Современный итальянский детектив. Выпуск 2 - Раццини Вьери (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Я бы даже не смогла определить, какого он калибра, новый или старый, пригодный или сломанный, заряжен или нет.
— Я не спрашиваю, зачем он тебе нужен, и так понятно, что ты попала в беду. И выбираться из нее так или иначе необходимо — неважно, каким способом.
Показав мне в другой руке обойму, он вставил ее и объяснил, что это автоматический пистолет, калибра 6,35, с высокой точностью попадания и довольно-таки дорогой. Я достала все деньги, которые у меня были с собой, протянула их Венути, сознавая, что такой суммой явно не обойтись.
Он ухмыльнулся, как бы в подтверждение сомнений.
— Я, разумеется, не настаиваю, но на крайний случай можно заняться любовью.
Сердце у меня екнуло, я приготовилась к бегству, но он заступил мне дорогу.
— А что? Тебе бы это сейчас не помешало, может, глаза хотя бы сделались не такие испуганные. Больше часа это не отнимет. Или у тебя четкий план, все рассчитано по времени и так далее?..
— Мне нужно идти. С этой штукой или без нее.
Тогда он опять протянул мне пистолет.
— Знаешь, есть такая поговорка: стрелять, так уж наверняка. Ты когда-нибудь стреляла?
Он начал объяснять мне самые элементарные вещи: как держать пистолет, как вставлять магазин, как снимать предохранитель, как целиться, не слишком напрягая руку. Вся его агрессивность исчезла, и в конце концов он даже не взял с меня денег.
Я пообещала ему в ближайшие дни вернуть долг и попросила вызвать мне такси до центра, где оставила свою машину. Когда я опускала в сумку пистолет, то заметила там горлышко бутылки, которую разбила у Семпьони, и показала его Венути.
— Видишь, до чего меня довели?.. Спасибо и спокойной ночи.
Знание придало мне сил и вызвало даже какую-то странную эйфорию: под влиянием нового или сделанного заново открытия моя подавленность словно бы захлебнулась в потоке логических выводов.
Все было предусмотрено, направлялось опытной рукой, один этап следовал за другим: удивление, загадка, тревога, страх. Страх оказался одним из способов посмеяться надо мной, но теперь мы развлечемся на пару.
Массимо Стапа. Призыв «забывать нельзя» наконец-то получил конкретное воплощение, а игра в прятки с анаграммами тоже приобрела некий смысл, несмотря на безумие всей затеи. СТАПА=ПАСТА.
Конечно же, молодой, подающий надежды актер не мог оставить себе фамилию Паста, и он изменил ее при помощи простейшей, элементарнейшей анаграммы. А потом и жестокий случай — необходимость укоротить спектакль — лишил его роли.
О нем я больше никогда не думала, его лицо попросту стерлось из памяти. О такой причине для ненависти я и не подозревала. Привязанная к стальной проволоке, что еще я могла видеть, кроме досок сцены и разноцветных светящихся прямоугольников рампы? Что еще я могла слышать, кроме гула партера, где находились и те, кого я встречала у нас дома еще девочкой и поэтому особенно боялась? В душе едва хватало места для меня самой и моего великого чувства.
Давняя ненависть с поистине дьявольским терпением разрасталась до невероятных размеров, ведь та несостоявшаяся роль могла стать источником Бог знает каких еще неудач и поражений. Дошло до того, что он отказался от ненужного псевдонима.
Я ехала впереди, а Федерико следовал за мной, светя желтыми фарами, — благословенный эскорт. В тот момент мною руководило исключительно любопытство; на какие-либо иные чувства и реакции я была уже не способна. Еще, правда, меня мучила раздвоенность: как будто я сижу за рулем и сама смотрю себе в затылок с заднего сиденья. От этой двойственности все мое существо сковал леденящий ужас.
На студию мы приехали около трех ночи. Улица была пустынной; вокруг неподвижная, глубокая тишина. Мы остановили машины за углом и вернулись назад, не говоря ни слова.
Федерико первым подошел к воротам, без труда отпер их, пропустил меня вперед, закрыл. Я уже успела ему рассказать самое основное; он не сделал никаких комментариев, не задал ни одного вопроса.
