Последний алхимик - Мэрфи Уоррен (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Он попросил доложить ему об исходе операции и назначил срок. Он понятия не имел, где они могут быть сейчас. В последнее время Чиуну тоже стала нравиться такая система. Он решил, что она дает ему возможность громить неработающие телефоны.
Если верить Римо, больше всего в телефонах Чиуну не нравилось то, что приходится иметь дело с наглыми телефонистками, которые не желают оказывать ему должного почтения. Телефонную связь США он именовал не иначе как “рассадник зловредных хищниц”. Конечно, под хищницами он разумел телефонисток.
Когда Смит объяснил, что система раньше работала превосходно, Чиун потребовал, чтобы ему рассказали, что с нею случилось.
— Просто один человек решил её привести в порядок, — сказал Смит.
— Ему отрубили голову? — спросил Чиун.
— Нет. Был суд. Судьи вынесли постановление.
— Значит, это их обезглавили?
— Нет, ведь они — судьи.
— А что делают с судьями, когда они совершают ошибку, когда они становятся виновниками появления такого вот подлого рассадника хищниц, считающих себя вправе оскорблять вас и вешать трубку, грубых и безмозглых?
— Ничего не делают. Они же судьи.
— О, император Смит, или вы еще не император, а только готовитесь им стать?
Этот вопрос азиат задавал, частенько, ибо он никак не мог уяснить ни сути демократии, ни правового государства. Дом Синанджу прежде имел дело лишь с королями и тиранами, и Чиун никак не мог взять в толк, что существуют другие системы правления.
И поэтому на вопрос Чиуна не было ответа — по крайней мере такого, который удовлетворил бы обе стороны.
— Нет. Я выполняю секретную миссию своего правительства. На императора по своему статусу больше похож президент.
— Значит, он может их обезглавить?
— Нет. Он всего лишь президент.
— Тогда эти судьи, которые пишут законы, никому не подчиняются?
— Некоторые — да, — сказал Смит.
— Ясно, — вздохнул Чиун, а потом Смит узнал от Римо, что после этого разговора Чиун предложил им обоим податься на службу к судьям, которые являются подлинными императорами в этой стране.
Римо возразил, что судьи никакие не императоры. Чиун спросил, кто же в таком случае управляет страной, и Римо объяснил, что он не уверен, что ею вообще кто-нибудь управляет.
Римо пересказывал это со смехом.
— Это совсем не смешно, — сказал Смит. — Мне кажется, Чиуну надо знать, на кого он работает и зачем.
— Я говорил ему, Смитти, но он и слышать ничего не желает. Он никак не хочет согласиться с тем, что развесить головы врагов на стенах крепости для устрашения недругов — это хуже, чем жить тайком, стараясь, чтобы о твоем существовании никто не знал. И честно говоря, иногда я с ним готов согласиться.
— Что ж, будем надеяться, что подготовка, которую вы прошли у Чиуна, не слишком изменила ваши воззрения.
Вот что сказал тогда Смит Римо. Но порой, втайне ото всех, в глухие ночные часы, когда его тоже охватывало отчаяние за судьбу страны, даже он, Харолд В.Смит, задумывался, не прав ли в самом деле старый кореец Чиун.
Он посмотрел на часы. Телефон зазвонил секунда в секунду. Это был Чиун. Как Чиун мог так точно определять время, не имея часов, было для Смита еще одной загадкой.
— О, великий император, — начал Чиун, и Смит терпеливо ждал, пока иссякнет поток восхвалений.
Чиун никогда не начинал разговора без традиционных подобострастных приветствий, что становилось для Смита целой проблемой. Директору уже приходилось объяснять Чиуну, что спецсвязь не для того, чтобы вести пространные беседы. По мере того как они прибегают к этой линии все чаще, у их неразборчивых в средствах врагов появляется больше шансов расшифровать их разговоры. Чиун нехотя согласился ограничиться краткой формой приветствия и теперь научился укладываться в семь минут.
Смит поблагодарил за звонок и попросил позвать к телефону Римо. Говорить с Чиуном о делах не имело смысла, ибо все, что ни делалось, он воспринимал не иначе как подтверждение возрастающей славы Смита.
— Римо пошел своим путем. Его можно только пожалеть.
— С ним все в порядке?
— Нет.
— Что случилось?
— Он отказывается чтить память Мастеров.
— А-а, а я думал, что-то серьезное, — с облегчением вздохнул Смит.
