Сезон мертвеца - Хьюсон Дэвид (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
– А вы пройдите со мной в офис, – сказал он. – У меня есть для вас кое-что интересное.
У инспектора был небольшой, но довольно уютный кабинет. Фальконе плотно прикрыл за собой дверь, подошел к письменному столу и вынул из одного из ящиков видеокассету.
– Это адресовано Нику Косте, мы получили ее сегодня утром. Я решил, что у вас нет от нас никаких секретов, и вскрыл пакет. Можно сказать, я избавил вас от некоторых хлопот.
Ник посмотрел на кассету. На ней не было никаких наклеек, вообще ничего такого, что могло бы навести на мысль о содержании. Фальконе кивнул в противоположную сторону кабинета, где стояли телевизор и видеомагнитофон. Запись была короткой, не более трех минут, но каждая секунда оказалась для Ника неожиданной и удручающей. С трудом оторвавшись от экрана телевизора, он посмотрел на Росси. Крупное лицо его напарника было мертвенно-бледным.
Запись представляла собой композицию из нескольких сцен, отснятых по меньшей мере четырьмя видеокамерами и демонстрирующих пребывание Стефано Ринальди в Ватиканской библиотеке. Самыми ужасными были последние кадры, на них профессор расстилал перед Сарой содранную с Хью Фэрчайлда кожу. Сара была права: Ринальди не собирался покушаться на ее жизнь. На пленке было хорошо видно, как он медленно направляет пистолет себе в голову. Вне всякого сомнения, Ринальди решил совершить самоубийство по приказу какого-то человека и сделал все возможное, чтобы видеокамеры зафиксировали этот ужасный момент. Он даже кивнул в сторону электронных соглядатаев, когда вошел в читальный зал.
– Ну что? – поинтересовался Фальконе. – Что вы можете мне сказать по этому поводу?
– Ринальди пытался в чем-то убедить видеокамеру, а не тех людей, которые находились с ним в читальном зале, – быстро отреагировал Ник. – Он все время выбирал нужную позицию и всегда обращался именно к ней. Единственный момент, когда он повернулся спиной к камере, – это когда шептал что-то Саре.
Фальконе кивнул в знак согласия:
– Да-да. Значит, он был абсолютно уверен, что те люди, которые имеют доступ к записям охранной системы видеонаблюдения, смогут правильно оценить его намерения. Что еще?
Ник беспомощно повертел головой, понимая, что ничего путного сейчас сказать не может. Лука Росси тоже молчал, не зная, чем помочь другу. Вдруг он с ужасом посмотрел на Ника.
– Ну скажи ему! – гаркнул Фальконе.
– Боже мой, Ник! – простонал Росси. – Ну подумай сам. Мы все время копаемся в местах, которых совершенно не знаем. В Ватикане происходит что-то странное. Но там есть человек, почему-то благосклонно относящийся к тебе. Причем настолько благосклонно, что решился прислать тебе эту видеозапись. Вопрос только в одном: он убийца или нет? Что ты делал вчера после того, как я оставил тебя?
– Я пошел к Ханрахану и побеседовал с ним, – признался Ник. – А что тут такого? Он неплохо знает сотрудников Ватикана.
– Оставьте эту самодеятельность, – тихим голосом произнес Фальконе. – Я сам поговорю с синьором Ханраханом, но лишь тогда, когда сочту нужным. На определенных условиях. Так что никаких тайных визитов и бесед впредь не должно быть, поняли меня?
Он подошел к Нику и похлопал его по плечу. Такого прежде никогда не случалось.
– Послушайте, Ник, все нужно делать постепенно, шаг за шагом. У вас сейчас и так немало возни с этой женщиной, так что занимайтесь своим делом. Поговорите с ней, вызовите ее на откровенность, сделайте так, чтобы она расслабилась у вас дома, дайте ей понять, что вы ее верный и преданный друг, а не детектив. Вы поняли меня?
– Да, – недовольно отозвался Ник.
Фальконе повернулся, подошел к телевизору и переключил его на вечерние новости. Там как раз показывали репортаж об убийстве в базилике Иоанна и Павла: Ник и Сара выходят из церкви и направляются к припаркованной неподалеку машине. Сара упорно отворачивает лицо от телекамер и вовсю старается скрыть беспокойство по поводу только что увиденного и услышанного. Ник вышагивает рядом с ней, широко улыбаясь и страстно обнимая ее за талию. Со стороны все выглядело так, словно они самые настоящие любовники.
