Бестселлер (СИ) - Калинин Алексей (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
— Мне сложно об этом говорить, я с таким трудом выгоняла из памяти воспоминания… Да, ты прав, меня тоже похитил этот страшный человек. Знаешь, его любимой фишкой было то, что он просил написать про него небольшое эссе, и он наслаждался, когда говорил, что писательница сделала это неправильно. Он называл себя королем, а своих пленниц — королевами. Писательницы старались написать всё самое хорошее, но он раз за разом отвергал их написанное. Он ломал женщин и сводил их с ума, прежде чем убить. Так было с моей соседкой. Он играл с каждой из своих жертв, а перед тем, как… — рассказывал жалостливую историю о том, что он вовсе не виноват в своих прегрешениях. Что на это его сподвигли одноклассницы. И каждый раз он называл другие имена. Моя соседка поверила ему и обняла, пожалев. Он убил её… Я долго кричала в полной пустоте, но никто не пришел. Мне он тоже рассказал…
— А как же ты спаслась? — спросил Френк.
— Мне он рассказал то же самое, что и Матильде Будро. О том, как его похитили три девушки и держали в подвале. Шея Матильды хрустнула, как тонкая веточка весной, — Сивилла словно впала в прострацию и не слышала голоса Френка. Она будто вернулась в то время, когда делилась куском хлеба с другой пленницей. — И видеокомната. Френк, у него была видеокомната, где он ставил сцены из произведений писательниц. Это было так страшно — жить и не знать, когда он расскажет свою историю…
— Какая видеокомната? — нервно сглотнул Френк.
Сивилла отпила из чашки, поставила её с величайшей осторожностью обратно на тарелочку, но Френк успел заметить, как вода покрылась крупной рябью. Руки Сивиллы задрожали сильнее, словно она напрягла мышцы и теперь никак не может расслабиться. Такую дрожь Френк видел у своего пса Диппи, когда тот был наказан за кучу на ковре и изгнан из дома. Пес всю ночь скребся под дверью и жалобно завывал, но отец Френка, старый Джордж Холахан, был настроен решительно и никому не позволил пустить собаку в дом.
Утром песик залетел со скоростью пули и бросился в первую очередь к Френку, так как тот постоянно с ним играл и считался самым главным защитником. Крупная дрожь била тельце пса, который испуганно оглядывался на дверь и одновременно с этим успевал радостно вилять хвостом. Старина Диппи перестал делать кучи на ковре, но вместе с тем, он никогда не выходил из дома, когда на Нью-Йорк опускались сумерки. Когда же Френк звал его на вечернюю прогулку, то пес забирался под кровать и высовывал оттуда только кончик черного носа. Он терпел до утра и дрожал, когда приходилось проходить ночью около входной двери.
— У него есть видеокомната, где он ставить видеопредставления. Он всегда выступает в роли насильника-любовника, а писательница в роли жертвы. Неизвестный чтец наговаривает текст, а Билл повторяет реплики и заставляет говорить жертв. От этого он очень сильно возбуждается…
Френк опустил глаза. Он представил — каково сейчас там Джулии. А он… С Мартой… Ну и свинья же он после этого.
— А как тебе удалось сбежать? — спросил Френк.
— Когда он унес Матильду Бурдо, то я была вне себя от горя. Я не соображала, что делаю. Пытаясь после вспомнить — что же я делала? — я не могла этого сделать. Лишь обрывочные воспоминания о том, как разбился ноутбук, как я пыталась длинной пластинкой сломанной микросхемы открыть замок. Очнулась я уже на улице — ноги болели от долгого бега, а следом за мной ехала машина медицинской помощи. На меня глазели прохожие, но мне было плевать — главное, что я находилась на свободе, — Сивилла медленно водила пальцем по поверхности стола, вырисовывая только ей видимые узоры.
— А где тебя содержали, ты не помнишь? — с надеждой спросил Френк.
— Я пыталась показать полицейским, но они так ничего и не нашли. Я слишком долго бежала и не запоминала дорогу. Я радовалась свободе. И я тогда была счастлива. Ты не представляешь, Френк, насколько это было всё ужасно, — Сивилла моргнула и из уголка глаза в чай упала маленькая капелька.
— А хотя бы приблизительно?
Официантка принесла заказ и на время два человека замолчали, наблюдая, как женщина раскладывает принесенную пищу. Суши чередовались с роллами и выглядели маленькими произведениями искусства, словно не повара делали шедевр из кусочков слипшегося риса, а ювелиры пристраивали каждую икринку на необходимое место и пластинки рыбы нарезали с точностью до микрона.
