Химия смерти - Бекетт Саймон (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Еще чуть-чуть, и будет готово – сообщил он, заливая тесто в противень. Зашипел, запузырился горячий жир. – Как испечется, можно начинать.
– Я чем-нибудь помогу?
– Налейте-ка нам обоим винца. Сам-то я уже испробовал какой-то дешевой дряни, но есть и бутылочка приличного сорта. Минут двадцать как открыл ее подышать – надо думать, вполне достаточно. Или, может, вы предпочтете пиво?
– Нет-нет, попробовать вина – отличная мысль.
Генри уже подъезжал к духовке. Он открыл дверцу и, отпрянув под напором раскаленного воздуха, вставил внутрь противень. Хотя ему не часто приходилось готовить самому и он вполне довольствовался услугами Дженис, я всегда удивлялся его ловкости. Интересно, как бы я сам справлялся на его месте? С другой стороны, выбора-то у Генри нет. И он не тот человек, чтобы легко сдаваться.
– Ну вот, – сказал он, захлопнув дверцу. – Еще минут двадцать – и мы в порядке... Боже милосердный! Да вы что, до сих пор вина не налили?
– Сейчас, сейчас, – ответил я, роясь в буфете. – А у вас не найдется аспирина? Что-то голова начала побаливать.
– Если здесь нет, то придется посмотреть в аптечке.
В буфетном ящике отыскалась лишь пустая упаковка парацетамола. Я по коридору добрался до комнаты Генри, где он принимал больных с тех самых пор, как я обосновался в его бывшем кабинете. Здесь мы хранили лекарства, а заодно и прочие медицинские побрякушки Генри. Он отличался изрядным скопидомством, на вечное хранение определив старинные порошки и снадобья, какие-то склянки и хирургические инструменты, доставшиеся в наследство от прежнего доктора. Подозреваю, что такая бережливость нарушала целый ряд санитарно-гигиенических норм, но Генри ни в грош не ставил канцелярщину и бюрократизм.
Его коллекция красовалась за стеклом, в элегантном книжном шкафу викторианской эпохи, резко выделявшемся на фоне стального лекарственного стеллажа и небольшого холодильника, где мы держали вакцины. Среди изящной мебели из дерева и кожи эта утилитарно-уродливая пара казалась совсем не к месту, несмотря на безуспешные попытки Генри закамуфлировать ее фотографиями в рамочках. На одной из них, сделанной год назад, мы с ним вдвоем сидим в шлюпке. Впрочем, снимки по большей части рассказывали о Генри и его жене Диане. На самом почетном месте, на вершине стеллажа, стояла их свадебная фотография. Камере улыбались привлекательные юные супруги, пребывающие в блаженном неведении о том жребии, что выпадет на их долю.
Пара костылей пылилась в углу возле письменного стола. Когда я только-только приехал, Генри еще пытался на них ходить. Частенько доводилось слышать стоны и кряхтенье, когда он пробовал сделать пару-тройку шагов. «Я им еще докажу», – говаривал он в ту пору. Увы, этого так и не случилось, и потихоньку Генри забросил попытки.
Я отвернулся от напоминания о бренности человеческой судьбы и открыл стеллаж. Из-за склонности Генри к накопительству пришлось довольно долго копаться среди коробок, пока не отыскался парацетамол. Заперев дверцу, я вернулся на кухню.
– Наконец-то, – проворчал он при моем появлении. – И поторопитесь-ка с этим чертовым вином. От такой работы жажда разбирает будь здоров. – Генри принялся обмахиваться, подъехав к распахнутой двери. – Пойдемте на улицу и там немножко остынем.
– Есть будем снаружи?
– Откуда такие варварские замашки? Или я похож на австралийца? Да, и захватите бутылку. Бордо, а не ту дешевую ерунду.
Запив парацетамол водой, я сделал как приказано. Садик выглядел опрятным, но без лишних красивостей. Генри всегда ревностно относился к садоводству, и теперь его неспособность приглядывать за всем самому обернулась еще одним источником разочарований. Мы устроились за старинным кованым столиком, стоявшим в тени ракитника. Озеро, поблескивавшее из-за плетеной ивняковой изгороди, создавало иллюзорное ощущение прохлады. Я разлил вино на двоих.
– Ну... – сказал я, приподнимая бокал.
