 📗
У кровати стоял столик на колесиках, а на нем – пластмассовый кувшин с водой и стакан. Я подумал, что это глупо, поскольку с забинтованными руками он не сможет ничего себе налить. Но кувшин годился и для других целей. Я прислонил к нему фотографию, чтобы, проснувшись, он увидел ее. Покончив с этим, направился к двери с чувством выполненного долга.
Я почти добрался до нее, когда он едва слышно позвал меня, шепотом, который сильно отличался от его привычного недовольного и скрипучего голоса:
– Пацан.
Я вернулся – с неохотой – к его кровати. В углу стоял стул, но я не собирался присаживаться.
– Как вы себя чувствуете, Эдди?
– Не могу сказать. Дышать трудно. Они накачали меня лекарствами.
– Я принес вам перчатки, но вижу, что… – Я кивнул на забинтованные кисти.
– Да. – Он втянул воздух. – Если тут и сделают что-то хорошее, так это вылечат их. Гребаные руки постоянно зудят, не дают покоя. – Он посмотрел на фотографию. – Зачем ты ее принес? И что делал в моей конуре?
– Лейн велел мне оставить там перчатки. Я оставил, но потом подумал, что они могут вам понадобиться. И фотография тоже. Может, вы захотите, чтобы Фред Дин позвонил ей.
– Коринн? – Он фыркнул. – Она уже двадцать лет как мертва. Налей мне воды, пацан. Горло сухое, как прошлогоднее собачье дерьмо.
Я налил воды, поднес стакан к его губам и даже вытер простыней уголок рта, когда вытекло несколько капель. Мне совершенно не хотелось столь близких отношений, но я подумал, что всего пару часов назад было намного хуже – ведь я целовался с этим жалким мерзавцем.
Он не поблагодарил меня, но когда такое случалось?
– Подними фотографию. – Я выполнил его просьбу. Он несколько секунд смотрел на нее, потом вздохнул. – Жалкая, брюзжащая, подлая сука. Самое умное, что я сделал в своей жизни, так это удрал от нее в «Американское королевское шоу». – Слеза задрожала в уголке его левого глаза, повисела и скатилась по щеке.
– Вы хотите, чтобы я унес ее и повесил на прежнее место в вашей конуре, Эдди?
– Нет, можешь оставить здесь. У нас был ребенок, знаешь ли, маленькая девочка.
– Да?
– Да. Ее сбил автомобиль. Ей было три года, и она погибла под колесами, как дворняга. Эта мерзкая дрянь трепалась по телефону, вместо того чтобы приглядывать за нашей дочерью. – Он отвернулся и закрыл глаза. – Давай иди отсюда. Говорить больно, и я устал. Словно слон сидит у меня на груди.
– Ладно. Будьте осторожны.
Он поморщился, не открывая глаз.
– Смешно. Каким это образом? У тебя есть идеи? У меня нет ни родственников, ни друзей, ни сбережений, ни стра-а-аховки. И что мне теперь делать?
– Все как-нибудь образуется, – промямлил я.
– Конечно, в кино так всегда и бывает. Иди, проваливай.
Я уже переступал порог, когда он заговорил вновь:
– Лучше бы ты позволил мне умереть, пацан. – Никакой мелодрамы, будничное наблюдение. – Я бы уже был с моей маленькой девочкой.
Спустившись в вестибюль больницы, я остановился как вкопанный и поначалу не мог поверить собственным глазам. Но нет, все правильно, это была она, как обычно, с раскрытой книгой, очередным сложным романом, на этот раз под названием «Диссертация».
– Энни?
Она настороженно подняла голову, но тут же узнала меня и улыбнулась:
– Дев! Что ты здесь делаешь?
– Навещал одного парня из парка. У него сегодня случился сердечный приступ.
– О Господи, бедняга. Он выкарабкается?
Она не пригласила меня сесть рядом, но я все равно сел. Визит в палату Эдди необъяснимым образом нарушил мое душевное равновесие, и нервы расшалились. Случившееся не огорчило меня и не опечалило. Зато появилась непонятная, неопределенная злость, каким-то боком связанная с отвратительным привкусом халапеньо, который я по-прежнему ощущал. И с Уэнди. Один Бог знал почему. Мне не доставляло удовольствия осознавать, что я до сих пор переживаю разрыв с ней, хотя прошло столько времени. Сломанная рука срослась бы быстрее.