— Я очнулась в Бруклине. Откуда я выбралась и что это был за дом? Я не могу этого сказать. Мы с полицейскими много раз проехали кварталы вдоль и поперек, но я не узнала ни одного места. Хотя… Я потом ходила одна, безо всяких надоедливых полицейских глаз, которые как бы спрашивали: «Ну что, сучка, где тебя трахали? Говори и мы пойдем, сделаем вид, что ищем и опрашиваем жильцов, а после разведем руками и притворно вздохнем. Да, сучка, мы высадим тебя у метро, а сами вернемся в бар, чтобы обсудить сегодняшнюю поездку и сделать выводы, что тебя правильно трахнули и ты это заслужила» — губы Сивиллы задрожали сильнее, чем пальцы.
Френк положил руку поверх её ладони. Пожал, как сделал бы это любой мужчина, чтобы приободрить женщину, которая вот-вот разразится Ниагарским водопадом слез. Сивилла благодарно кивнула и глубоко вздохнула.
— Но знаешь, Френк, я потом гуляла одна по Бруклину. Я старалась вспомнить — откуда выбежала и как бежала… Я даже купила маленькую «Беретту», такая же была у Джеймса Бонда, перед тем, как он перешел на свой знаменитый «Вальтер». И с пистолетом в сумочке я искала Билла… И знаешь… Думаю, что нашла тот дом, где он… Но я не уверена, потому что подвалы тех домов, на которые я показывала, оказывались пустыми, без видеокомнат. А этот дом почему-то манит меня…
Если бы японскую музыку сделали чуть потише, то стук сердца Френка запросто мог перекрыть барабанное соло. Он не отрывал глаз от лица Сивиллы, ждал, что та сейчас ещё что-то скажет, но женщина молча взяла рисовый комочек с пластинкой рыбы и окунула в коричневый соус.
Никогда ещё секунды не тянулись так томительно долго, как в этот промежуток времени, пока суши покинуло пиалу и теперь перемалывалось белыми зубами. Сивилла не торопилась. А у Френка кровь начала стучать в висках.
— Мы можем поехать туда? — спросил Френк.
— Да, можем. Мне одной было страшновато, но с тобой… — Сивилла несмело усмехнулась.
— Со мной… — Френк словно попробовал слова на вкус. — Скажи, а почему в тот вечер ты со мной?..
Сивилла одарила его долгим взглядом. Френк не отвел глаз. Снова вспыхнуло воспоминание о том, как эта женщина скакала на нем, будто оседлавший быка ковбой на родео.
— Я была дурой, и Матильда… Мы поспорили на то, что я сумею тебя совратить. Прости, Френк, я искренне сожалею о случившемся. Я…
— Всего лишь поспорили? — сглотнул Френк.
— Да, ты стоял такой важный, с наградой жены в руках… и Матильда тогда сказала, что я не смогу оседлать этого надутого индюка… Я смогла, но сожалею…
Сивилла снова перевела внимание на суши. Белые комочки склеенного риса слегка окрашивались коричневым соусом. Светлая жизнь Сивиллы также окрасилась темнотой заключения в подвале сумасшедшего маньяка. Как суши уже не вернуться к первоначальному виду, так и эта писательница вряд ли сможет возвратиться к нормальной жизни. Именно так думал Френк, глядя на сидящую напротив женщину.
— Я прощаю тебя, Сивилла. В конце концов, это осталось между нами, а Мадлен так и не откроет рта, потому что у меня тоже есть на неё кое-что. Давай забудем это, будто и не было ничего. Хорошо? Тогда доедай и поехали.
— А ты?
— Мне кусок в горло не лезет. Я лучше выпью чай.
Уже вечерело, когда такси остановилось в Бруклин-Хайтс. Над Верхним нью-йоркским заливом плыли алые пятна туч, край солнечного диска ещё виднелся там, где статуя Свободы воздевала к небу застывший факел. Стеклянные стены небоскребов нижнего Манхеттена отражали последние лучи уходящего светила и горели оранжевым пламенем.
Френк помог выбраться Сивилле. Всю дорогу до нужного места они молчали, слушали заунывные напевы из магнитолы таксиста-араба. Бородатый мужчина даже не поблагодарил за деньги «на чай», умчался, обдав их клубом выхлопных газов.
