Сирены - ван Ластбадер Эрик (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
– Теперь выслушай меня, – он остановился и повернулся к ней. Яркий свет падал на его лицо, слегка расцвечивая и без того розовые щеки – результат частых злоупотреблений алкоголем. – Тебе может показаться, что «Хэтер Дуэлл» – это фильм, где главное само действие. Во всяком случае, так думают люди из «Твентиз Сенчури Фокс». – Марион произносил каждое слово так, словно оно жило своей собственной жизнью и не было никак связано с другими. – Все остальные тоже уверены, что мы не упустим эту сторону дела из виду. – Он слегка улыбнулся тонкими губами и предостерегающе поднял указательный палец. – Но ты не должна заблуждаться на этот счет. Наша картина совершенно иного рода.
– За последнее десятилетие терроризм в мире приобрел характер эпидемии, подобно коммунизму в двадцатые годы. Кстати, их политические идеалы одни и те же. Так вот, суть «Хэтер Дуэлл» не в столкновении между евреями и палестинцами. Мы не собираемся снимать картину о войне, понимаешь? – Марион еще выше поднял палец, дотронувшись им до кончиков седых волос.
– Мы ставим перед собой более обширную задачу и намереваемся рассказать о том, что будет понятно и близко каждому. «Терроризация» ума – вот что является главной опасностью; тот эффект, который террор оказывает на индивидуальную личность, – он задумчиво поджал губы. – В конце концов, Хэтер Дуэлл мало чем отличается от тебя и от миллионов других женщин, которые увидят фильм.
– Вплоть до этого момента, столь круто изменившего ее судьбу, каким боком она соприкасалась с терроризмом, насилием, душевными муками и пытками? Джеймс старательно оберегал ее от ужасов оборотной стороны жизни.
– Но теперь, – он ткнул пальцем в воздух, словно директор, добравшийся в своей речи до наиболее яркого места, – теперь она сталкивается со всем этим лицом к лицу. Как изменит ее противостояние терроризму? Что случится с ней? Эти вопросы и являются ключевыми в нашем фильме. Ты понимаешь?
– В этом – подлинная сила «Хэтер Дуэлл» и причина того, почему я согласился снимать картину, а Рубенс вложил в нее так много своих собственных денег. В этом, а вовсе не в автоматных очередях, масках и запахе крови и трупов – замечательных аксессуарах, которые помогут превратить ленту в дорогостоящий боевик.
– Но это еще не все. По мере развития событий в фильме герой должен совершить осознанный выбор, ты понимаешь? Недостаточно снимать такие картины, которые просто развлекают, Дайна. Мы создаем мечты для людей во всем мире, и поэтому на нас лежит тяжелый груз ответственности за то, чтобы не забивать им постоянно головы песком и мусором. Мы должны приложить все усилия, чтобы стать проводниками идей, предложить зрителям нечто, чего бы они не смогли бы открыть для себя без нас. В этом наша уникальность, – Марион стоял, вытянувшись на кончиках носков; его щеки раскраснелись от возбуждения.
– Наш фильм посвящен ужасной истории ума, поединку воль, набору деликатных моментов страха, усиливающегося с каждой секундой, невзорвавшейся бомбе, угрожающей живой ткани человечества, проникшей в самую его сердцевину. А что же Хэтер Дуэлл? Об этом тебе следует спросить себя, Дайна. Выживет она или умрет?
Таков уж Марион, подумала Дайна, сбавляя скорость на особенно крутом изгибе дороги. Необходимо начать жить своей ролью для него и для себя самой, прежде чем он подаст команду включить камеру.
Она вспомнила последний отснятый эпизод с Эль-Калаамом. Да, говоря словами Мариона, то был поединок воль.
Эти воспоминания вдруг всколыхнули в ее памяти далекие образы Манхэттена: голубые тени на тротуарах; каньоны дымчатого стекла и стали; жаркий августовский ветер, шумящий вдоль Риверсайд-драйв; парк, полный пуэрториканцев, одетых в майки без рукавов, готовящих тропические плоды и черные бобы в самодельных жаровнях на древесном угле. Уличная испанская речь жужжала у нее в голове, точно музыка из старых немых фильмов. Неужели это было всего лишь пять лет назад?
