Потрошитель - Обер Брижит (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Костелло вернулся в комиссариат для обеспечения связи, — сообщил Лоран.
— Он был наш! В этих самых руках! Лола едва не разнесла ему репу! — стенал Жанно.
— Мне помешала Мелани. Она его закрывала.
— Таксистов предупредили?
— Да. Костелло разослал информацию. Но кажется, он ни к кому не подсаживался.
— На скутере он может добраться до аэропорта.
— Его перехватят. Дело в шляпе, шеф, — успокоил Лоран.
— Не уверен. У него ж черт-те что в голове, он непредсказуем.
Громыхая колесами каталки, они все неслись и неслись по пустым коридорам. Рядом в полурасстегнутом халате едва поспевал дежурный врач. Шум. Гвалт. Не отрывая взгляда от масок и трубок, то и дело поглядывая на монитор, дежурный раздавал короткие команды. Искаженные волнением лица. Мари до боли закусила губу. «Господи, неужели это кара за совокупление с исчадием тьмы? Неужели мы не вправе ошибаться?»
Биииииииииииииип. Звук резко оборвался. Все по вернули головы к монитору, экран которого перечеркнула сплошная горизонтальная линия. Дежурный врач опустил голову. Мари показалось, что она проваливается в какую-то гигантскую дыру, полную ледяной земли. Мелани лежала на грязной простыне — с закрытыми глазами и бледная, ужасающе бледная.
К горлу Мари, едва ее не задушив, комом подкатило рыдание, ногти впились в щеки, губы тряслись…
Бип… Бип… Бип…
— Жива! — завопил дежурный врач. — Жива!
Стиснув руку Мелани, Мари подумала, что теперь единственной ее реакцией на сериал «Скорая помощь» будет позыв к рвоте.
11
Занимался день. Печальный ветреный день. Раздолье для клочьев бумаг, что кружат и несутся куда-то в серую даль.
Приходилось ждать.
В семь двери распахнулись — и ОН СНИЗОШЕЛ.
Иисус зевнул, почесал бороду, показал палец хлопнувшей сзади двери, кусил доставшийся от уборщицы засохший бутерброд и пустился в путь.
Он плохо спал, сильно болел живот, и еще хотелось уйти — далеко-далеко. Ладно, зато запас эфира оставили, не зря, значит, он его под инсулин маскировал: сейчас его думам самое время летать. Туда — к скверу! Сквер — это дом родной. Везде, где бы ты ни был… Это скамейка, трели птиц вместо подушки да старый добрый (СгН5)20 в качестве поролонового матраса.
Марсель прицепил трубку на пояс.
— Звонила Мари Перен. Мелани вне опасности, хотя была на волосок от гибели.
— Отлично, — задумчиво отозвался Жанно. — Теперь главное — взять его, покуда он еще кого не порезал.
— Знать бы только, кого он теперь ищет! — вздохнул Марсель.
— Тип: длинноволосый бородатый брюнет, — терпеливо повторил Лоран, протирая очки.
— Тип: длинноволосый бородатый брюнет, — пробормотал Жан-Жан, почесав между ног.
— Тип: длинноволосый бородатый брюнет, — откликнулась Лола, стряхивая с джинсов пыль.
Ну и кого это тебе напоминает, чурка? Темные длинные волосы, типичный уроженец Палестины, борода, пробитый бок… а? Мао Цзэдуна?
— Иисус! — подскочил Марсель, перепугав всю команду.
— Иисус? Бомж?
— Иисус Христос!
— Длинноволосый бородатый… Приметы вроде совпадают, но с чего бы ему потрошить людей, похожих на Иисуса? — задумался Лоран.
— Может, он сатанист? — предположила Лола.
— Главное — это где Иисус сейчас?
— Эх, кто бы сие знал…
— Да я о бомже говорю! Где сейчас этот паршивый бомж?
— Черт! У муниципалов!
Скорей, к набережной Сен-Пьер. Сонные яхты, бы стрые чайки, усталый рыбак, раздувшееся над гори зонтом солнце, уже заштрихованное длинными тонкими облаками.
Куда-то пропал ЧУДО-НОЖ. Карман пуст. Может, в ДЫРЯВУЮ РУКУ провалился?
Он потряс кистью, поднес ее к своим карим глазам, столь похожим на глаза Мелани, и принюхался. Пахнет ГОРЕЛЫМ мясом. ГАДСКАЯ рука. Снова тряхнув кистью, он шлепнул ею по ляжке. Все ПРОПАЛО. Папу-Вскрой-Консервы навсегда запрут в НОРМАЛЬНОЙ жизни.
