Черный лед - Фитцпатрик Бекка (е книги TXT) 📗
– Такое, что оправдывает убийство безоружных людей?
– Шон убил безоружного егеря! Говорил котлу горшок: больно черен ты, дружок!
– Ты, часом, не помнишь, сколько баллов у Келвина за «АОТ»?
Я фыркнула:
– А тебе-то что?
– Просто любопытно, обогнал ли он меня – умнее ли он, чем я.
– У него две тысячи сто, – гордо ответила я. Попробуй, обгони!
Джуд хлопнул себя ладонью, явно впечатленный.
– Да, с такими баллами – одна дорога: в Стэнфорд.
– Келвин специально получал ужасные оценки в школе, чтобы отомстить отцу. Тот придавал слишком большое значение табелям и рейтингу школьников. А затем блестяще прошел «АКТ» и «АОТ». Это так по-келвински. Ему все надо сделать по-своему. Особенно когда речь заходит об отце. Они не очень-то ладят.
– А ты была у Келвина в Стэнфорде? Вы заходили в тот ресторан в центре, Kirk’s, – с зелеными стенами? Там лучшие стейки в мире.
– Нет, мы порвали с ним через несколько недель после того, как Келвин закончил школу. А откуда ты так хорошо знаешь Пало-Альто? Ты там бывал?
– Я там вырос.
– Далеко же ты забрался от дома…
Он легкомысленно махнул рукой.
– Устал от идеальной погоды. Каждому человеку нужно время от времени попадать в пургу, в смертельно опасные приключения, знаешь ли.
– Очень смешно. – Я порылась в рюкзаке, надеясь вопреки всему, что, забирая вещи из багажника джипа, Джуд машинально захватил и…
Да. Вот она. Стэнфордская бейсболка, которую Келвин получил в прошлом году, когда ездил с отцом на день открытых дверей – он тогда еще выбирал между Стэнфордом и Корнеллом. Перед отъездом я попросила Келвина оставить ее мне на память на время разлуки. Хотелось иметь при себе его частичку, и я совершенно не собиралась отдавать бейсболку обратно. В конце концов, это не было справедливым обменом: как-никак, я отдала ему свое сердце, все без остатка.
– Кэл дал мне эту кепку незадолго до окончания школы. Вот и все мое знакомство со Стэнфордом.
– Тебе дал это Келвин?
Я протянула ему бейсболку, но Джуд не взял ее сразу, а неожиданно напрягся, словно не хотел касаться Келвина и моего прошлого. Наконец он с сомнением забрал бейсболку из моих рук. Парень поворачивал ее так и сяк, внимательно осматривая, не говоря ни слова.
– Похоже, ты в ней что-то красила, – заметил он, проводя пальцем по желтому пятнышку наверху.
– Наверное, это горчица – испачкалась во время матча. – Я поскребла пятно ногтем, стирая его. – Кэл обожает бейсбол. Отец никогда не разрешал ему играть – типа, тренировки совпадали с теннисом и лыжным сезоном, но смотреть он ходил. Его лучший друг, Дэкс, был питчером школы. Когда Келвин был еще маленьким, он всем говорил, что будет играть в Главной лиге. Однажды он взял меня посмотреть игру «Пчел» в Солт-Лейк-Сити. – При воспоминании о том матче мой голос неожиданно сорвался. Каждый раз, когда «Пчелы» получали очко, Кэл наклонялся и целовал меня. Мы сидели в креслах, скрытые морем беснующихся фанатов, вскакивавших от восторга, и на несколько мгновений оказывались совершенно одни.
Я уткнулась лицом в ладони – мне как никогда не хватало Келвина. Если бы он был здесь, вывел бы меня с гор. Мне не пришлось бы с таким трудом читать карту – маршрут прокладывал бы он. Я вытерла глаза, удерживая слезы, хотя больше всего мне хотелось именно этого: как следует выплакаться.
– Ты скучаешь по нему.
Да. Особенно сейчас.
Джуд продолжал:
– А ты виделась с Келвином после того, как он уехал в универ? Я имею в виду, до той встречи два дня назад на заправке. Тебе не выпадало случая поговорить с ним, побыть наедине?
– Нет. Келвин домой не приезжал. Не считая последних двух дней, я не видела его восемь месяцев.
– Даже на Рождество не приехал? – Джуд поднял брови.
– Нет. И я не хочу больше говорить о Келвине, и не хочу говорить о себе. – О Джуде я тоже не хотела говорить, но эта тема казалась безопаснее неловкой игры в «хоть бы Келвин оказался здесь».
