Год Людоеда. Время стрелять - Кожевников Пётр Валерьевич (книга жизни TXT) 📗
Дверь открыл средних лет мужчина в форме, невдалеке от него стоял молодой человек в белом халате, а дальше по коридору угадывались фигуры больных. Гости пошли вслед за Понт и Девкиной вперед, со сдержанным любопытством оглядываясь по сторонам. Все встреченные больные учтиво здоровались и гостеприимно улыбались. Двери в палаты были снабжены замками и застекленными окошками, сквозь которые хорошо просматривалось каждое помещение.
— Вот это наша мастерская, — комментировала Екатерина Витальевна знакомство с каждым новым помещением, — Здесь больные занимаются резьбой по дереву, керамикой, вообще кто чем хочет и на что способен. Творческий процесс очень благотворно влияет на людей с нашей симптоматикой. Я бы даже сказала, что в идеале возможно полноценное лечение больных их собственным творчеством. Здесь библиотека. У нас много книг и журналов, больные с удовольствием читают и общаются в помещении библиотеки, — продолжала Понт. — У нас даже бывают встречи с интересными авторами, а многие наши больные пишут стихи и рассказы, и у кого-то, на мой взгляд, это получается довольно интересно. А вот наша гордость — компьютерный класс, — представила Екатерина Витальевна очередное помещение, двери в которое были также открыты, а возле двух работающих компьютеров наблюдалось скопление больных. — Конечно, по вполне понятным причинам мы не подключаем его к Интернету, да и наши больные не особые асы в информатике, но собственные тексты они с удовольствием набирают и с ними работают. Мы даже свою газету выпускаем. Сейчас у нас, кстати, уже висит мартовский номер. Здесь у нас столовая. Между прочим, сейчас у нас по распорядку дня как раз чаепитие, — заметила Понт. — Вы не согласитесь составить нам компанию?
— А это можно, да? — оживился Следов. — Федор Данилович, это нам как, разрешается?
— Вот чудак! Что ж ты, Боря, об этом у меня, а не у хозяев спрашиваешь? — Борона с деланым удивлением посмотрел на молодого человека. — Я-то ведь пока еще не здешний!
Гостей провели в просторную комнату, где уже были подготовлены столы для грядущего чаепития. В пластмассовых вазочках лежали конфеты и печенье. Постепенно помещение стало заполняться больными, и в итоге их собралось здесь порядка ста человек, все они с любопытством смотрели на гостей.
— У нас тут свой буфет, где можно купить все, кроме запрещенных продуктов, ну и, само собой разумеется, спиртного, — объяснила Екатерина. — Продаются и носильные вещи: джинсы, кроссовки, — видите, как некоторые больные модно одеты?
Не успело начаться чаепитие, как вдруг из-за одного стола выскочил молодой человек приятной наружности, который, удержись он на воле, наверное, вполне смог бы работать моделью, телеведущим или даже сниматься в кино. У него были темные синие глаза, темные волосы, подстриженные ежиком, длинная спортивная шея, широкие плечи. Внешность мужчины несколько омрачали темные круги вокруг глаз и некоторая суетливость.
— Товарищи или господа, как вам будет угодно! Меня зовут Роман Аркадьевич Весеньев! — громко начал молодой человек. — Сейчас неважно, почему я здесь оказался, важно то, о чем я сейчас должен сказать нашим уважаемым гостям. Обратиться к вам меня уполномочили все те, кто лежит со мной в этой больнице. Дело в том, что недавно в одной из городских газет вышла статья про нашу больницу под названием «Маньяки — под охраной государства». Хочу вам заявить, что эта статья клеветническая и провокационная. Мы убеждены, что все те, кто ее прочтет, но не знает всей правды, сразу решат, что в этой больнице действительно живут одни маньяки, причем живут очень даже неплохо. Это не так! Большинство из нас — несчастные люди, которые всю свою жизнь расплачиваются за одну, чаще всего незначительную, ошибку. Я вам ни в коем случае не желаю ничего плохого, но должен сказать, что такую ошибку может на самом деле совершить в своей жизни почти любой человек. Ну вот, а такие статьи, конечно, наносят серьезный удар и по репутации наших врачей, которые годами создавали вот это наше экспериментальное отделение, где мы живем действительно почти что как у себя дома. То есть эти люди, врачи, они как бы создали нам такие условия, что мы совсем даже и не замечаем, что проводим в больнице по нескольку лет своей жизни, а некоторые, не буду сейчас переходить на личности, провели тут и десять, и пятнадцать, и даже двадцать лет. Поэтому я вас прошу, наши уважаемые гости, если у вас есть какие-то связи с прессой или вы сами что-то пишете, то, пожалуйста, постарайтесь исправить положение, созданное статьей «Маньяки — под охраной государства». Извините меня, если я тут слишком резко или громко говорил, поверьте, у меня, да и у всех нас, действительно накипело. Спасибо вам за ваше внимание!