– Не знаю. Я не говорил с врачом. Что-то случилось с Майком?
– Нет. Просто он регулярно приезжает на обследование. Рентген грудной клетки, клинический анализ крови. Из-за той пневмонии. Слава Богу, все уже позади. Если не считать остаточного кашля, у Майка все в порядке. – Она не закрыла книгу, возможно, давая понять, что ждет моего ухода, и меня это разозлило еще больше. Вы не должны забывать, что в тот год все хотели, чтобы я ушел, даже парень, которому я спас жизнь.
Вероятно, злость и заставила меня сказать:
– Майк не думает, что у него все в порядке. Так кому мне верить, Энни?
Ее глаза удивленно раскрылись, потом их заволокло туманом.
– Мне все равно, кому или во что ты веришь, Девин. И вообще это не твое дело.
– Как раз его, – послышалось за нашими спинами. Майк подкатывал к нам в инвалидном кресле. Без моторчика, то есть крутить колеса ему приходилось руками. И он справлялся, невзирая на кашель. Только рубашку застегнул неправильно.
Энни повернулась к нему, в ее голосе слышалось недоумение:
– А что ты здесь делаешь? Где медсестра, которая…
– Я сказал ей, что доберусь сам, и она мне разрешила. От радиологии всего один поворот налево и два направо, ты знаешь. И я не слепой, просто ум…
– Мистер Джонс приходил навестить своего друга, Майк. – Значит, меня вновь разжаловали в «мистеры Джонсы». Она резко захлопнула книгу и встала. – Он наверняка спешит домой, и я уверена, что тебе надо…
– Я хочу, чтобы он отвез нас в парк, – произнес Майк спокойно, но достаточно громко, чтобы другие люди начали оборачиваться. – Нас.
– Майк, ты знаешь, это…
– В «Страну радости». «Страну… радости». – Так же спокойно, но громче. Теперь на нас смотрели все. У Энни зарделись щеки. – Я хочу, чтобы вы вдвоем отвезли меня. – И еще громче: – Я хочу, чтобы вы отвезли меня в «Страну радости» до того, как я умру.
Ее рука метнулась к губам. Глаза стали огромными. Слова звучали глухо, но разобрать их не составляло труда:
– Майк… ты не умрешь, кто тебе сказал… – Она повернулась ко мне. – Это тебя надо благодарить за то, что у него появилась такая идея?
– Разумеется, нет. – Я видел, что число наших слушателей растет – теперь аудитория включала двух медсестер и врача в синем хирургическом костюме, – но меня это не волновало. Я все еще злился. – Мне об этом сказал он. И почему это тебя удивляет, если ты все знаешь о его озарениях?
В тот день я только и делал, что провоцировал слезы. Сначала Эдди, теперь Энни. Глаза Майка оставались сухими, но чувствовалось, что злится он не меньше моего. Однако он ничего не сказал, когда она схватилась за рукоятки инвалидного кресла, развернула его и покатила к двери. Я думал, сейчас произойдет столкновение, но «магический глаз» вовремя раздвинул створки.
Пусть уходят, подумал я, однако мне все меньше нравилось, что женщины уходили. Надоело, что события происходили сами по себе, а я потом переживал по этому поводу.
Ко мне приблизилась медсестра.
– Все в порядке?
– Нет, – ответил я и последовал за Энни и Майком.
Энни припарковалась на примыкавшей к больнице автомобильной стоянке, рядом с табличкой-указателем «ЭТИ ДВА РЯДА ЗАРЕЗЕРВИРОВАНЫ ДЛЯ ЛЮДЕЙ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ». Ездила она на «универсале», в багажном отделении которого вполне хватало места для сложенного инвалидного кресла. Она уже открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья, но Майк отказывался вылезать из кресла. Вцепился в подлокотники с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Залезай в машину! – рявкнула на него Энни.
Майк покачал головой, не глядя на нее.
– Залезай, черт побери!
На этот раз он даже не стал качать головой.
Она схватила его и дернула. Стоявшее на тормозе кресло наклонилось вперед. Я вовремя успел ухватить его за спинку, прежде чем оно перевернется и затолкнет их обоих в автомобиль.