Помню, как мерно звучали его шаги на олеандровой аллее, как спокойно он осматривал железный ставень на двери. У него с собой была связка ключей и стальной прут. Сначала он попробовал ключи, но в конце концов решил воспользоваться прутом. Несколькими ударами он взломал ставень вдоль шва, идущего по центру, время от времени вытирая пот краем расстегнутой рубахи. Я восхищалась им, его уверенные жесты заставили и меня сдержать дрожь нетерпения.
Слабый отсвет фонаря указал нам путь внутрь. Я знала, что рубильник находится за столом вахтера, рядом с лестницей, ведущей к складу. Я все подключила, не зажигая света, вызвала лифт.
Теперь Федерико опять следовал за мной, по-прежнему молча. Но когда мы выходили из лифта, он как-то замешкался.
— Что с тобой?
Он покачал головой.
Федерико вел себя как настоящий друг, не показывая мне своих эмоций. И за это я была ему особенно благодарна.
Мы вышли на третьем этаже. Света, сочившегося из открытого окна на лестничной площадке, едва хватало, чтобы различить за стеклянной дверью бара и телефонными кабинками начало коридора, ведущего к тон-залу М, — этот путь я знала наизусть. И пошла первой. Сначала около двадцати метров прямо, потом направо, еще семь-восемь шагов, налево, опять направо. Я кивнула Федерико на пять ступенек, по которым надо было подняться в проекционную.
Мы зажгли свет, поднялись. Я рылась на полках, пока не нашла все бобины с «Мелоди». Попросила Федерико поставить две последние.
В зал я спустилась через аппаратную. Первое, что увидела, — мой сценарий: кто-то подобрал его и положил на пульт. Я пробежала глазами последние страницы, как будто на сей раз могла прочесть в них нечто большее, как будто не из-за того мы прокрались сюда ночью, словно воры, что слова без изображения остаются чистой абстракцией.
У Мелоди там были только «стоны» и «тяжелое дыхание», у Харта — единственное восклицание «Идиот!», а Джо шептал в последних строчках: «Осколки для ювелира!» — и затем: «Если ты не трус, открыто преследуй свою жертву, до конца…» Вот это уж точно: преследуй до конца. И в заключение: «Ну ты, нечего смотреть!» — вот и все.
Я села. Ожидание казалось беспощадно долгим. Федерико погасил свет, и я поняла, что не вынесу темноты, встала и зажгла лампочку одного из пультов.
Сделанное открытие, что Паста — это Стапа, успокоило меня ненадолго; я снова оказалась во власти гнетущего нервного напряжения и абсолютно без сил; я знала, что приближается развязка, но, хотя так стремилась к ней, до сих пор не продумала своих действий. Я все еще, как и вначале, была орудием в чьих-то руках, и, возможно, мне предстояло увидеть то, чего лучше было бы не видеть.
Начиная с лица Джо: большой рот, наглая улыбка, глаза, такие кристально чистые, такие пугающе близкие, что прямо-таки вынуждали искать ему оправдание. Вот в чем секрет его обаяния, поняла я. Он с врожденной элегантностью передвигался по дому Уилкинса и совершенно игнорировал следовавшего за ним по пятам слугу, во всем этом было нечто большее, чем просто привычка.
Л е о. Мистер Уилкинс наверху. Он занят новым поступлением.
Д ж о. Прекрасно. Прежде чем оторвать его, ты принеси мне пива.
Что происходило на душе Уилкинса, одетого во все черное, как бы готового к разрушительному вторжению своего юного друга, сказать было трудно; в настоящий момент он упивался клеткой с заводными птицами, исполнявшими известную арию. Он погладил кота, который вскочил на стол и просунул нос и лапу сквозь золоченые прутья.
Джо тем временем прошел в служебное помещение между кухней и столовой. Стоя перед двумя мониторами, он не упускал из виду и двустворчатую дверь справа от него. Ах, вот оно что: на нем кожаные перчатки…
Д ж о. А ведь сегодня у тебя свободный день, бедняга Лео.
Л е о (из кухни). Мне не хотелось оставлять мистера Уилкинса одного.
Д ж о. Так ты к нему привязан? Ты ведь понял, что он за человек, да? (Подходит к косяку, держа в руках стальной провод.)
