Огонь подобный солнцу - Бонд (1) Майкл (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Стоя на мели, он определил направление ветра и опять поплыл на север. Плечо ныло, легкие горели от горько-соленой воды и недостатка воздуха. Каждый раз, когда он пытался отдохнуть, волны тащили его вниз и относили к берегу. Жадно глотая воздух, он перевернулся на спину; серое небо кружилось над ним, белые гребешки волн захлестывали лицо. Снова перевернувшись на живот, он почувствовал, что вывихнул руку, и поплыл по-собачьи, гребя одной рукой, волоча другую. Вода попадала в нос и в горло, волны со всех сторон загораживали горизонт.
Он подныривал под них, отталкиваясь ногами, как лягушка, выныривая после каждого толчка, чтобы набрать воздух. Туман покачивался, словно занавес, корабль то появлялся, то пропадал из виду. Течение тащило его на север в открытое море, судно, ускользая, отдалялось, берег – тоже.
Глава 11
В промежутке между ударами волн он вправил руку в сустав и вновь поплыл, отчаянно борясь с течением, пока впереди не вырос, возвышаясь над ним, правый, обращенный к морю борт корабля. На его корме он разобрал обрывки словно написанных мелом по ржавчине слов: «ЯЗЕМСКИЙ» и «МБУЛ». Отнесенный волной, он яростно заработал руками и поплыл к носу судна и якорной цепи, вокруг которой пенилась вода.
Кто-то прошел по правому борту корабля и остановился на корме в том месте, где вместо сломанных поручней был натянут трос. Волны стали относить Коэна к корме; он ухватился за цепь якоря. Она оказалась в мазуте, была изъедена ржавчиной и невероятно холодная.
С левого борта донесся лязг металла, послышались голоса. Коэн нырнул, вода над головой была мутно-зеленой словно подо льдом. Перебирая руками, он стал забираться по якорной цепи на правый борт судна. Руки онемели, но он продолжал лезть, зажимая цепь ногами. Когда он был футах в десяти от поручней, с мостика раздался голос, с кормы прямо над ним ему ответил другой. Он вцепился в цепь, не решаясь прыгнуть обратно в море.
Глухо гудели гребные винты, поднимая грязную пену у киля. Наконец его голова поравнялась с палубой; над ним ветер раскачивал канатный поручень. Палуба задрожала, когда якорная цепь, дернувшись, поползла вверх. Послышались чьи-то шаги. Он ухватился за край палубы, ноги соскользнули с цепи, был слышен ее скрежет. Перебирая руками, он ухватился за приподнятый выступ кормы. Наверху над ним кто-то спорил, слышалась арабская и греческая речь. С шумным всплеском якорь появился на поверхности воды и, с лязгом поднявшись выше, гулко стукнулся о борт корабля. Лебедка, взвизгнув, остановилась. Спорившие голоса, удаляясь, стихли.
Он ждал до тех пор, пока ждать уже не было сил, но все еще ждал. Море раскачивалось под ним, словно в экстазе, облизывая корму и притягивая его взгляд. Он собрал все свои оставшиеся силы, чтобы не смотреть вниз, чтобы преодолеть мучительную боль в плече и унять безудержную дрожь, грозившую ему падением с покрытого хлопьями ржавчины выступа кормы.
Мимо поплыл город, раскинувшийся у подножия зеленых гранитных гор с покачивавшимися на волнах у берега лодками. Были видны фигуры стоявших на причале людей. Один из них, толстый и высокий, показывал в сторону грузового судна. Коэн, качаясь, стал передвигаться вдоль правого борта, обдирая грудью ржавчину с написанным по ней белилами названием корабля. Перемахнув через борт на корму, он спрятался под кожух установленного на ней подъемного крана. У левого борта между мостиком и кормой висела покрытая брезентом спасательная шлюпка с написанными на ее корме словами «ПЕТР ВЯЗЕМСКИЙ» и «СТАМБУЛ». Рывком ослабив брезент в двух местах там, где он крепился к поручням, он протиснулся под него в затхлое тепло.
Сквозь дыру в брезенте прыгнул леопард; а он, пролетев через заросли лозы, упал в зыбучий песок. Леопард хитро посмотрел на него, улыбаясь мордой лемура. Зыбкая трясина засасывала его; извиваясь змеей, леопард полз за ним. Коэн проснулся, ударившись головой о сиденье спасательной шлюпки, с трудом различая что-либо в бледном унылом свете.