Она вновь притормозила. Здесь узкая дорога была почти отвесной, поэтому-то Дайна и выбрала этот путь, словно бросавший вызов ее рефлексам и координации. Вершина холма осталась позади. К раскинувшемуся внизу Лос-Анджелесу стремительно подкрадывалась ночь.
Дайна въехала в S-образный поворот и внезапно почувствовала себя на пороге какого-то большого приключения, словно Фернандо Кортес, пускающийся в далекое плавание в погоне за золотом древней Мексики.
Монти был прав как никогда. «Хэтер Дуэлл» стал ее фильмом и теперь он должен либо прославить имя Дайны, либо похоронить ее надежды на успешную карьеру. Дрожь прошла по ее спине и она беспокойно поерзала на обтянутом кожей сиденье. Так многое в ее судьбе зависит от других людей! Чтобы ее успех состоялся, все разрозненные нити должны сойтись в одной точке. Ей казалось, что она сидит верхом на управляемой торпеде или...
Она судорожно вцепилась в руль «Мерса»; за окном уже замелькали кремовые и бледно-голубые стены домов. Дайна с такой яростью дернула за рычаг коробки скоростей, что чуть не сломала его. В конце концов, о чем она так тревожится? Ведь она – актриса. Это ее работа вдохнуть жизнь в мертвые строчки, написанные на белых листах сценария. Ей пришлось превратиться в Хэтер Дуэлл, врастать в роль, пока она не стала ее новой реальностью, новой жизнью. Она оставила себя – Дайну Уитней – в стороне, в качестве заинтересованного наблюдателя за судьбой совершенно другой личности.
Каким образом ей удалось осилить эту задачу? Она не понимала и знала только, что в результате некоего таинственного процесса ее душевные возможности удесятерились.
Она с силой надавила на газ.
Возбуждение, подобное лихорадке, гнало ее вперед. Она жадно вдыхала ночной аромат листвы деревьев, облепивших склоны холма. Марк уже должен был вернуться в город со съемок, размышляла она. На этот раз их отлучки из Лос-Анджелеса частично совпали: он уехал вскоре после ее отъезда. Они не писали друг другу и редко перезванивались, но до нее все чаще доходили тревожные слухи о каких-то трудностях, связанных с его новым фильмом на военную, точнее антивоенную тему. «Коппола не смог сократить его», – несколько раз говорил ей Марк. Он сильно отставал от графика съемок из-за того, что постоянно вносил изменения в сценарий. Да и деньги – их надо было получать откуда-то.
Дайна почувствовала, как тепло разливается по ее телу, когда ей удалось отвлечься от этих мыслей. День подходил к концу, и она окутывала себя образом Марка, точно пледом, чувствуя, как его сила проникает в ее плоть, медленно рисуя его руки, ласкающие ее спину, его открытый горячий рот у своих губ...
Она въехала во двор своего дома и заглушила мотор. Внутри горел свет – ободряющий знак, но наружный фонарь был потушен. «Узнаю его, – подумала Дайна. – Он так занят политикой, что не обращает внимания на мелочи жизни».
Она весело взбежала по ступенькам, размахивая сумкой и что-то мурлыча себе под нос. Темно-зеленые побеги плюща, которым был увит вход в дом, блестели в последних лучах солнца, отражавшихся в огромной чаще неба. Дайна вставила ключ в замок и распахнула дубовую дверь.
Едва переступив через порог, она в ужасе замерла на месте, завороженно уставившись на два обнаженных тела, извивавшихся в любовных судорогах на голом паркетном полу.
От внезапного приступа ярости кровь вскипела в ее веках и в ушах зазвенело, в то время как она молча смотрела на подымающиеся и опускающиеся с животной силой черные ягодицы Марка. В ее голове мелькнула мысль, что они напоминают ей маятник адских часов, отсчитывающих последние мгновения любви, оставшейся в мире.
Оцепенело она подумала, что девушке должно быть холодно лежать на полу. Потом, точно в тумане, она услышала пыхтение и тихий сосущий звук, и осознание ужасного унижения словно превратило ее в маленькую растерянную девочку. Она вспомнила свое первое и последнее бесшумное вторжение в родительскую спальню однажды утром на рассвете. Вслед за этим она почувствовала головокружение и странное ощущение тесноты в груди, точно каким-то образом забрела в поле повышенной гравитации. Ей показалось, что все ее тело заморожено, и она не в состоянии пошевелиться.
