Бесы в Париже - Картун Дерек (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Все было кончено за несколько секунд, остались лишь ревущее пламя, клубы черного дыма и удушливая пыль. Раздались пронзительные вопли — не жертвы кричали, а те, кто находился снаружи, возле входа в туннель.
В 18.42 — десять минут спустя — раздался еще один взрыв — в холле одного из домов на аллее Альберта Первого. К тому времени транспорт плотно стоял по обе стороны реки на всем пространстве до площади Альма и дальше. Так же глухо были забиты все подступы к Конкорд и набережные вдоль Лувра до самого Шатле. Ни одна пожарная машина не могла пробиться ближе чем на четверть мили к туннелю и к зданию, охваченному огнем.
Репортер газеты «Ле Монд», в поисках яркого захода для своей заметки, сочинил такую фразу:
«Вчера вечером Париж стал жертвой технологий, а именно технологии взрывного устройства, которым располагают современные террористы, и двигателя внутреннего сгорания. Именно они, эти технологии, создали идеальные условия для распространения неуправляемого ужаса в сердце большого города. Одна машина доставляет бомбу, бессчетное множество других не позволяют врачам, пожарным и полиции добраться до места катастрофы. Дамы и господа, мы ничем не ограждены от опасности». Эти отрезвляющие мысли были опубликованы в субботнем выпуске «Ле Монд» 8 августа — через шесть дней после бесплодной вылазки группы ДСТ в Булонский лес.
В ту пятницу, когда случилось несчастье, в клинике Божон вечером было спокойно. Два взрыва унесли множество жизней, раненых же почти не было, и тех увезли в другие больницы. На место катастрофы отправилась бригада хирургов: нескольких людей ранило осколками стекла, кому-то понадобилось срочно оперировать глаз. Однако в самой клинике день шел как обычно: жертвы дорожных происшествий, прободной аппендицит, женщина, жестоко избитая мужем. Дежурный — молодой врач — был на посту уже четырнадцать часов и очень устал. Ночной персонал только что приступил к работе, мечтая о дневной службе и нормальном сне. Было много хлопот с шумным пьяным, который где-то упал в огонь — у него сгорели волосы.
Когда «скорая» доставила еще одного пациента, дежурный устало поднялся.
— Что стряслось? — спросил он у тех, кто внес носилки.
— Мотоциклист. Сбило грузовиком. Был без шлема. Сотрясение мозга, а может, и похуже. Пульс очень слабый, и цвет кожи мне что-то не нравится.
— Давайте посмотрим.
Они поставили носилки, и доктор отвернул веко паренька, пощупал пульс, расстегнул одежду и послушал через фонендоскоп сердце. Результаты осмотра оказались хуже некуда, и молодой доктор — он работал первый год после института — по-настоящему испугался. Он никогда еще не встречался с переломом черепа, а здесь, судя по состоянию пациента и по глубокой ране на голове, был именно он.
— Плохи дела! Поместим его в палату и понаблюдаем. Что при нем было?
Служащий «скорой» показал куртку паренька, брошенную поперек носилок, и кожаный ранец, подобранный на дороге. Они вдвоем обыскали карманы брюк и куртки, порылись в сумке.
— Надо это переписать, — сказал доктор.
Регистраторша занесла в карточку:
«Содержимое карманов и кожаного ранца: удостоверение личности, водительские права, 122 франка 30 сантимов наличными, шесть билетов на метро второго класса, белый носовой платок, одна записная книжка, одна шариковая ручка, один запечатанный конверт, бумажник с тремя фотографиями». Потом она списала данные с удостоверения:
Имя: Гвидо Ферри.
Адрес: Альфортвиль, улица Бланки, 127.
Родился: 10 августа 1964 г. и т.д.
Доктор посмотрел перечень, сверил и подписал, добавив: «Пациент доставлен без сознания. Помещен в палату».
Носилки поставили на каталку и повезли к лифту.
— Пусть сиделка побудет рядом, понаблюдает, — распорядился врач. — Случай серьезный. Нужен рентген, и, возможно, сразу придется оперировать.
Он позвонил палатной сестре и опустился в кресло, мечтая выпить чего-нибудь.
