Возрождение - Кинг Стивен (бесплатные полные книги TXT) 📗
Ошеломленная толпа выдохнула, и мне пришла в голову дикая мысль, которая тем не менее казалась верной: все присутствующие видели кого-то из своей прожитой жизни – навсегда канувшего в Лету или измененного живым течением времени.
А потом на фотографию снова вернулась Кэти Морс, но это было не менее изумительным. Кэти Морс ростом двадцать футов, в дорогом платье, которого у нее никогда не будет в реальной жизни. Бриллиантовые серьги никуда не делись, и хотя помада на губах сидевшей на стуле девушки была розовой, на огромной фотографии она стала ярко-алой.
Никаких следов повязки на глазах.
Все тот же преподобный Джейкобс, подумал я, хотя за это время он и освоил куда более впечатляющие трюки, чем электрический Иисус, идущий по воде Мирного озера, или лента из ткани с игрушечным моторчиком внутри.
Он отбросил черную ткань и вытащил пластинку из своей камеры. Показал ее зрителям, и по толпе снова прокатился изумленный гул. Затем Джейкобс поклонился и повернулся к Кэти, явно не понимавшей, что происходит. Он протянул ей пластинку со свовами:
– Снимите повязку с глаз, Кэти. Теперь уже можно.
Она стянула повязку и увидела снимок: провинциальная девчушка превратилась в блистательную французскую куртизанку. Она прикрыла руками рот, но Джейкобс успел поднести микрофон прямо к ее губам, и все услышали, как она простонала:
– Боже ты мой!
– А теперь повернитесь! – скомандовал Джейкобс.
Девушка поднялась, обернулась, посмотрела и отшатнулась от своего портрета, на котором она была высокой, невероятно ухоженной и в потрясающем наряде. Джейкобс обнял ее за талию, чтобы поддержать. Он снова сжал руку, в которой держал микрофон – наверняка в ней было спрятано какое-то устройство дистанционного управления, – и на этот раз толпа не просто охнула, а разразилась криками восхищенного изумления.
Гигантская Кэти Морс стала нарочито медленно поворачиваться, демонстрируя спинку платья, гораздо более откровенную. Она посмотрела через плечо… и подмигнула.
Джейкобс не забыл о микрофоне – было видно, что он уже набил на этом руку, – и по толпе разнеслось так же отчетливо, как и в первый раз:
– Охренеть можно!
Все засмеялись и захлопали. Щеки Кэти залил малиновый румянец, и смех только усилился. А портрет над ней и Джейкобсом стал меняться. Светлые полосы начали темнеть, а черты лица расплываться, и только алая помада оставалась ярким пятном, как улыбка Чеширского кота в «Алисе в Стране чудес».
На полотне снова появилась первоначальная девушка. Образ Кэти Морс исчез без следа.
– Но это изображение никогда не исчезнет, – заверил Джейкобс, поднимая старомодную пластинку. – Мой помощник напечатает его и вставит в рамку, и вы сможете забрать его сегодня вечером, когда отправитесь домой.
– Эй, парень, гляди! – крикнул кто-то из первого ряда. – Она сейчас упадет!
Но ничего подобного не случилось – она лишь покачнулась.
А вот я действительно потерял сознание.
Когда я открыл глаза, то обнаружил, что лежу на двуспальной кровати под одеялом, натянутым до самого подбородка. Я повернул голову вправо и увидел стену, обшитую панелями под дерево. Слева располагался хорошо оборудованный кухонный уголок с холодильником, раковиной и микроволновкой. Дальше стоял диван, обеденный стол с четырьмя стульями и даже мягкое кресло перед встроенным телевизором. Я не мог вытянуть шею и увидеть водительское место, но как гастролирующий музыкант, проехавший десятки тысяч миль в кемперах (хотя и не таких навороченных), точно знал, где нахожусь. В большом жилом автофургоне, не исключено, что в «баундере». Чьем-то доме вдали от дома.
У меня был жар, я весь горел. Во рту пересохло, а горло драло так, будто его терли наждаком. И к тому же подкрадывалась ломка. Я сбросил одеяло, и меня мгновенно пробрала дрожь. Заметив тень, я повернул голову и увидел Джейкобса. В руках он держал нечто чудесное – высокий стакан с апельсиновым соком и торчащей из него соломинкой. Лучше мог быть только заряженный шприц, но всему свое время. Я протянул руку за стаканом.