Весеньев сел на свое место, лицо его покраснело, на глазах блестели слезы. Больные смотрели на него одобрительно и продолжали пить чай, постоянно предлагая гостям конфеты или печенье.
— А теперь, дорогие гости, позвольте мне вам представиться: я — руководитель вокального-инструментального ансамбля «Прозрение», — Роман Весеньев вновь встал из-за стола. — Позвольте мне вам также представить остальных участников нашего музыкального коллектива: Евгений Малек, Ростислав Качев и Валентин Холкин. Мы хотим предложить вашему вниманию нарезку из песен, посвященных нашему прекрасному городу Санкт-Петербургу. Хочу сообщить вам, что Евгений Трофимович является первоклассным художником и в этой комнате висит его работа «Прозревший».
Гости обратили внимание на картину, выполненную в мрачных тонах, на ней была изображена голова мужчины либо с опущенными веками, из-под которых струилось нечто бело-розового цвета, либо ослепленного, сверкающего голубоватыми бельмами. Автор работы, пожилой мужчина с длинными, с заметной проседью волосами и мглистым лицом, иссеченным многочисленными шрамами, с улыбкой смотрел на гостей, стараясь заглянуть им в глаза.
Музыканты взялись за инструменты, начался концерт. Гости продолжали отхлебывать чай и исподволь посматривать на больных: кто же из них может оказаться преступником, тем более убийцей, да есть ли тут на самом деле такие?
— Екатерина Витальевна, у меня к вам одна просьба: вы тоже не говорите ребятам о том, с чем эти больные к вам поступили, — шепнул на ухо психиатру Борона. — Пусть они сами попробуют угадать, кого сюда что привело, а потом мы проверим, кто у нас настоящий профессионал.
— Хорошо, Федор Данилович, — благосклонно опустила голову Понт. — Если вы уже готовы, тогда мы можем прекратить этот концерт, я оставлю вас с несколькими больными, может быть, даже с теми, которые сейчас для вас с таким энтузиазмом поют. Только у меня к вам будет одна просьба: ничего у них не брать, а если они вам все-таки что-нибудь всучат, например письмо, то непременно отдать мне. Договорились?
— Конечно, Екатерина Витальевна, мы же ведь все здесь профессионалы своего дела! — Борона отодвинул свою чашку и повернулся к Весовому: — Ну что, Стас, может быть, хватит лирики?
— Как скажешь, Федя, — не сразу откликнулся, вероятно, заслушавшийся вокалом Весовой. — Соня, Данилыч предлагает перейти к сути вопроса.
— Давайте-давайте, разве я против? — также после паузы ответила Морошкина. — Здорово поют, с душой, а душа у них, наверное, вся истерзанная!
Понт действительно прекратила концерт и после шумных аплодисментов объяснила больным, что время у гостей ограниченно, а при следующем визите они обязательно более подробно ознакомятся с репертуаром ансамбля. Сегодня было решено посвятить остаток времени индивидуальному общению с больными, а завтра еще раз приехать в больницу, чтобы пообщаться исключительно с Германом Олеговичем, который постарается ответить на все накопившиеся вопросы.
Екатерина оставила с гостями четверых обещанных человек, которые с выражением робкого ожидания расселись на стульях. Сама Понт села возле входных дверей, откуда могла плодотворно наблюдать за всем происходящим в зале.