— А как насчет родственников? — спросила регистраторша. Она была новенькая и не знала правил.
— Люди со «скорой» сообщат в полицию. Только, боюсь, все сейчас на этих взрывах. Позвоните в префектуру и попросите связаться с семьей. Дайте им адрес, ладно? Пусть предупредят: травма серьезная…
Девушка кивнула: как ей велят, так она и сделает.
Но через час звонок из полиции:
— Скажите еще раз адрес этого мотоциклиста.
Она повторила.
— Полиция в Альфортвиле утверждает, будто по этому адресу такого нет. Он еще у вас?
— Я думаю! Похоже, ему тут долго быть.
— Ладно, сейчас пришлем кого-нибудь. Надо взглянуть на его вещи.
Четверть часа спустя явились двое в штатском, им сопутствовал неистребимый запах полицейского участка. Оба были вежливы, деловиты, однако вид у них был скучающий. Регистраторша отдала им пожитки молодого человека, и все было снова переписано, на сей раз в полицейскую книгу. Когда старший из двух дошел до заклеенного конверта, он заколебался на мгновение, прочитав имя и адрес, отпечатанные заглавными буквами, и ниже слова «передать лично», но, аккуратно надорвав конверт, извлек несколько листков. Это были фотокопии. Читая, он пытался сохранить на лице выражение безразличия. Это выражение он культивировал с тех пор, как его перевели в группу, которая всегда в штатском. Перемена в одежде, считал он, означает, что теперь от него требуются мозги, а не мускулы, и надлежит вести себя соответственно. Но то, что он прочел, смыло деланную скуку с его лица. Он взглянул на своего товарища:
— Черт побери!
— Что там?
— Там? Динамит, вот что. Пошли быстро. — Он засунул листки обратно в конверт и собрал остальное. — Это мы забираем, — объяснил он регистраторше. — Мы еще с вами свяжемся. Кстати, парня отсюда не выпускайте. Это приказ.
То же самое повторил он и молодому врачу, а затем, пригласив жестом своего коллегу следовать за собой, торжественно вышел.
Кампания террора, которая нарастала последние три месяца, привлекла внимание экспертов в Западной Германии и Италии, где хорошо понимали, что такое политический террор. Специалистов поразила эффективность действий парижских террористов, их абсолютная готовность на все, а также их отличная экипировка — они располагали самыми современными взрывными устройствами! Похоже, они не испытывают нужды и в деньгах. Французская полиция практически была бессильна перед ними. Интерпол, итальянцы и датчане предложили помощь, но их предложения были отклонены, что позже приписали амбициям французских спецслужб.
Глава 2
Несмотря на многочисленность служб французской полиции и вечное между ними соперничество, система срабатывает иной раз удивительно быстро. Вот и тут, когда двое сотрудников в штатском торжественно доставили свою находку в префектуру 6-го округа, там как раз дежурил толковый молодой сержант. Он заглянул в конверт, смекнул, что тут пахнет жареным, и позвонил на бульвар Пале, в городскую префектуру.
Дежурному офицеру он объяснил, что произошло.
— Ну и что там, в этих бумагах? — заинтересовался тот.
— На одном листе — фотокопия протокола совещания. На официальном бланке.
— А бланк-то чей?
Молодой сержант глотнул воздуха — это был его звездный миг:
— Министерства обороны.
Его собеседник на том конце провода только присвистнул.
— Прочесть вам?
— Нет. Положи все обратно в конверт, запечатай как следует. Как следует, ясно? И отдай все курьеру — он будет через пятнадцать минут.
— Есть!
— Ты правильно сделал, что позвонил.
— Спасибо.
Сержант сделал все, как ему велели, похвалив себя за то, что не стал разглядывать документы. Того, что он увидел, было достаточно: крупное дело. Когда прибыл курьер, он отдал под расписку вещи в большом запечатанном пакете и снова включился в суетную ночную работу.
А в это время дежурный из городской префектуры пытался дозвониться префекту, но этой важной персоны не оказалось дома, он где-то ужинал. С его заместителем господином Руассе ему повезло больше. Они с женой смотрели телевизор, и хоть Руассе был не в восторге от того, что его потревожили, но дежурного выслушал.
