Войны мафии - Уоллер Лесли (мир бесплатных книг TXT) 📗

— Есть. — Пилот развернул замусоленную книжку. Чарли и Стефи тщательно следили за тем, чтобы их встречи не выглядели любовными свиданиями. Но сегодня Стефи спустилась к самому подножию лестницы, и Чарли сразу увидел ее около лодочного сарая. Он подхватил ее на руки и понес наверх, в дом-крепость. Но не удержался — оглянулся.

— Никого нет, — успокоила его Стефи, — если кто-нибудь появится, я сразу замечу.

Она подбросила полено в камин в гостиной, три стены которой, не считая стеклянной, от пола до потолка занимали полки с книгами.

— Как дела у Керри? — спросила она.

В каждой семье есть секреты, охраняемые столь же ревностно, как отцовство близнецов Стефи. Чарли, сидевший у огня в этом заполненном книгами святилище, вспомнил время, когда они трое — Чарли, Стефи и Винс — были подростками. Мальчишки чувствовали в своей юной кузине ту изюминку, ту эксцентрическую черточку, которая моментально воспламеняет сицилийский темперамент. И наперебой пытались покорить темноволосую красотку с горячими глазами и цветущими грудями.

«Слушай, — однажды возбужденно произнес Винс, — из-за нее с моего „Ливайса“ летят медные пуговицы! Так и хочется подойти к ней сзади и набрать две полные пригоршни доброго мяса... Ох, и скроена же эта девчонка!»

Прошло тридцать лет. Чарли посмотрел на короткие черные завитки волос Стефи, мерцавшие при свете камина. Она подняла на него свои большие оливковые, как у Чио Итало, но шире расставленные глаза.

— У Керри все в порядке, — сказал он. — Мы с ним встречались, чтобы обсудить некоторые сведения, поступившие от Кевина. У него тоже все отлично.

До них донесся глухой, странный звук, что-то вроде треска поваленного ветром дерева. Чарли нахмурился.

— Ах ты, городской трусишка. — Стефи хлопнула его по плечу. — Это волны. Я знаю здесь каждый звук. Сюда доносится шум самолетов. Крики чаек. Иногда — вопли отдыхающих в Ойстер-Бей. А в такие ночи, как сегодня — только волны.

— Мне показалось, хлопнула дверь.

Она покачала головой.

— Чарли, я острее, чем ты, чувствую свою изоляцию, оторванность от мира. Особенно когда отпускаю на ночь Эрминию с мужем. Но сегодня здесь никого. За тобой никто не следит. Расслабься.

— Твой дом, Стефи, кажется мне крепостью. Или убежищем. — Чарли упорно смотрел на горящие в очаге поленья. — Никто из нас не знает, каково это — жить в обыкновенной семье.

— Ты понемногу сходишь с ума. — Она переменила позу, и Чарли заметил, что под юбкой у нее голое тело. Стефи бросила на него быстрый, изучающий взгляд. — И начинаешь играть с огнем. Одумайся, Чарли.

— Прекрати. Меня учили жить достойно. Учили, черт возьми.

— Ну и выучили. Даже себя одурачил. — Она вздохнула. — Как ты собираешься бороться сам с собой? С тем, что составляет твою собственную суть?

У него от обиды сжалось горло.

— Не очень лестное мнение. Я не Чио Итало.

Она снова вздохнула.

— Я вижу, что разошлись пути моих мальчишек. Мое сердце с Керри, но нутром, — она грубым указующим жестом ткнула в себя пальцем, — нутром я чувствую, что будущее мира — это Кевин.

Чарли усмехнулся:

— Обожаю это вместилище правды, но на этот раз оно солгало.

— Может быть, это из-за того, что оно слишком долго было само по себе.

Их глаза встретились — в бессловесном диалоге на сицилийском языке взглядов. Стефи вызывающе вздернула подбородок:

— Правильно, я пытаюсь соблазнить тебя, а ты боишься изменить Гарнет. Она лучше меня? Скажи честно.

Он в замешательстве надул щеки.

— Честно? Когда это честность привлекала урожденных Риччи? Стефи, для меня честным будет прекратить мучить мою любимую кузину. И сегодня подходящий для этого вечер.

— Разве это из-за того, что мы родились не в обычной семье? — Она с широко открытыми невидящими глазами нервно оглаживала себя ладонями. — Да мы бы просто боялись, будь мы простыми людишками, не имеющими никакой защиты!

