Заговор на Нуич-стрит - Мэрфи Уоррен (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Вскрикнула женщина. Портье попытался спрятаться и получил в горло шальную пулю. На диване в испуге прижались друг к другу двое ребятишек. Придется отвести от них огонь, вызывая его на себя. А если не выйдет и чья-то пуля случайно причинит детям вред, то человек этот умрет не сразу…
Атакующие справа сбились в кучу. Дилетанты! Римо раздробил пальцем чей-то висок и принялся за тощего человека с Магнумом-357. Здесь подойдет атака внутри периметра, потому что тощий держал пистолет слишком близко к корпусу, как держат обычно короткоствольные револьверы при стрельбе с малых дистанций. Палец уже нажимал на спусковой крючок, поэтому пришлось сначала сделать так, чтобы пистолет отлетел в сторону. Вместе с кистью. Затем треснул череп, а Римо начал перемещаться к центру, пригибаясь под огнем, и вдруг почувствовал, как в сантиметре от его виска пролетела пуля.
Значит, используется атака в два уровня. Римо покончил с одним из стрелков, лишив того тестикулов и обрекая тем самым на медленную смерть, потом развернулся ко второму уровню нападения. Еще одна пуля, посланная кем-то из центральной группы нападавших, просвистела рядом. Римо оказался под перекрестным огнем. Какая глупость с его стороны! Он постарался обезопасить себя от огня из центра, сместив его линию в сторону ресторана, откуда велась стрельба второго уровня.
Нападающие прятались за обеденными столами. Один из них получил столешницу вместе со скатертью через рот до основания черепа. Нервно прогрохотала автоматная очередь, но еще до этого ствол автомата оказался во рту стрелявшего. Палец продолжал нажимать на спуск, так как мозг не мог уже отдать команду остановиться. Вместе с пулями в потолок полетели осколки черепа и куски мозга.
Волнообразным энергичным движением тело Римо заняло в пространстве свободное от летящего свинца место, но неожиданно там все же оказалась пуля, царапнувшая правый бок Римо. Легкое ранение.
Римо среагировал рефлекторно, без размышлений. Вернее, не он, а тело среагировало так, как его приучили бесконечные изнурительные тренировки, как приучил Чиун, не обращавший внимания на протесты и жалобы Римо.
Так, как учили, и никак иначе. «Алая лента» – трижды три раза по три. Другой защиты в такой ситуации нет. Римо сместился обратно в центр, переводя все линии огня на самих же участников засады. Он больше не атаковал нападавших, потому что тогда их становилось бы меньше, а принцип «алой ленты» как раз и заключался в том, что сами нападающие уничтожают друг друга.
С немыслимой быстротой, словно сверкающий луч солнца с небес, Римо заскользил, разматывая «алую ленту», между тремя уровнями атаки. Он то оказывался среди нападавших, и тогда огонь на мгновение стихал, чтобы не перебить своих, то снова появлялся на открытом месте. Вновь звучали выстрелы. Неуверенные. Неточные. Цель больше не находилась в центре засады, цель стала ее частью.
Мимо стойки для регистрации, сквозь третий уровень атаки слева, по ступеням лестницы перемещался Римо, все время находясь совсем рядом с растерявшимися нападавшими, которые уже запаниковали, не соображая, что же делать.
Пули попадали в стекла, осыпая холл звенящим дождем осколков. Отовсюду слышались крики и вопли, которые только усиливали панику и хаос. Открылась дверь кабины лифта, и случайная автоматная очередь перерезала пополам находившуюся в лифте служанку. На последнем витке «алой ленты» Римо позаботился о стрелявшем, оставив на месте его глаз два сочащихся кровью отверстия.
Затем – рывок в центр. Он схватил с дивана ребятишек, переместился в зал ресторана, в тыл не подозревавшего об этом третьего уровня нападения. И стал ждать, стоя на ступенях. Стрельба не стихала. Ничего не понимающие ребятишки смотрели на Римо.
То, что произошло, было вполне естественным. Будучи дилетантами, те, кто находился на противоположных сторонах засады и в разных ее уровнях, оказавшись под огнем, стреляли в ответ. Спасая собственную шкуру, они стреляли по своим. «Алая лента» вплелась в засаду кровавым проклятием страха и паники. Теперь пальба не прекратится. Если бы Римо захотел, то мог бы просто подождать до самого конца, но единственной его целью было прорваться живым сквозь засаду.
