Утраченный символ - Браун Дэн (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗

– Вот такие дела, – подытожила она и выключила подсветку. – Ну, нам пора, а то Кэтрин…

Тут Аваддон зажал ей рот широкой ладонью и, резко запрокинув голову, придавил к своей твердой, как камень, груди. На миг Триш оцепенела.

Затем ею овладел ужас.

Аваддон схватил карту доступа, висевшую у нее на шее, и дернул. Шнурок больно ожег шею и порвался, а карта упала на пол. Триш попыталась освободиться, но Аваддон был гораздо больше и сильнее. Закричать она тоже не могла. Он наклонился и зашептал ей на ухо:

– Сейчас я уберу руку, но кричать ты не будешь, ясно?

Она закивала – легкие нестерпимо жгло.

«Нечем дышать!»

Аваддон отнял руку, и Триш глубоко втянула воздух.

– Пустите! – задыхаясь, выдавила она. – Что вам надо?

– Говори пин-код, – сказал Аваддон.

Триш ничего не соображала. «Кэтрин! Помогите! Кто этот человек?!»

– Вас увидит охрана! – пригрозила она, отлично понимая, что они стоят вне зоны видимости камер. «Да и все равно никто не смотрит».

– Говори пин-код, – повторил Аваддон. – Тот, который совпадает с твоей карточкой.

Ледяной ужас скрутил внутренности, и Триш резко обернулась, выдернула руку и хотела вцепиться Аваддону в глаза. Пальцы только скользнули по щеке, оставив четыре темных следа – это была не кровь, а скрытые тональным кремом татуировки.

«Кто это чудище?!»

С нечеловеческой силой он развернул ее, поднял и перекинул через край контейнера с кальмаром. Пары этанола ударили в нос.

– Пин-код? – повторил Аваддон.

У Триш защипало в глазах. В глубине резервуара маячила бледная плоть гигантской морской твари.

– Говори, – велел Аваддон, надавив ей на голову. – Быстро, пин-код!

Начало гореть горло.

– Ноль четыре ноль восемь! – едва дыша, выкрикнула Триш. – Пусти! Ноль четыре ноль восемь!

– Если врешь… – Аваддон нажал сильнее, и кончики волос девушки окунулись в спирт.

– Я не вру! – кашляя, выдавила она. – Четвертое августа – мой день рождения!

– Спасибо, Триш.

Он еще крепче схватил ее за голову и с сокрушительной силой толкнул вниз, погрузив лицом в спирт. Резкая боль ожгла глаза. Аваддон надавил сильнее и прижал Триш к мясистой голове кальмара.

Собрав остаток сил, Триш лягнулась и выгнула спину, пытаясь вытащить голову из контейнера. Державшие ее мощные руки даже не шелохнулись.

«Нечем дышать!!!»

Она замерла, силясь не открывать глаза и рот. Легкие горели огнем, требуя кислорода.

«Нет! Терпи!»

В конце концов рефлексы взяли свое.

Триш открыла рот, и легкие расширились до предела, пытаясь вобрать столь необходимый организму кислород. Обжигающий спирт хлынул в горло, проник в легкие… Грудь взорвалась чудовищной, невообразимой болью. Но длилась это всего несколько секунд – потом наступила темнота.

Малах, отдуваясь, смотрел на дело своих рук.

На краю контейнера, перегнувшись через стенку, висело безжизненное женское тело – голова так и осталась погруженной в этанол. Малах вспомнил первую (и до сего дня единственную) убитую им женщину.

Изабель Соломон.

Он окинул взглядом обмякший труп, затем схватился за пышные бедра и подтолкнул: Триш Данн соскользнула в контейнер и безжизненно повисла над огромной морской тварью. Когда одежда полностью промокла и отяжелела, труп начал опускаться в темноту и скоро лег поверх кальмара.

Малах вытер руки и закрыл плексигласовую крышку.

«В Мокром отсеке новый экспонат!»

Он поднял с пола карту доступа и сунул в карман.

«0408».

Сперва Малах счел появление Триш Данн досадной помехой, однако вскоре он понял, что карта и пин-код могут сослужить хорошую службу. Если исследования Кэтрин действительно так секретны, как утверждал ее брат, то она может и не пустить Малаха в хранилище данных. Как ни уговаривай. «Теперь у меня есть свои ключи». Он обрадовался, что не придется тратить время на уговоры.