— Про какую защиту ты говоришь?.. Может, про ту, что предлагает тебе здешний патер? Что он может посоветовать? Зажечь свечку?

— Я говорю про семейную защиту! Что бы мы ни делали, Чарли, нас оберегают — и мы обязаны заслужить это.

— Ну и заслуживай! А меня — уволь. — Он улыбнулся, стараясь перевести все в шутку. Много лет они не позволяли себе ни единого упоминания о своей любви, просто как бы забыли о том времени. Только теперь Чарли понял, насколько мучительно это было для Стефи. Любила ли она кого-нибудь другого? Он почувствовал себя предателем из-за своей любви к Гарнет. Но это неправильно, не может быть правильным!

Он потянулся к Стефи и легонько поцеловал ее.

— Дело не в том, что я не хочу тебя. Но я дал себе обещание, когда встретил Гарнет...

— Винс прав. Ты действительно превратился в узколобого, зашоренного респектабельного обывателя.

— Вы с Винсом обсуждаете меня?..

— Тебя выхолостили, тебя, рожденного настоящим мафиози. — Она вскочила. — Итало тебя съест живьем! От него только и требуется — снять телефонную трубку и сказать несколько слов, и ты исчезнешь. Керри рассказал мне про вашу последнюю встречу с Чио — он заставил тебя кувыркаться, как шарманщик свою обезьянку!

Она разгладила юбку ладонями.

— Он на две головы впереди тебя, Чарли. Я всегда считала тебя нашим семейным гением. Veramente il Professore [28]. А сейчас я вижу, что ты обычный парень, которому Итало разрешил поиграть со своими наличными. Недолго — всего двадцать лет. Обычный. Заурядный.

Чарли чувствовал, как в ней нарастает гнев. Она говорила все громче.

— Что хорошего в том, чтобы быть Риччи? Что дает нам жизнь в нашей семье? Какой смысл, — добавила она, обжигая его взглядом своих горячих глаз, — жить такой ужасной, запуганной жизнью, как мы, и не получить лицензию на одну-единственную кражу? Вот она я, Чарли. Укради меня!

Вдалеке снова раздался странный, сухой треск.

— Мир стучится в нашу дверь, Стефи. Крепость окружена. Жить как Риччи, — значит жить в тюрьме. Можешь ты понять, почему я прошу своего тюремщика — отпусти меня? — Он отрывисто, горько рассмеялся. — Нашу крепость охраняет личная армия. Мы заключаем союзы с правительствами. У нас есть собственные кардиналы и сенаторы. О Господи, даже собственный президент у нас есть!

Сочные губы Стефи разомкнулись, но она промолчала и снова опустилась в кресло.

— Чарли, дай отдохнуть своей профессорской голове.

— Старый contadini [29] держит семью в ежовых рукавицах. Так сицилийский крестьянин отправляет на тот свет трех-четырех жен, замучив их домашней работой и ребятишками. Но теперь все переменится.

— Правда? Детей будут делать иначе?

— Чем больше народу в семье, тем легче чужакам вторгнуться внутрь. Враги приманивают наших детей. Похищают их. Требуют выкуп. Шантажируют семью. Втягивают молодых в преступления. Продают их копам или Налоговой инспекции.

— Чарли!..

— Но и без того — молодые не подготовлены к жизни в этом мире. Двести лет назад в Сицилии все, что требовалось человеку для жизни, — это крепкая спина.

Сегодня нужно уметь читать, писать, считать. Нужно немножко знать историю, немножко разбираться в науке. Юноши и девушки выпархивают из колледжей со знаниями, пригодными для шестилеток. Как ты думаешь, почему мы не берем на работу выпускников высшей школы, пока они не получат звание доктора философии? Когда-то нам не о чем было беспокоиться, кроме горстки честных копов. Но наступила эпоха антитрестовских законов, правительственных расследований и сдерживания цен. У государства — свои внутренние проблемы. А у Итало на шее — китайские триады, японские якудза... Винс получил по носу от колумбийского наркокартеля. Стеф, крепость окружена врагами. Со всех сторон.

— А это разве не причина — не идти против собственной крови! — воскликнула она.

Она причиняла ему боль много раз — и напоминанием о его подчиненности Чио Итало, и обвинением, что он не мужчина, не мафиози, раз отказывается сойтись с ней снова. Не важно, есть Гарнет или нет, но он был слишком мужчина и мафиози, чтобы выдать свою боль. Нападки Стефи — это просто крик одиночества. Она нуждалась в нем больше, чем он в ней, потому что у него была Гарнет.