А Ника поразила собственная улыбка. Она была какая-то слишком победная. Так двусмысленно часто улыбаются провинциальные актеры. Он будто говорил своей улыбкой присутствующим: "Эта несчастная и очень опасная женщина принадлежит мне, и я могу делать с ней все, что захочу".
Он тупо смотрел на экран телевизора и ненавидел себя за такое поведение. Он думал о том, как отнесется к этому репортажу Сара и как ему потом придется извиняться перед ней.
– Замечательно, – похвалил его Фальконе. – Так держать. Иначе мы не сможем изменить сложившуюся ситуацию.
24
Джино принес Алисии немного воды и кусочек хлеба, больше того, он позволил ей принять душ, хотя при этом не спускал с нее глаз. Из ванной он отвел ее в комнату и снова привязал к стулу. Восьмиугольная комната напомнила ей средневековую камеру пыток, заваленную самыми разнообразными вещами – книгами, фотографиями, компакт-дисками, видеокассетами, одеждой и прочими атрибутами человеческой деятельности.
В дальнем конце комнаты находилась крошечная лестничная площадка, узкие каменные ступеньки вели в нижнюю комнату, а потом и к выходу на улицу. Однако Алисия уже успела убедиться в том, что путь к свободе непозволительно долог. Когда Джино снял с нее повязку, она громко закричала, зовя на помощь. Джино, стоя рядом, равнодушно взирал на ее тщетные попытки вырваться из западни. А когда она от усталости с крика перешла на хрип, он укоризненно покачал головой и сказал:
– Зря вы это делаете, Алисия, вас все равно никто не услышит.
Тем не менее она еще покричала немного, наконец совсем лишилась голоса и затихла. Все это время Джино, не обращая па нее никакого внимания, смотрел по телевизору фильм, название которого она вспомнила по знакомому саундтреку. Это был нашумевший фильм Пазолини "Евангелие от Матфея", там звучала не менее известная негритянская мелодия под названием "Иногда я чувствую себя сиротой". Алисия поняла, что Джино нравится этот фильм, и принялась размышлять, как бы обратить это обстоятельство себе на пользу. Если человек смотрит такой фильм, стало быть, есть надежда на христианское милосердие. Но как его вызвать и выбраться целой и невредимой из этого средневекового застенка?
Надежда рухнула в тот момент, когда Джино переключил телевизор на канал, по которому транслировали футбольный матч. Тем самым, показалось Алисии, Джино продемонстрировал, что настала пора решительных действий. Он взял небольшую деревянную табуретку, уселся напротив нее и обхватил ее голову обеими руками, очень белыми и чрезвычайно сильными.
– Алисия, вы думаете, что я священник? – тихо спросил он.
Она была слишком напугана, чтобы ответить на этот вопрос, и слишком измучена, чтобы понять, чего он, собственно, от нее хочет.
– Ну так что? – переспросил Джино.
Алисия уставилась на него потемневшими от страха глазами, не зная, что ответить. Джино терпеливо ждал ее отклика, и она испугалась, что молчанием разозлит его.
– Вы были похожи на священника, – просипела она. – По крайней мере я так подумала в начале нашего знакомства.
– В таком случае исповедуйтесь передо мной, – неожиданно предложил он.
– Что вы хотите услышать? – растерялась она.
– Правду.
Алисия уже догадалась, что имеет дело с сумасшедшим. Впрочем, иногда в его словах проскальзывала какая-то логика, довольно странная, но устойчивая. Если ее обнаружить и понять, чего этот человек добивается, то, может быть, удастся спасти жизнь.
– Я много грешила, святой отец, – едва слышно произнесла она.
Лицо Джино перекосилось от злобы и ненависти.
– Не называйте меня святым отцом! – взорвался он, и восемь стен гулко повторили его слова. Алисия помолчала, дожидаясь, когда он возьмет себя в руки.
– Простите, – мягко сказала она.
– Это не ваша вина, – успокоился Джино. – Мой гнев направлен не против вас лично. Поговорите со мной, Алисия, признайтесь во всем.