Выпрямившись, он увидел в окошке свое отражение: тональный крем местами смазался. Плевать. Пока Кэтрин сообразит, в чем дело, будет уже поздно.

Глава 38

– Это комната для масонских обрядов? – спросила Сато, уставившись на Лэнгдона в темноте.

Он спокойно кивнул:

– Да, называется «Камера размышлений». В такой холодной, неуютной комнате масон размышляет о бренности бытия, неизбежности смерти и приходит к полезным выводам о мимолетной природе всякой жизни.

Сато подозрительно огляделась по сторонам.

– Так это что-то вроде комнаты для медитаций?

– В общем, да. В подобных комнатах неизменно присутствуют одни и те же символы: череп, скрещенные кости, песочные часы, сера, соль, чистый лист бумаги, свеча, коса и так далее. Мысли о смерти побуждают масонов думать о том, как лучше устроить жизнь на земле.

– Больше смахивает на гробницу, – заметил Андерсон.

«Ну, отчасти в этом и смысл».

– Да, поначалу мои студенты тоже так реагируют. – Лэнгдон часто советовал второкурсникам найти книгу «Масонские символы» Бересняка, в которой были прекрасные фотографии Камеры размышлений.

– А вашим студентам не кажется дикостью, что масоны медитируют в окружении черепов и кос? – вопросила Сато.

– Так же дико молиться у ног распятого на кресте человека или перед изображением четырехрукого слона по имени Ганеша. Непонимание культурных символов – корень многих предрассудков.

Сато, явно не в духе для лекций, отвернулась и подошла к столу. Андерсон стал ей светить, но луч сделался заметно тусклее, сколько он ни стучал по ручке фонаря.

Все трое двинулись к столу; в нос Лэнгдону ударил резкий запах – подвал был сырой, влажный воздух реагировал с серой. Сато уставилась на предметы, разложенные на столе. Андерсон как мог освещал их гаснущим фонарем.

Сато осмотрела стол и, вздохнув, подбоченилась.

– Ну и зачем нужен этот хлам?

Лэнгдон знал: все предметы тщательно отобраны и расположены строго определенным образом.

– Это символы преображения и перемен, – ответил он. В таком замкнутом пространстве ему было тесно рядом с Сато и Андерсоном. – Череп, или «caput mortuum», [4] означает последнюю перемену в человеческой жизни – разложение физической оболочки – и напоминает о бренности нашего тела. Сера и соль – алхимические катализаторы перемен. Часы символизируют время, которое так же несет перемены. А это… – Лэнгдон указал на свечу, – первичный созидательный огонь и символ пробуждения человеческого разума ото сна. Преображение через озарение.

– А что здесь? – Сато ткнула в угол.

Андерсон посветил фонарем на огромную косу, прислоненную к стене.

– Вопреки распространенному мнению это не символ смерти, – ответил Лэнгдон. – Коса означает жатву, уборку даров природы, наделенных преображающей силой.

Сато и Андерсон погрузились в глубокое молчание, свыкаясь с непривычной обстановкой.

Лэнгдон хотел только одного: поскорее убраться отсюда.

– Понимаю, выглядит все это странно, – сказал он, – однако здесь не на что смотреть. Во многих масонских ложах есть точно такие же камеры.

– Но это не масонская ложа! – возразил Андерсон. – Это Капитолий США, и я хотел бы знать, откуда в моем здании взялась такая комната.

– Иногда масоны устраивают Камеру размышлений дома или на работе. Это обычная практика. – Лэнгдон слышал об одном бостонском хирурге, обставившем таким образом больничную кладовку, чтобы перед операциями размышлять о бренности бытия.

Сато встревожилась:

– Хотите сказать, Питер Соломон спускается сюда подумать о смерти?

– Не знаю, – искренне ответил Лэнгдон. – Может, он устроил святилище для работающих в здании братьев-масонов, чтобы им было где укрыться от суеты материального мира… Приют для влиятельных конгрессменов, где они могли бы подумать перед принятием важного решения о судьбах соотечественников.

– Какая прелесть, – съязвила Сато. – Вот только чувствую, Америка в беде, раз ее правители молятся в кладовках с косами и черепами.