Царица Проклятых - Райс Энн (версия книг txt) 📗
Он открыл глаза и увидел потолок салона самолета, мягкий желтый свет, отражающийся от обитых деревом стен… а потом опять оказался в саду, почувствовал благоухание цветов, едва не падающих со стеблей…
Они стояли под засохшим деревом, сплошь увитым пышно цветущими глициниями. Пурпурные воздушные соцветия ласково касались его лица восковыми лепестками. На память ему вдруг пришло нечто такое, о чем он знал когда-то давно и потом забыл: в языке какого-то древнего народа цветы и кровь обозначались одним и тем же словом. Внезапно он почувствовал, как ему в шею вонзились острые зубы.
Его сердце болезненно сжалось, словно кто-то очень сильный держал его в кулаке. Давление было чрезмерным. Но поверх плеча Армана он видел все, что происходит вокруг: ночные тени сгущались, звезды вырастали на глазах и стали такими же огромными, как эти влажные благоуханные цветы. Но что это? Они поднимаются в небо!
На долю секунды он увидел вампира Лестата за рулем мчащегося сквозь ночь блестящего черного автомобиля. Как сильно походил он сейчас на льва: развевающаяся на ветру грива волос, сверкающие безумством и весельем глаза… Вот он обернулся и посмотрел на Дэниела, и из его горла вырвался низкий тихий смех.
Луи тоже был там. Он стоял у окна в комнате на Дивисадеро-стрит и словно чего-то ждал, а потом сказал: «Добро пожаловать, Дэниел, раз этому суждено было случиться».
Но они не знали о сожженных домах общин! Они не знали о близнецах! И о предупреждениях об опасности!
На самом деле все они находились в одном из залов Виллы, и одетый в сюртук Луи облокотился о каминную доску. Там собрались все! Даже близнецы! «Слава Богу, вы пришли!» – воскликнул Дэниел. Он церемонно поцеловал Луи в одну щеку, потом – в другую. «Подумать только, у меня такая же бледная кожа!»
Сердце его вдруг обрело свободу, и легкие наполнились воздухом – от неожиданности он даже вскрикнул. И снова он очутился в саду. Вокруг расстилался травяной ковер, а кроны деревьев смыкались высоко над головой. «Не оставляй меня здесь, только не здесь, не на земле».
– Пей, Дэниел, – по-латыни произнес священник, вливая ему в рот вино Святого причастия. Рыжеволосые близнецы взяли священные блюда – сердце, мозг. «В знак величайшего почтения к духу моей матери я принимаю в себя ее мозг и сердце…»
– Господи, ну дай же мне ее! – Он столкнул кубок на мраморный пол церкви – как неловко получилось! О Боже! Кровь!
Он сел и, крепко прижав к себе Армана, принялся вытягивать ее, глоток за глотком. В тесном объятии они упали на мягкое ложе из цветов. Он прижимался ртом к шее лежащего рядом Армана, и поток крови лился не останавливаясь.
«Добро пожаловать на Виллу Мистерий. – Луи коснулся его плеча. – Мы ждем».
Близнецы обнимались и гладили друг друга по длинным вьющимся рыжим волосам.
Возле концертного зала вопили юнцы, потому что им не досталось билетов. Они разобьют лагерь на стоянке и останутся там до завтрашнего вечера.
– У нас есть билеты? – спросил он. – Арман, билеты!
«Опасность!» Лед. Предупреждение исходит от кого-то, попавшего в ледяную ловушку.
Его с силой ударило что-то. Он куда-то плыл.
– Спи, любовь моя.
– Я хочу вернуться в сад, на Виллу. – Он попытался открыть глаза. Живот сильно болел. Странная боль, кажущаяся такой далекой…
– Тебе известно, что он погребен подо льдом?
– Спи, – произнес в ответ Арман, укрывая его одеялом. – А когда проснешься, ты будешь таким же, как я. Мертвым.
Сан-Франциско. Он знал, что находится именно там, даже не успев открыть глаза. И этот кошмарный сон – он был рад от него избавиться – удушье, чернота, несущее его куда-то бурное и страшное морское течение! Но сон постепенно рассеивался. Сон, лишенный образов, – только шум воды, ощущение воды! Сон о невыразимом страхе. В нем он виделся себе женщиной, беспомощной, без языка, утратившей способность кричать.
Пусть он уйдет.