Джейкобс накинул на меня одеяло и опустился возле кровати на колено.
– Потихоньку, Джейми. Боюсь, тебя здорово прихватило.
Я сделал глоток – изумительное ощущение. Попытался взять стакан и осушить его залпом, но Джейкобс мне не позволил:
– Сказал же, потихоньку.
Я опустил руку, и он дал мне еще один глоток. Этот прошел хорошо, но от третьего живот скрутило спазмом, и дрожь вернулась. Причиной тому был не грипп.
– Мне нужна дурь, – признался я. Мне не хотелось возобновлять знакомство со священником, которого я знал в детстве, со своим первым взрослым другом, таким образом, но наркоманы лишены стыда. К тому же у него самого могло быть рыльце в пушку. А иначе зачем ему представляться Дэном Джейкобсом вместо Чарлза?
– Да, – сказал он. – Я видел следы. И намерен поддерживать тебя, по крайней мере пока ты не справишься с болезнью. Иначе тебя будет рвать при каждом приеме пищи. А до нормального веса тебе надо набрать минимум фунтов пятьдесят.
Он достал из кармана коричневый пузырек с маленькой ложечкой, прикрепленной к крышке. Я потянулся за ним. Он покачал головой и отвел руку:
– Те же правила. Из моих рук.
Он отвинтил крышку, вытряхнул на ложку крошечную порцию грязно-белого порошка и поднес мне к носу. Я втянул порошок правой ноздрей. Он насыпал новую порцию, и я втянул ее левой. Этого количества мне было явно недостаточно, однако дрожь потихоньку утихала, и вид холодного апельсинового сока уже не вызывал позывов к рвоте.
– Теперь можешь подремать, – сказал Джейкобс. – Или покемарить, как у вас это зовется. Я собираюсь приготовить тебе куриный бульон. Не такой, конечно, как варила твоя мама, а «Кемпбеллз», но другого у меня нет.
– Боюсь, что не смогу, и меня вырвет, – предупредил я, но, как выяснилось, смог. Выпив из его рук всю кружку, я попросил еще дури. Он дал мне вдохнуть пару крошечных доз.
– Откуда у тебя это? – поинтересовался я, когда он засунул пузырек в передний карман джинсов, в которые успел переодеться.
Он улыбнулся. Эта улыбка осветила его лицо, и я вновь увидел перед собой того двадцатипятилетнего мужчину, который любил свою жену и обожал маленького сына.
– Джейми, – ответил он, – я работаю в парках развлечений и на карнавалах уже очень давно. И если бы я не мог найти наркотики, то был бы либо слепцом, либо идиотом.
– Мне нужно больше. Я должен уколоться.
– Нет, уколоться ты хочешь, и дозы для этого ты от меня не получишь. Я не стану помогать тебе ловить кайф. Я просто не хочу, чтобы ты корчился в судорогах и умер в моем доме. А теперь поспи. Уже почти полночь. Если завтра тебе станет полегче, мы о многом поговорим, в частности, о том, как тебе избавиться от зависимости. Если нет, я отвезу тебя в больницу Святого Франциска или в университетский медицинский центр.
– Желаю удачи в попытке меня туда пристроить, – отозвался я. – Я на грани разорения, а вся моя медицинская страховка – тайленол в ночной аптеке.
– Как говорила Скарлетт О’Хара, мы подумаем об этом завтра, поскольку завтра будет другой день.
– Бред собачий! – прохрипел я.
– Как скажешь.
– Дай мне еще. – Две крошечные щепотки, на которые он расщедрился в прошлый раз, были мне как слону дробина, но все же лучше, чем ничего.
Он подумал и дал еще две щепотки. Даже меньше предыдущих.
– Давать героин человеку с тяжелым гриппом… – сказал он и усмехнулся. – Я, должно быть, совсем спятил.
Ощупав себя под одеялом, я понял, что раздет до трусов.
– Где моя одежда?
– В шкафу. Боюсь, что положил ее отдельно от своей. Она с душком.
– Мой бумажник в переднем кармане джинсов. Там квитанция на сумку и гитару. Одежда – чепуха, но гитара – нет.
– Автовокзал или железнодорожный?
– Авто. – Хотя дурь поступала в виде порошка и в микроскопических количествах, она была либо отличного качества, либо действовала на мой истощенный организм особенно сильно. От выпитого бульона по животу разливалось тепло, и веки налились свинцом.