Желтый солнечный круг выглядел сквозь брезент золотым слитком; в небольшом, лишенном воздуха пространстве стояла вонь свинцовых белил и старой парусины. Он нашел какую-то ржавую кружку и, выпив половину ее содержимого, снова уснул.
Было темно. Дрожа, он приподнялся. Колено пульсировало. Слышался плеск моря и ровный глуховатый шум двигателей. Он поднял свисавший край брезента. «Двигаемся на запад. Завтра останется шестнадцать дней. Пол. Все ближе время нашей встречи. Но, черт, куда же меня несет?» В белой кромке берега угадывался, как ему показалось, далекий мыс Крита. В рассеянном свете звезд смутно вырисовывались очертания гор. На западе, прямо по курсу корабля, словно в ожидании, застыло тусклое скопление огоньков. Ираклион?
Примерно через час он снова рискнул выглянуть из своего укрытия. Перед носом корабля по склонам гор разливались огни города, исчерченного белыми трассирующими полосками света снующих взад-вперед машин.
«Ждут ли меня здесь те, кто охотился за мной в Ситии? Этот толстяк в „мерседесе“? Может быть, он к этому не имеет никакого отношения. Чей голос, отдававший приказы, я слышал прошлой ночью: „Мне нужно, чтобы вы его сейчас взяли“? Может, Клэр со своими приятелями из ЦРУ все еще рыщут по кустам. Или думают, что я утонул, упав с той скалы. Нет. Эти в „датсуне“ искали меня и утром». Заработав громче, машины затем сбавили ход. Корабль затрясся, раскачивая спасательную шлюпку. Огни приближались, они бросали свет на колыхавшиеся на черных валиках волн какие-то обломки и нефтяные разводы.
Каменная пристань Ираклиона выгибалась навстречу им, посередине порта, как позвонки, стояли сгорбленные, бросавшие бледный свет фонари. Судно причалило под блестевшими шкафутами более крупных грузовых кораблей. Послышались голоса, стук шагов, потом все стихло. «Можно вылезать? А куда? Опасно и вылезать, и оставаться». Машины, остановившись, замолчали. Волны равномерно шелестели по дну. Сквозь брезент стал проникать холодный туман. Он попытался накрыться рубашкой.
«Она выгибалась, – вспомнил он, – в моих руках, как кошка, мурлыча где-то в глубине, когда оргазм волнами накатывался на нее, увлекая и меня в свой головокружительный водоворот. Это она со Стилом и любителем обезьян убила Алекса. И я убью ее». Он крутился в своем убежище, изнемогая от холода.
Утро возвестило о себе стальным туманом и запахами кофе и дыма. На причалах громыхали грузовики. Со скрипом гудели краны; со всех сторон доносился топот ног по железу и крики команд. Что-то громоздкое и тяжелое выгружалось из заднего трюма, часто слышались раздраженные крики. Он постоянно растирал тело, пытаясь хоть как-то согреться. «Увези меня, корабль, далеко-далеко – и я свободен; никто и не искал меня; они подумали, что я утонул! Теперь они думают, что меня уже нет, и перестанут искать. Я свободен!»
Вскоре солнце начало припекать своим белым пламенем, и спасательная шлюпка под брезентом превратилась в парилку. И вот Ираклион уже позади, свежий морской ветерок проникал в приоткрытую щель. Чайки над головой криками указывали курс. Равномерно пыхтели машины; нос корабля с шумом рассекал волны. Невозможно было не думать о еде.
Дневная жара сменилась вечерней промозглостью, затем ночным холодом. Не в состоянии уснуть от боли, холода и голода, он вспоминал все лучшие блюда, которые ему доводилось есть, смакуя нюансы каждого из них. Он попытался сосчитать всех женщин, с которыми спал, начав с испуганных и нервных студенток, стараясь вспомнить каждую по имени, их кожу и фигуры, их лица в момент страсти.
Его тело напряглось, прилив крови согревал его. Он почувствовал сожаление по каждой жизни, к которой прикасался, по каждой женщине, с которой был близок; имена многих он теперь не мог вспомнить, некоторых забыл вообще, а ведь каждая тогда казалась ему такой любимой, если бы он только знал... И грустно было думать, что и он тоже многими забыт и больше не существует для них, разве что только в случайных обрывках воспоминаний. Все же как близки они были друг другу в экстазе любви, обоюдном наслаждении в те моменты, когда рушились все преграды и возникало ощущение чего-то необъяснимого, становившегося почти осязаемым и ставшего недосягаемым теперь.
