Холодное, холодное сердце - Эллиот Джеймс (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
К тому времени, когда Калли кончил свой осмотр, все комнаты выглядели так, будто в них метнули ручные гранаты. Одежда валялась на полу. Окантованные литографии сброшены со стен, картонки сзади оторваны. С полок в спальне все книги скинуты на пол. Простыни и одеяла сорваны с кроватей, матрасы перевернуты и прислонены к стенам.
Часовой обыск не дал никаких результатов; в руках у него был лишь обрывок старой кинопленки, валяющийся в пустой мусорной корзинке. Кроме неестественного порядка, о характере жившего здесь человека позволяли судить лишь учебники по анатомии и хирургии и обширная коллекция порнографических видеофильмов, сложенных на верхней полке шкафа для белья, между чистыми простынями и наволочками.
Не более успешными оказались и усилия Хаузер. Однако после ее тщательного обыска все на первом этаже выглядело так, будто никто ни к чему не прикасался. Затем они оба спустились по лестнице в полуподвал, где не было ничего, кроме водонагревателя, газовой плиты и предохранительного щита. На всем тут лежал густой слой пыли, в углах висела паутина; видимо, никто не спускался сюда долгие годы.
Они уже хотели выйти из кухонной двери, когда Калли вдруг заметил автоответчик рядом с телефоном. На нем горел красный огонек, а небольшой экран свидетельствовал о том, что сделаны три записи. Он нажал кнопку обратной перемотки и выслушал все записанные послания. Первое было от хозяина химчистки, который напоминал, что сданные вещи готовы и их можно забрать. Второе — от электрической компании с просьбой уплатить по просроченным счетам.
Третье — от женщины с очень отчетливым, негромким и хрипловатым голосом с французским акцентом. Калли прокрутил эту запись три раза.
Говорит Одетт. Завтра я вернусь в Джорджтаун и буду ждать от вас известий.
— Одетт с французским акцентом из Вашингтона, — сказала Хаузер. — Понадобится года два только на то, чтобы ее отыскать.
Калли ничего не сказал: он был уверен, что Джорджтаун, упомянутый женщиной, отнюдь не район Вашингтона. Нажатием кнопки он стер записи.
— Зачем ты это сделал? — спросила Хаузер.
— Сила привычки.
— Возможно, его очередная жертва.
— Судя по тому, что ты мне рассказала, он не назначает свидания женщинам: просто похищает их на улицах.
— Ты поступил не подумав, Калли. Эта запись могла бы пригодиться.
— Ты права, виноват. Но пошли, у нас еще много дел.
Час, проведенный ими на Элливуд-стрит, также не дал никаких результатов, и после десяти часов они вернулись в мотель «Холидей-Инн».
— Попроси оперативный центр проверить завтра, нет ли на его имя корреспонденции, — сказала Хаузер, когда они вышли из машины. — Ни в доме, ни в магазине в почтовых ящиках ничего не было. Может, у него есть свой абонентский ящик на почте?
— Он слишком предусмотрителен, чтобы допустить такой очевидный промах. Ручаюсь, что он распорядился прекратить доставку ему почты и дал какой-нибудь липовый адрес, а может быть, и никакого.
— Что дальше?
— Я должен немного поспать, — сказал Калли. — Завтра утром мы обдумаем, что делать. Увидимся в семь.
— Ты же не можешь раскинуть палатку и бросить меня вот так, среди ночи.
— Не могу, даже если бы хотел. Но вчера ночью я спал всего два часа.
Номер Калли помещался с противоположной стороны здания, и, стоя возле машины, Хаузер наблюдала, как он пересекает стоянку. Она знала, что он может быть для нее источником неприятностей, но в этот момент испытывала к нему сильное влечение, естественное после пережитых вместе опасностей. И не только это. Когда их глаза встретились, он, казалось, заглянул в самую глубь ее души. И это ощущение ей понравилось. Она уже давно не испытывала ничего подобного.