Джуд снова протянул мне свою флягу, но меня не настолько мучила жажда, чтобы пить затхлую воду. Хотелось кока-колы, кукурузных хлопьев, пюре с соусом и тост с настоящим маслом, а не маргарином. Я внезапно осознала, что не ела с вечера. Желудок болезненно скрутило, и я задумалась, как мы с Джудом собрались дойти до самого Айдлвайлда на одной воде.
Джуд, как всегда внимательный, прочитал мои мысли:
– У нас три фляги воды и два батончика мюсли, но, думаю, нужно приберечь еду до того времени, когда она действительно нам понадобится.
– А что случилось с четвертой флягой? Я слышала, Шон говорил, мы выходили из хижины с четырьмя.
– Я оставил одну Корби. – Парень поднес палец к губам. – Не говори Шону, это наш маленький секрет.
Я уставилась на Джуда. Извращенного черного юмора я не оценила, но от этого великодушного поступка сжалось горло. Хотелось стиснуть ему руку и заплакать одновременно.
– Ты? Оставил? – наконец выдавила я.
– Ага. Флягу и два батончика мюсли. Этого должно хватить на время пурги. Через день-другой она сможет добраться до дороги. С ней все будет хорошо. Я понимаю, ты беспокоишься за нее, Бритт, но из двух вариантов: остаться в теплом доме в одиночестве или пойти с нами в метель, выбиваясь из сил и голодая, – ей достался наилучший. Соврав про ее диабет, ты, возможно, спасла ей жизнь. Помню, я говорил, будто поддержал твою легенду ради себя самого, но я был в таком раздражении, что просто на мгновение вышел из себя. На самом деле, я быстро понял, что ты задумала, и меня поразили твои находчивость и храбрость. Мне нужно было сказать тебе это еще тогда. Что ж, говорю сейчас: ты должна гордиться тем, что сделала.
Я едва слушала его похвалу, слишком занятая тем, что он сказал вначале.
– Но… почему ты так заботился о Корби?
– Тебя удивляет, что я не стопроцентный негодяй? – Джуд скривил рот в вымученной улыбке.
Это был самый благородный его поступок, и я не знала, что сказать. Как ни соблазнительно было не отступаться от первоначального решения: держать его на расстоянии холодной враждебностью, – у меня не оставалось на это сил. Я устала городить стены. Смаргивая слезы, я просто судорожно выдохнула и прошептала:
– Спасибо тебе, Джуд. Не знаю, как благодарить тебя.
Он коротко кивнул, принимая благодарность и скрывая за этим жестом чуть заметную гримасу, в которой отразились – я была почти уверена – смущение и неловкость оттого, что его провозглашают героем. Чтобы избавить парня от замешательства, я решила сменить тему:
– Как думаешь, ботинки с носками уже высохли? Мне нужно в кустики. – Я хотела еще раз взглянуть на карту, особенно если мы собрались скоро выступать, но и уединиться тоже не помешало бы.
Зашнуровав ботинки, я выползла в снежное безмолвие. Далеко, чтобы не потерять убежище из виду, не пошла – только чтобы зайти за дерево. Присев за толстым стволом, я вытащила карту Келвина. Он пометил старый заброшенный лабаз трапперов меньше чем в полукилометре от нас. Подпись гласила: «крыша полуразрушена, хорошая защита от ветра». Эх, чтоб мне обнаружить этот лабаз прошлой ночью, в разгар бури! Келвин обозначил хижину зеленой точкой. На карте были еще две такие точки: одна рядом с домом, где я впервые встретила Джуда и Шона. Третья тоже, судя по всему, отмечала укрытие. Рядом с нею Келвин просто написал «Разбитые окна». Домик был, вероятно, заброшен, но находился как раз на пути к Айдлвайлду; будем надеяться, что нам с Джудом удастся там передохнуть.
Рассчитывая найти в лабазе что-нибудь полезное, типа упаковок от мюсли, оставленных походниками, которые можно было бы использовать в качестве растопки, а также потому, что уже была почти что на месте, я решила проверить хижину. Джуд переживет, если я вернусь на несколько минут позже.
Пользуясь картой, я пробиралась через лес. Ветки цеплялись за одежду, пробуждая в голове образы костлявых пальцев с длинными когтями. Вздрогнув, я заставила себя выбросить эти мысли из головы, внезапно пожалев, что не взяла с собой Джуда.