Кома - Кук Робин (книга жизни .txt) 📗
– Даже аутопсия, – сказал Беллоуз, – не всегда дает ответы на все вопросы. Есть огромное количество случаев, когда причина смерти никогда не будет установлена, неважно, делали вскрытие или нет. Я тут случайно узнал, что сегодня отдали богу душу двое больных, и я очень сомневаюсь, что диагноз им когда-нибудь будет поставлен.
– Почему ты думаешь, что диагноз не будет поставлен? – спросила Сьюзен.
– Оба больных умерли из-за остановки дыхания. По-видимому, они просто преспокойно перестали дышать. Их обнаружили уже мертвыми. А при остановке дыхания не всегда удается найти причину, на которую можно повесить вину.
Беллоуз сумел захватить внимание Сьюзен. Она уставилась на него, не двигаясь и не мигая.
– С тобой все в порядке? – Беллоуз помахал рукой перед лицом Сьюзен. Но Сьюзен не двигалась, пока внезапно не схватила снова распечатку.
– Что за чертовщина с тобой, психомоторная эпилепсия или еще что? – спросил Беллоуз.
Сьюзен посмотрела на него.
– Эпилепсия? Нет, Господи. Ты сказал, эти больные сегодня умерли от остановки дыхания?
– По-видимому. Я хотел сказать, что они перестали дышать. Просто не захотели.
– А с чем они лежали в больнице?
– Я точно не знаю. Я думаю у одного были какие-то проблемы с ногой. Может быть, у него был флебит, и на вскрытии найдут эмболию легочной артерии. А у другого был фациальный паралич Белла.
– Они оба были с капельницами?
– Я не помню, но совершенно не удивился бы, если бы так. Почему ты спрашиваешь?
Сьюзен прикусила нижнюю губу, размышляя над последними словами Беллоуза.
– Марк, ты знаешь? Эти смерти могут быть связаны со случаями комы. – Сьюзен похлопала по распечатке раскрытой ладонью. – Может, в этом что-то есть. Как были их имена? Ты помнишь?
– Бога ради, Сьюзен, не бери ты это себе в голову. Ты слишком много работаешь, у тебя появляются бредовые мысли. – Беллоуз перешел на подчеркнуто заботливый тон. – Но не беспокойся, такое происходит и с лучшими из нас, если приходится пробыть в больнице две-три ночи подряд.
– Марк, я серьезно.
– Я знаю, что ты серьезно. Это меня и беспокоит. Почему ты не устроишь себе перерывчик и не забудешь об этом на денек? Потом, на свежую голову, ты сможешь взглянуть на все более объективно. Вот что я тебе скажу. Я завтра ночью не дежурю, и если мне чуть-чуть повезет, смогу выбраться отсюда к семи. Как насчет пообедать вместе? Ты здесь всего один день, но нуждаешься в отдыхе от больницы не меньше меня.
Беллоуз не планировал назначать Сьюзен свидание так быстро и в такой манере. Но ему понравилось, что это произошло спонтанно с виду, и вероятный отказ при этом было бы перенести гораздо легче. Прозвучало это не как приглашение на свидание, а просто как просьба встретиться.
– Обед – это хорошо, не могу отказаться от приглашения на обед даже с пресмыкающимся. Но, Марк, серьезно, как имена этих сегодняшних больных?
– Кроуфорд и Феррер. Они лежали в Беард-6.
Сьюзен сжала губы и записала имена в свой блокнот.
– Мне придется заглянуть в них утром. А может... – Сьюзен посмотрела на часы, – ...и сегодня. Если им будут делать вскрытие, когда начнут?
– Скорее всего, сегодня вечером или сразу же завтра утром, – пожал плечами Беллоуз.
– Тогда я лучше дойду проверю сегодня.
Сьюзен сложила свою распечатку.
– Спасибо, Марк. Ты мне снова помог.
– Снова?
– Ну да. Спасибо за те статьи, которые ты отксерил для меня. В один прекрасный день из тебя получится отличный секретарь.
– К вашим услугам.
– Ладно, ладно. Увидимся завтра вечером. Как насчет "Рида"? Я не бывала там уже несколько недель, – сказала Сьюзен, направляясь к двери.
– Не так быстро, Сьюзен. Я увижу тебя завтра утром на обходе в шесть тридцать. Помни о нашем договоре. Я прикрою тебя в другой раз, если ты придешь на обход.