Прикидывая, где б тут пописать, Иисус шагал по скверу, как вдруг увидел человека с сияющими глазами: бессильно опустив руки, тот застыл перед облюбованной им, Иисусом, скамейкой.
Бродяга остолбенел и нутром ощутил терпкий запах своего ужаса. Друг Бобо остался у легавых. Он беззащитен. Но что это? Человек не двигается!
Он плачет!
По его щекам бегут крупные слезы, бегут и пропадают в куцей бородке.
Нет, он еще говорит, канючит, как плаксивый ребенок:
— Папа-Вскрой-Консервы потерял нож-истину, Папа-Вскрой-Консервы больше не потанцует!
Он безоружен! Он хнычет, и хнычет потому, что ему нечем вспороть живот Иисусу! А ну-ка, голубчик! Иисус огляделся, чем бы таким его завалить. Увы, сквер вымели подчистую. Не маргаритками же сражаться!
Человек с сияющими глазами шагнул вперед. Иисус содрогнулся: во рту незнакомца были гвозди.
— Отвали, — гаркнул бомж, — отвали!
Человек остановился, насторожившись, будто пес в стойке. Он был весь в крови — от крови промокла правая штанина, кровь текла по ногам, по лицу. От него даже пахло кровью.
— ТЫ ли это? — вопросил человек. — Неужели это действительно ТЫ?
— А кто ж еще? — удивился Иисус, подумав, что сейчас его кошмар не так уж и страшен.
— Ты — Иисус?
— Эй, откуда ты меня знаешь?
— Наконец-то! — воскликнул человек. — Наконец-то я ТЕБЯ нашел. Стой, а если ты самозванец? Что если ты лжешь?
— Да пошел ты!
— Откуда мне знать, что ты воскреснешь, без моего теста? — стенал человек, источая слезы в окровавленную бороду.
— Ха-ха! Видел бы ты, сколько я уже воскресал, — своим глазам не поверил бы! Такого даже в больнице не делают! Я — чудо природы!
Человек уставился на него с таким напряжением, что под кожей Иисуса стал разливаться жар.
— Я Тебе верю, — внезапно сказал человек.
Тут он вздрогнул и, как готовая к взлету ракета, забился в страшных конвульсиях, так что Иисус даже отодвинулся на случай возможного старта.
— Хватит! Не желаю здесь больше оставаться! — завыл он. — Я хочу на небо, возьми меня с собой, в эфир!
— Ах, это! Так бы сразу и сказал, — проворчал Иисус, запустив руку в рюкзак.
Щелк, щелк, щелк, щелк… Утро прорезали звонкие щелчки передернутых затворов. В двух восхищенных созерцателей неба, расположившихся на скамейке, уставились четыре ствола.
— Ни с места! — заорал Жан-Жан с пальцем на спусковом крючке.
— А я что, по-твоему, на стометровку собрался? — прогундосил Иисус, устраиваясь поудобнее.
— Полиция! Руки вверх! — пробормотал Лоран в некоторой прострации от столь дружной релаксации убийцы и его жертвы.
— Да ладно вам, опускалки, — продолжал гундосить Иисус, постепенно осознавая суету каких-то плюгавых легавых вокруг. — Мы ж тут пять минуточек всего…
— Встать, живо! — заревел Жан-Жан.
— Так я ж…
— Шевелись, кому говорят! И заткнись!
Иисус медленно поплыл вверх — теперь в нем была такая легкость! Касаются ли его стопы земли? Нет! Он парит, парит в эфире…
— Вы за ним? — услышал он сладенький звук собственного голоса, каким обычно говаривал, когда становился перышком.
— Нет, вы только полюбуйтесь на этого придурка — расплылся прямо перед целью! Свалишь ты или нет?
— Нет! — прыснул Иисус.
Белокурая девчонка приставила к его виску пистолет. «Взгляд мертвой рыбы, — подумал он, — восхитительный взгляд голубых глаз мурены». Иисус дернулся в сторону, запутался ногами и полетел в клумбу маргариток.
А вот и стартплощадка!
— Филипп Гвидони! — выкрикнул Жанно, опьяненный ощущением участия в историческом моменте.
Человек не ответил. Все, что они видели, — это белки закатившихся глаз. Раненая рука его безвольно обвисла, кровь остановилась, и сквозь дыру в ладони виднелась зеленая лужайка.
Лоран откашлялся. Вместо звериного оскала, яростных проклятий и забрызганной мозгами электропилы их ждал полусонный человечек на свежевыкрашенной скамейке — по спине бомжа тянулись веселые желтые полосы, — который тихо созерцал светлеющее небо, точно какой-то занюханный наркоман.