Какой сдержанный человек, подумала она. И всегда готовый к действию. По временам его острые, наблюдательные и такие немыслимо голубые глаза были лишены всяких эмоций, выражая лишь спокойную уверенность в себе и своих силах. Но он был предан людьми, которым доверял; то же, вероятно, испытывает мальчик, побитый лучшими друзьями. Снаружи кажется, будто он сделан из прочнейшей стали, но его израненная душа в постоянном напряжении и нуждается в помощи и утешении. За долгое, очень долгое время в ней впервые проснулось глубокое, почти материнское сострадание. Весь прошлый год в ее жизни не было ни одного сколько-нибудь значительного мужчины; она только позволяла себе ужинать с людьми, которых считала друзьями. Она знавала других мужчин, столь же неотразимо красивых, как Калли. Она не ждала от него ничего хорошего для себя, но это никогда не останавливало ее прежде.
Почти целый час, подперевшись подушками, Хаузер записывала в свой портативный компьютер важнейшие события дня. Уже в двенадцатом часу она позвонила своему главному редактору.
— Ты как раз вовремя, Джули. Я только что принял душ, — сказал Питер Дэвидсон. — Но ладно, я тебя прощаю. Ты переплюнула всех других репортеров. «Таймс» не сумела раздобыть ничего стоящего. Я очень люблю, когда мы утираем всем нос. Радуюсь целую неделю.
— Некоторое время я не буду ничего сообщать, — предупредила Хаузер.
— Этому есть какое-то объяснение?
— Вам придется довериться мне, шеф.
Дэвидсон слишком хорошо знал Хаузер, чтобы оказывать на нее нажим; к тому же такое случалось и прежде.
— О'кей. Но я ожидаю, что ты привезешь с собой какой-нибудь потрясный материал.
— Именно такой вы и получите.
— Если вы копаетесь в делах САСВ, будьте осторожны, — сказал Дэвидсон, припоминая их предыдущий разговор. — Эти ребята играют только на выигрыш.
— САСВ? — переспросила Хаузер.
— Секретная армия северной Вирджинии. Известная также как ЦРУ.
— Спокойной ночи, — сказала Хаузер, улыбнувшись. Выключила лампу на прикроватной тумбочке и лежала, глядя во тьме на потолок. Она вновь видела, как Калли вываливается из «порша», прячется за крылом машины и обводит дулом пистолета окружающую местность. Этот прием отработан у него до полного автоматизма. И ни малейших колебаний или каких-либо признаков страха.
«Вот тот, кто тебе нужен, Джули. Человек, не пасующий перед насилием». Она повернулась на бок, удобнее устроилась на подушках и, продолжая припоминать события дня, незаметно уснула.
Глава 22
Малик был в превосходном настроении. В густо набитом зале музыка в стиле кантри отражалась громким эхом от потолочных балок; он поворачивался, притоптывал и покачивался вместе с шеренгой танцоров, которая протянулась во всю длину танцевальной площадки, усыпанной опилками и усеянной арахисовыми скорлупками.
В эту субботнюю ночь, хотя было уже поздно, люди все еще прибывали. В баре пахло пролитым пивом и сигаретным дымом; музыка оглушала своими децибелами; мужчины пьяно орали, хрипло вскрикивали женщины, польщенные или оскорбленные вниманием к себе; беседовать в таком шуме было просто немыслимо, можно было лишь кричать прямо в ухо. Довольно посредственный оркестр помещался на приподнятых подмостках, отгороженных проволочной сеткой; она защищала оркестрантов от града пустых пивных бутылок и даже стульев, которые бросали в них, когда они играли какую-нибудь мелодию, вызывавшую неодобрение у иных необузданных посетителей. По всей комнате, в целях безопасности, расставили дюжину вышибал, здоровенных парней, головы у которых росли прямо из плеч; они сразу же прекращали завязывающиеся драки, бесцеремонно выбрасывая нарушителей порядка через двойную заднюю дверь, даже не потрудившись предварительно ее открыть. «Таверна и Танцзал Ханнигэна» находились в двух милях от поворота на Нью-Джерси, около Мэнсфилда. Малик обнаружил его несколько месяцев назад, во время одной из своих поездок в Нью-Йорк. С тех пор он непременно останавливался там по пути туда или обратно. В этот вечер, чтобы попасть к «Ханнигэну», он быстро, делая в среднем по девяносто миль в час, проскочил дорогу «Ай-95» и прибыл туда в одиннадцать тридцать, через четыре часа после того, как столкнул Калли и Хаузер с дороги. Он наспех перекусил в затрапезном ресторанчике в глубине здания и купил себе в тамошней лавке, где втридорога торговали соответствующими аксессуарами, ковбойскую шляпу и сапоги.