– Марк, ты очень хороший, правда. Не начинай портиться так быстро. – Сьюзен улыбнулась и кокетливо опустила прядь волос через лицо. – Мне нужно будет очень много времени, чтобы прочитать статьи, которые ты откопировал для меня. Мне нужен, по крайней мере, целый день. Мы обсудим это завтра вечером.
И она вышла. Беллоуз воодушевился насчет Сьюзен и допил свой кофе. Затем он встал. Нужно было переделать кучу работы.
Понедельник, 23 февраля
20 часов 32 минуты.
Патологоанатомическая лаборатория находилась в подвале главного корпуса. Сьюзен спустилась по ступенькам и вышла на середину подвального коридора. Справа коридор терялся в темноте, а слева – исчезал из виду за поворотом. Голые колбы лампочек ярко горели, свешиваясь с потолка каждые шесть-девять метров. Свет от каждой предыдущей лампы, смешиваясь со светом последующей, вызывал странную игру теней в путанице труб, проходящих по потолку. Серый подземный мир был лишен красок, и ломанные полосы, нарисованные оранжевой краской на стенах, не в силах были придать ему цвет.
Прямо напротив места, где стояла Сьюзен, наполовину уже не видна, была нарисована по трафарету стрелка, указывающая налево, со словом "Патологоанатомическое отделение" сверху. Сьюзен свернула налево, ее шаги по бетонному полу глухо отдавались в коридоре, смешиваясь с шипением пара по трубам. Атмосфера в подвале угнетала. И расположение анатомички среди больничных "кишок" было зловеще уместным. Сьюзен вовсе не улыбалось идти в патоанатомию. Она считала существование такого отделения теневой стороной медицины, специальностью, произраставшей из медицинских неудач и ошибок, смертей. Доводы, что патологоанатомы рассматривают образцы тканей, полученные при биопсиях, и что вскрытия мертвых приносят очевидную пользу живым, не действовали на Сьюзен. Она присутствовала на аутопсии всего один раз на занятии по патологии, и этого для нее оказалось слишком много. Жизнь никогда не казалась Сьюзен такой хрупкой, а смерть – такой неизбежной, когда она смотрела, как два дюжих патологоанатома разделывают тело недавно умершего пациента.
Воспоминание об этом замедлило шаги Сьюзен, но она не остановилась. Настроена она была решительно. Сьюзен прошла по коридору уже метров сто, как коридор повернул сначала в одну сторону, затем – в другую. Она бросила через плечо нервный взгляд, проверяя, не пропустила ли дверь в патанатомическую лабораторию. И с усиливающимся недобрым предчувствием продолжала идти дальше. В некоторых местах лампы не горели, и тень Сьюзен начинала вытягиваться перед ней. Но, достигая светового круга следующей лампы, тень уменьшалась и переходила за спину Сьюзен.
Наконец она дошла до двери с двумя вращающимися створками. В верхней части каждой их них было закрашенное оконце.
"Посторонним вход воспрещен", – было толсто написано на треснутом матовом стекле дверных створок. На правой створке под оконцем висела табличка, выведенная шелушащимися золотыми буквами – "Патологоанатомическая лаборатория". Сьюзен поколебалась и, чтобы подкрепить свой дух, попыталась представить, что ее ждет за дверью. Приоткрыв щелочку, она быстро заглянула внутрь. Вдоль центра комнаты тянулся длинный стол со столешницей из черного мрамора. Он был загроможден стеклами и коробками для срезов, банками с химикалиями, книгами и разным другим оборудованием. Сьюзен пихнула дверь сильнее и сделала шажок внутрь комнаты.
В комнате висел едкий запах формалина. Вся стена справа была уставлена полками с пола до потолка. И все полки были заставлены бутылками и банками так, что невозможно было найти свободного квадратного сантиметра. Присмотревшись, Сьюзен поняла, что аморфная бесцветная масса в ближайшей к ней большой банке – это половина человеческой головы, разрезанной от затылка к носу. Прямо под половиной языка в просвете глотки была видна гранулярная масса. Табличка, приклеенная к стеклу, гласила: "Карцинома гортани, номер 304-А6, 1932". Сьюзен содрогнулась и постаралась больше не смотреть в сторону этих отвратительных экспонатов.