Девочка, похоже, была потрясена происходившим вокруг. Мальчик был доволен и улыбался.
– Бах! Ба-бах! – сказал парнишка.
– А где ваши мама и папа? – спросил Римо.
– В номере, на третьем этаже. Они велели нам поиграть в холле.
– Ну, тогда идите к ним.
– Они не велели приходить до половины десятого, – сказала девочка.
– Ба-бах! – сказал мальчик.
– Но в холл спускаться тоже нельзя.
Снизу все еще доносилась стрельба. В отдалении послышались приближающиеся звуки сирен.
– Тогда мы пойдем к родителям, только вы нас проводите, пожалуйста.
– Хорошо, я пойду с вами.
– А вы скажете папе и маме, что нам нельзя играть в холле?
– Обязательно.
– И что мы ничего не натворили?
– Ладно.
– А доллар нам дадите?
– С какой стати?
– Просто это было бы приятно.
– Я вам дам двадцать пять центов, – пообещал Римо, – Красивую блестящую монетку.
– Нет, лучше старый грязный доллар.
Вместе с детьми Римо поднялся на третий этаж. Его рубашка была окровавлена, кровь стекала на брюки. Впрочем, это не беспокоило Римо.
Дверь отворил отец: водянистые глаза, на лице – печать начинающейся деградации мозга, вызванной алкоголем. Процесс приятный, а результаты – печальные.
– Что еще натворили эти дети?
– Абсолютно ничего, сэр. Какие-то сумасшедшие устроили внизу стрельбу, и ребята могли пострадать.
– Я и не знал, – ответил отец, завязывая пояс халата. – С ними все в порядке? А что это с вами?
– Меня слегка задело. Так всегда бывает со случайными прохожими, всегда нам не везет.
– Ужас, что творится в Америке! Как вы считаете, вниз уже можно спускаться?
Римо прислушался. Стрельба прекратилась. Затих и вой сирен. Холл сейчас наверняка наводнен полицейскими.
– Можно, но я не советую. Зрелище не из приятных.
– Что ж, спасибо. Входите, дети.
– Бах! Бах! – сказал мальчик.
– Заткнись! – сказал папочка.
– Что там такое, дорогой? – послышался женский голос.
– Что-то случилось внизу, в холле.
– Эти дети дождутся когда-нибудь!
– На этот раз они не виноваты, – ответил отец и закрыл дверь.
Римо поднялся по лестнице к себе. Кровь почти перестала течь. Рубашка прилипла к телу. Чиун спал на своем матрасике лицом к окну, свернувшись в позе зародыша.
– Ты ранен, – произнес он, не поворачиваясь, ни одним движением не показывая, что пробудился. Во время сна его мозг фиксировал все посторонние звуки. Просыпался Чиун мгновенно, приученный к этому с рождения, просыпался так, чтобы никто этого не заметил. Из таких вот деталей и складывалось могущество Мастера Синанджу, высочайшего знатока боевых искусств Востока, досточтимого старейшины небольшой корейской деревушки, от которого целиком и полностью зависело ее существование.
– Царапина, – сказал Римо.
– Любое ранение опасно. Насморк опасен. Промой рану и отдыхай.
– Хорошо, папочка.
– Как идут дела?
– Не очень.
– А по-моему – неплохо. Я ощущал вибрацию от стрельбы из ружей.
– А, это. Да, там их было трижды три по трое, и пришлось использовать «алую ленту».
– Тогда почему ты ранен?
– Я начал «ленту» поздновато.
– Никогда прежде, – сказал Чиун, – никто не получал так много, как было дано тебе, и никто не усваивал так мало, как ты. С таким же успехом я мог бы тренировать стены, а не белого человека.
– Ладно, хватит. Я ранен. Перестань.
– Ранен! Царапина, а ты из этого делаешь трагедию. У нас есть дела поважнее. Отдохни. Скоро нам придется исчезнуть.
– Сбежать?
– Если тебе больше нравится такое выражение, то да, сбежать.
– Я не имею права, Чиун. У меня задание.
– Я, между прочим, отдыхаю, а ты несешь ерунду.
– Ты был у того здания? Что там произошло?
