Каменная обезьяна - Дивер Джеффри (книги TXT) 📗
Юн-Пин открыла остекленевшие от лихорадки глаза.
— Если я умру... — прошептала она.
— Ты не умрешь, — поспешно заверил ее муж.
Но Ву не смог бы сказать, верит ли сам в свои слова. Вспомнив доктора Суна, находившегося в трюме «Дракона», он пожалел о том, что не спросил его мнения относительно состояния жены. Врач лечил товарищей-иммигрантов от различных заболеваний, но Ву боялся, что он возьмет слишком дорого за осмотр Юн-Пин.
— Поспи, — строго приказал Ву. — Ты должна отдохнуть. Вот увидишь, тебе будет лучше. Почему бы тебе не поспать?
— Если я умру, ты должен будешь найти себе женщину. Чтобы она заботилась о наших детях.
— Ты будешь жить.
— Где мой сын? — спросила Юн-Пин.
— Лан в гостиной.
Выглянув в дверь, Ву увидел, что мальчик сидит на кушетке, а Цзинь-Мей развешивает белье на веревке, натянутой через комнату. Поселившись в квартире, вся семья по очереди вымылась в душе, а затем переоделась в чистую одежду, купленную Ву в магазине уцененных товаров на Кэнел-стрит. После завтрака — Юн-Пин даже не притронулась к еде — Цзинь-Мей усадила брата перед телевизором, а сама выстирала промокшую в соленой воде одежду в мойке на кухне. Именно эту одежду она сейчас и развешивала.
Больная огляделась вокруг, прищуриваясь, словно пытаясь вспомнить, где она находится. Наконец она обреченно уронила голову на подушку.
— Где... где мы?
— Мы в Чайнатауне, в районе Манхэттен, в Нью-Йорке.
— Но... — Юн-Пин нахмурилась, осознавая смысл слов мужа. — Ты забыл о Призраке. Нам нельзя здесь оставаться. Это опасно. Сэм Чанг говорил, нам нельзя здесь оставаться.
— А, Призрак... — Ву пренебрежительно махнул рукой. — Он вернулся в Китай.
— Нет, — возразила Юн-Пин, — я так не думаю. Я боюсь за наших детей. Нам нужно уехать отсюда. Мы должны как можно быстрее перебраться в другое место.
— Ни один «змеиная голова» не станет рисковать ради того, чтобы отыскать нескольких сбежавших иммигрантов. Его ведь могут арестовать, а то и убить. Неужели ты настолько глупа, что способна подумать такое?
— Пожалуйста, муж, ведь Сэм Чанг говорил...
— Забудь о Чанге. Он трус. — Помолчав, Ву решительно добавил: — Мы остаемся.
Его гнев, вызванный непослушанием жены, несколько смягчился, когда он увидел несчастную больную женщину и представил себе, как ей сейчас должно быть плохо.
— Я пойду на улицу, — тихо произнес Ву. — Надо купить тебе лекарства.
Юн-Пин промолчала, и Ву, встав, вышел в гостиную. Он посмотрел на детей, с опаской поглядывающих на дверь комнаты, в которой лежала их мать.
— Как мама? — спросила девушка.
— Она обязательно поправится, — сказал Ву. — Я вернусь через полчаса. Надо купить лекарства.
— Подожди, папа, — окликнула его дочь, смущенно опуская взгляд.
— В чем дело?
— Можно я схожу с тобой? — спросила Цзинь-Мей.
— Нет, ты должна остаться с матерью и братом.
— Но...
— Ну что?
— Мне кое-что нужно.
«Журнал мод? — презрительно подумал Ву. — Губная помада? Лак для волос? Девчонка хочет, чтобы я потратил деньги, от которых зависит наше выживание, на ее смазливое личико?»
— Что?
— Пожалуйста, разреши мне пойти с тобой. Я сама куплю это, — сказала девушка, заливаясь краской.
— Что именно тебе нужно? — сурово спросил ее отец.
— Мне нужно кое-что для... — прошептала Цзинь-Мей, не поднимая взгляда.
— Для чего? — резко произнес он. — Отвечай.
Девушка сглотнула комок в горле.
— Подошел срок. Ты же знаешь. Прокладки.
Ву вздрогнул. До него наконец дошло. Отвернувшись от дочери, он недовольно махнул в сторону ванной.
— Подыщи что-нибудь там.
— Не могу. Они неудобные.
Ву пришел в бешенство. Такими делами должна заниматься жена! Ни один его знакомый мужчина никогда не покупал... эту гадость.