Ощущение ледяного воздуха на лице было каким-то необычным – он почти ощущал его белоснежно-свежий вкус. Конечно же, это Сан-Франциско. Холод сковал его тело, но внутри разливалась приятная теплота.
Бессмертный. Навсегда.
Он открыл глаза. Это Арман принес его сюда. Сквозь вязкую темноту сна до него доносились слова Армана, его приказание оставаться здесь. Арман говорил, что здесь он будет в безопасности.
Здесь.
Французские окна во всю ширину дальней стены были распахнуты настежь. А сама комната была именно такой, какие так любил Арман и какие с необычайной легкостью умел находить только он: пышно отделанная, хаотически загроможденная множеством вещей.
Достаточно взглянуть на развеваемые ветром кружевные занавеси на окнах. А как прекрасны сверкающие, завивающиеся белые перья обюсонского ковра! Он с трудом поднялся на ноги и вышел в открытую дверь.
За переплетающимися ветвями пышных крон монтеррейских кипарисов с жесткими листьями влажно сияло небо. А внизу на бархатно-черном фоне светится арка «Золотых Ворот». Над высокими башнями моста клубится туман, похожий на густой белый дым. Он налетает на пилоны и канаты, как будто норовит поглотить их навсегда, и вдруг исчезает бесследно, словно сжигаемый сверкающим потоком несущихся по мосту машин.
Поистине восхитительное зрелище дополняют виднеющиеся вдали очертания низких холмов с наброшенной на них мантией из теплых огней.
Бессмертный… навсегда.
Он провел рукой по волосам и почувствовал мягкое покалывание. Даже после того, как он убрал руку, слабое ощущение прикосновения пальцев осталось. Ветер нежно пощипывал кожу. Словно вдруг вспомнив что-то, он нащупал клыки. Какие они потрясающе длинные и острые.
Почувствовав чье-то легкое прикосновение, он резко обернулся и чуть не упал. Как все невообразимо изменилось! Он восстановил равновесие, но при виде Армана ему вдруг захотелось плакать. Несмотря на окружавшую его глубокую тень, темно-карие глаза Армана были наполнены трепещущим светом. А в выражении лица было столько любви! Осторожно протянув руку, он дотронулся до ресниц Армана. Еще ему очень хотелось погладить тонкие линии его губ. Поцелуй Армана привел его в трепет. Ни с чем не сравнимое ощущение прикосновения его прохладного шелковистого рта… поцелуй самого разума, электрическая чистота мысли!
– Войди в дом, ученик, – сказал Арман. – У нас осталось меньше часа.
– А остальные?..
Арман уезжал, чтобы выяснить нечто очень важное. Что именно? Происходят ужасные вещи, горят дома общин. Но ничто в этот момент не казалось более важным, чем ощущение внутреннего тепла и покалывания при каждом движении.
– С ними все в порядке, они продолжают строить планы, – ответил Арман. Он произнес эти слова вслух? Должно быть. Но голос был таким чистым! – Они напуганы повсеместным разрушением, но Сан-Франциско это не коснулось. Некоторые говорят, что это устроил Лестат, чтобы привлечь всех к себе. Другие – что это дело рук Мариуса или даже близнецов. Или же Тех, Кого Следует Оберегать, которые наносят невероятно сильные удары, не покидая святилища.
Близнецы! Он почувствовал, как вокруг него снова смыкается темнота сна: тело женщины, лишенной языка… его вновь охватывает ужас. Но ведь теперь ему нечего бояться – ни снов, ни заговоров. Он – дитя Армана.
– Но все это может подождать, – ласково сказал Арман. – Ты должен пойти со мной и сделать все, как я скажу. Необходимо завершить начатое.
– Завершить? – Но ведь все уже закончилось. Он родился заново.
Арман увел его в дом, где не было ветра. В темноте ярко блестит латунная кровать, позолоченные драконы на фарфоровой вазе словно вдруг ожили. Сияющие клавиши огромного рояля напоминают ухмыляющийся рот. Как приятно дотронуться до них, пощупать слоновую кость, бархатные кисти, свисающие с абажура…
Музыка, откуда доносится музыка? Тихие, печальные звуки одинокой джазовой трубы. Приглушенная меланхоличная мелодия, звуки которой плавно перетекали один в другой, заставила его остановиться. Ему не хотелось двигаться. Хотелось сказать, что он понимает, что происходит, но он продолжал впитывать каждый отдельный звук.