— Это как раз очень серьезно!
— Конечно, конечно. А как другие дела?
— Никаких других дел нет, должен с грустью признать, как это ни печально звучит.
— Да, но как наш проект?
— Проект обречен, — сказал Чиун.
— Дайте, пожалуйста, трубку Римо.
— Его здесь нет. Я один. Я близко к нему не подойду.
— Ну хорошо, а он здесь появится?
— Кто может знать, на какое бесчестье он способен, о мой всемилостивый государь!
— Как я могу с ним связаться?
— Я могу дать вам номер телефона. Как вам известно, я теперь посвящен в ваши телефоны и их тайны.
— Хорошо, какой у него номер?
— Региональный код, который относится не к самому абоненту, а лишь к местности, где он проживает, начинается с прославленной цифры два. За нею следует самая красивая из цифр — и самая загадочная! — ноль. Подумать только! — за нею снова идет та же цифра два, завершая местный код.
— Значит, вы в Вашингтоне, — сказал Смит.
— Ваша проницательность не знает границ, всемилостивый государь! — восхитился Чиун.
И он продолжал диктовать цифру за цифрой, пока у Смита не оказался в руках не только телефон мотеля, но и номер комнаты, в которой остановился Римо.
Он поблагодарил Чиуна и набрал номер. Хотя он терпеть не мог коммутаторы, но кодированный сигнал спецсвязи делал невозможным его подслушивание телефонисткой, поэтому он все же позвонил в мотель и попросил соединить его с Римо. В крайнем случае, если произойдет какой-нибудь сбой, Римо сможет ему перезвонить.
Ответил женский голос.
— А Римо нет? — спросил Смит.
— Кто его спрашивает?
— Его друг. Пожалуйста, позовите его.
— Как вас зовут?
— Моя фамилия Смит. Позовите его к телефону, будьте добры.
— Он сейчас не может подойти.
— Что вы такое говорите? Я его не первый день знаю. Конечно, он может подойти.
— Нет, мистер Смит. Он лежит.
— Что?!
— Он лежит в постели и не может двинуться.
— Это невозможно.
— Я перенесу телефон к нему поближе. Только покороче, пожалуйста, — сказала женщина.
Смит подождал. Он не мог поверить своим ушам.
— Да, — раздалось в трубке.
Это был Римо. Но голос его звучал так, будто он был сильно простужен. Но Римо никогда не простужается! Он даже не знает, что такое усталость.
— Что случилось? — спросил Смит.
Только его строгое новоанглийское воспитание не позволило ему впасть в панику. Рука, сжимавшая трубку, вспотела.
— Ничего не случилось, Смитти. Через пару дней я буду на ногах, — ответил Римо.
Глава десятая
Франциско Браун лежал в вашингтонском морге уже два дня, когда появился тучный мужчина с испуганными карими глазами и попросил разрешения взглянуть на тело. Хотя в помещении морга было холодно, он сильно вспотел.
Когда прозектор выдвинул тело из холодильной камеры и откинул серую простыню, чтобы приоткрыть лицо, обрамленное светло-русыми волосами, мужчина кивнул.
— Вы его знаете? — спросил врач. Труп пока лежал неопознанный.
— Нет, — поспешил заверить посетитель.
— Но вы его так подробно описали...
— Да, но это не он.
— Вы уверены? Дело в том, что этот тип встречается нечасто. В основном к нам привозят черных. Порезанных, обгоревших, с переломанными хребтами. Валявшихся возле железнодорожных путей. С пулями в теле. С огнестрельными ранениями навылет. Такие белые — да еще с белыми волосами — встречаются крайне редко. А этот — просто белее некуда.
Беннет Уилсон из Национального агентства по атомному надзору отвернулся и зажал нос платком. Он не ожидал, что все сложится настолько ужасно. Но он должен был побывать здесь лично. Да, это правда, он бы хотел, чтобы Браун сделал свое дело и сразу исчез из его жизни. Но когда он прочел в газетах, что найдено тело белокурого мужчины, ему необходимо было убедиться, что это не Браун. Ведь если бы это оказался он, следовательно, они вышли на след: убийство, несомненно, могло быть делом рук только тех людей, которые, по словам Брауна, грозили положить конец карьере Беннета Уилсона. А это уже было хуже любой мировой трагедии. Следующим может оказаться не кто иной, как Бенннет Уилсон. Ради этого открытия стоило помочиться здесь, в этом морге.