— Ну хорошо! — отрезал Ву. — Ну хорошо. Я куплю тебе то, что нужно.
Он не стал спрашивать у дочери, что именно ей нужно, решив взять первое попавшееся под руку в ближайшем магазине. Цзинь-Мей придется довольствоваться тем, что он купит. Выйдя из квартиры, Ву запер за собой дверь.
Ву Цидзен пошел по людным улицам Чайнатауна, вслушиваясь в какофонию языков — минь, кантонский, пекинский диалекты китайского, вьетнамский и корейский. И английский, приправленный акцентами и диалектами, о существовании которых он даже не подозревал.
Ву смотрел на витрины магазинов и лавок, на груды товара, на устремленные ввысь небоскребы. Ему казалось, что Нью-Йорк в десять раз больше Гонконга и в сто — Фучжоу.
«Я боюсь за наших детей. Нам нужно уехать отсюда. Мы должны как можно быстрее перебраться в другое место...»
Но Ву Цидзен не собирался покидать Манхэттен. Этот сорокалетний мужчина впервые оказался настолько близок к осуществлению мечты всей своей жизни и не собирался допустить, чтобы ему помешали болезнь жены или пустые угрозы какого-то «змеиной головы». Ву Цидзен собирался разбогатеть, стать самым богатым человеком в своей семье.
Еще когда ему было двадцать лет, он работал коридорным, а затем младшим помощником управляющего отеля «Парадиз» на улице Хуньдон рядом с Парком горячих источников, в самом центре Фучжоу. Ему приходилось прислуживать богатым китайцам и европейцам, и уже тогда Ву решил стать удачливым предпринимателем. Он работал не покладая рук и, даже отдавая четверть жалования родителям, смог отложить достаточно денег, чтобы купить на паях со своими двумя братьями сувенирную лавку на улице Гуцзянь неподалеку от знаменитой статуи Мао Цзедуна. На заработанные в лавке деньги братья приобрели бакалейный магазин, затем еще два. Они собирались работать несколько лет и накопить деньги на покупку дома, чтобы можно было сделать бизнес на недвижимости.
Но Ву Цидзен совершил одну ошибку.
Экономическое лицо Китая менялось с поразительной быстротой. Процветали зоны экономической свободы, и даже ведущие политические лидеры благосклонно отзывались о частном предпринимательстве — сам китайский вождь Дэн Сяопин сказал: «Обогащайтесь!» Но Ву забыл основополагающее правило жизни в Китае: заправляет всем КПК, Коммунистическая партия Китая. Ву неосмотрительно громко говорил о необходимости более тесных экономических связей с Тайванем, о пересмотре системы «железной миски риса» — гарантированной занятости независимо от производительности труда, и критиковал партийных и государственных чиновников за взяточничество и неоправданные поборы с предпринимателей. По иронии судьбы, на самом деле ему самому было наплевать на то, что он проповедовал, Ву думал лишь о том, чтобы привлечь внимание западных торговых партнеров, надеясь, что они захотят инвестировать деньги именно в него, так как его устами говорит экономика нового Китая.
Однако услышали его не американцы и европейцы, а партийные бюрократы. Внезапно на магазины братьев Ву обрушились проверки государственных служб, находившие десятки нарушений: пожарной безопасности, санитарных норм и других требований торговли, как правило надуманных. Не в силах выплачивать умопомрачительные штрафы, братья вскоре разорились.
Но Ву Цидзен, несмотря на столь неожиданное падение, не расстался с мыслью стать богатым. И, соблазненный перспективами, открывающимися в «Прекрасной стране», собрал свою семью и рискнул нелегально проникнуть в Соединенные Штаты. Он станет крупным домовладельцем в Чайнатауне. Он будет ездить на работу в лимузине и — когда наконец сможет побывать на родине, в Китае, — остановится в отеле «Парадиз», в самом большом номере, в пентхаузе, в том самом, куда в молодости перетаскал столько чужих сумок и чемоданов.
Нет, ему и так пришлось слишком долго ждать осуществления своей мечты. Призраку не удастся прогнать его из города денег.
Ву отыскал аптеку, торгующую средствами китайской народной медицины. Зайдя в нее, он переговорил с травником относительно состояния своей жены. Тот, выслушав его внимательно, поставил диагноз: упадок «цзи», жизненных сил, усугубленный пребыванием в сырости и холоде. Врач набрал для Ву целебных трав, и тот с неохотой выложил за них восемнадцать долларов, снова взбешенный тем, что его обманывают.