– За здоровье, – подхватил Генри и, взболтнув рубиновую жидкость, критически принюхался. Немного отпив, он добавил: – Хм-м... неплохо.
– Из местного супермаркета?
– Эх вы, деревенщина! – насмешливо отозвался он, смакуя очередной глоток. Поставив бокал, Генри посерьезнел: – Итак, выкладывайте. Как прошел ужин с дамами?
– Скорее не ужин, а барбекю. На воздухе. Вам бы понравилось.
– Пирушка допускается пятничным вечером. Воскресный же ленч – это искусство, и он требует к себе уважения. Кстати, вы не ответили на мой вопрос.
– Все прошло нормально, спасибо.
Генри вздернул бровь.
– Нормально? Всего-то?
– Ну что я могу добавить?.. Приятно провел время.
– О, не слышу ли я нотки смущения? – Он хитро прищурил глаз. – Похоже, придется выдирать слова клещами. А знаете что? Давайте-ка после обеда пройдемся на шлюпке, а? И вы мне все расскажете. Настоящего ветра нет, зато сможем сбросить калории на веслах.
От замешательства у меня запылало лицо.
– Конечно, если не хотите, то ничего страшного... – добавил он, теряя веселость.
– Не в этом дело. Просто... В общем, я сказал Дженни, что прокачу ее по озеру. На вашей шлюпке.
– Ого!.. – Генри не смог скрыть изумления.
– Простите меня, я должен быть сказать об этом раньше...
Впрочем, Генри уже взял себя в руки, спрятав разочарование под улыбкой.
– Бросьте, что за извинения? Вы молодец!
– Мы всегда смо...
Не дав закончить, он отмахнулся от моего предложения.
– В такой славный воскресный денек? Нет, вам действительно лучше взять на прогулку хорошенькую барышню, а не старомодного чудака вроде меня.
– Вы правда не сердитесь?
– У нас с вами еще будет время. И я очень, очень рад, что вы встретили симпатичную девушку.
– Да здесь ничего серьезного...
– Ой, Дэвид, ей-богу! Вам уже давно пора развеяться! Зачем искать какие-то оправдания?
– Да я не ищу, просто... – промямлил я, не зная, как продолжить.
Сейчас Генри выглядел совершенно серьезным.
– Попробуем-ка догадаться... Испытываете чувство вины, да?
Я кивнул, не доверяя своему голосу.
– А сколько прошло времени? Года три?
– Около четырех.
– А у меня почти пять. И знаете что? Я считаю – хватит. Мертвых не вернешь, так отчего бы не начать снова жить насколько умеешь? Когда умерла Диана... Э-эх, не мне вам рассказывать. – Он горько рассмеялся. – Не понимаю! Как мог я выжить, а она – нет?! Если начистоту, то после катастрофы я еще долго...
Генри осекся, уставившись на озеро. Похоже, недосказанная мысль заставила его передумать.
– Впрочем, это другая история. – Он потянулся за вином. – Да, кстати, об историях. Такое впечатление, что ночью поднялась какая-то суматоха.
Мало что можно было утаить от Генри, когда речь шла о поселке.
– Я бы тоже так сказал. Кое-кто из соседей Джеймса Нолана заявился к нему с визитом.
– Как он сейчас?
– Плоховато. – Перед выходом я звонил в больницу. – Побои очень сильные. Ему придется еще недели две проваляться на койке.
– И никто ничего не видел, так?
– Похоже, что так.
Генри с отвращением насупил густые брови.
– Звери, чистые звери. Твари животные. С другой стороны, меня это не удивляет. Между прочим, насколько я слышал, вы тоже попали под жернов местных сплетен, не так ли?
Ага, донеслись пересуды и про мою скромную персону...
– До сих пор по крайней мере меня никто не избил.
– А я бы погодил еще радоваться. Предупреждал ведь я вас, чем все может обернуться. Просто оттого, что вы врач в Манхэме, поблажек не ждите.
На моих глазах Мейтландом начало овладевать мрачное настроение.
– Бросьте, Генри...
– Поверьте, эти места я знаю лучше. Если дойдет до крайностей, людишки накинутся и на вас, как на Нолана. И не важно, что вы могли сделать для них в прошлом. Благодарность? В здешних краях таких чувств не знают и не ведают. – Он отхлебнул вина, от гнева забыв про этикет. – Иногда я спрашиваю себя: «Какого черта вообще ради них напрягаться?»
