Третья террористическая - Ильин Андрей (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
В редакциях журналисты стали «высасывать» из безголового трупа строки. Как те вампиры. Они тоже склонялись к версии, что это внутренние разборки «черных», не поделивших партию мандаринов. Но кому бы это было интересно, поэтому они сочиняли страшные сказки про объявившегося в городе маньяка-одиночку, отрезающего живым людям головы, пугая слабонервного читателя.
Такая у них работа… Раньше — живописать битву за урожай, рассказывая о пошедших на рассвете в атаку по ржаному полю комбайнах. Теперь — об «озимых» трупах, мрачно шутя меж собой, что нынче худшие трупы стали лучшими новостями.
Спрос рождает предложение.
Предложение — определяет спрос…
Жаль, конечно, что тот безголовый был просто «черным», а не местным олигархом или, еще лучше, мэром или вице-губернатором. Впрочем, те и так безголовые, хоть и с головами…
Журналисты позубоскалили и разошлись по домам.
Завтрашний день должен принести новые трупы.
И послезавтрашний…
Глава 3
Почему-то все считают, что «черный ящик» — это такой небольшой прямоугольный ящик, покрашенный в черный цвет. И называют его так потому, что «ящик» по форме и сути напоминает гроб, а черный цвет — цвет траура.
Ничего подобного. И вовсе это не ящик, а шар, и покрашен он не в черный цвет, а в оранжевый. «Ящик» в форме шара лучше противостоит динамическим перегрузкам и ударам, а цвет — так он универсальный: все спассредства на воздушном и океанских флотах обычно оранжевые, чтобы яркой расцветкой бросаться в глаза.
Именно такой не черный и не ящик лежал на столе. Уже распотрошенный. Здесь же была копия акта его вскрытия, в которой расписались все должностные лица, кому это было положено сделать. Оболочка сильно обгорела и была помята, но внутренности в основном уцелели, потому что «ящик» был способен выдерживать запредельные температурные режимы.
На «пленке» звучали голоса уже мертвых людей, которые произносили обычные в таких случаях фразы про шасси, углы, закрылки, скорость, высоту… Но потом привычная речь оборвалась, и двадцать семь секунд экипаж говорил «нештатным языком».
— Удар… кажется, левый двигатель… Отчаянный трезвон аварийной сигнализации, который звучал уже беспрерывно, фоном, все двадцать семь секунд, до самого конца.
— Отказ двигателя…
— Высота восемьсот!..
— Штурвал!..
— Тянем!..
— Пятьсот пятьдесят!..
— Держи! Держи!..
— Падаем, Сережа!.. Падаем, твою мать!..
Какие-то невнятные, отчаянные крики, мат и… Тишина!
Всё!..
В этот момент они жить перестали. Они и пассажиры.
Другая запись, которая фиксировала показания приборов, была бесстрастна, потому что приборы не имели нервов и не могли перед своей гибелью кричать: «Держи, Сережа!..» — и крыть по матери. Они в рабочем режиме писали высоты, крены, температуры, расход топлива и еще с десяток параметров до самого последнего мгновенья. До момента, пока датчики не расплющились и не сгорели. Но показания приборов были даже более информативны, чем крики экипажа, потому что давали объективную картину.
Отказ левого двигателя…
Массированное возгорание…
Сработка автоматических средств пожаротушения…
Потеря скорости…
Высоты…
Да, сходится. С тем, что говорит экипаж, сходится. Такое впечатление, что кто-то шарахнул в хвост аэробуса ракетой класса «земля — воздух». Но только кто мог шарахнуть? Почти в центре России? Может, все-таки это что-то другое?..
В дверь постучали, и тут же в лабораторию вошли какие-то люди в одинакового покроя пиджаках. Они прошли сразу к столу и обступили его со всех сторон.
— Кто вы такие? — возмутился завлаб наглости непрошеных гостей.
Один из вошедших достал из кармана и развернул красную книжечку, где была его фотография в том же самом сером пиджаке, в котором он был сейчас.
— Федеральная служба безопасности, — представился он, даже не назвав свое имя. — Мы вынуждены забрать у вас вот это, — кивнул он на разложенные на столе внутренности «черного ящика».
— Как забрать? — не понял завлаб.
— Так и забрать. Физически. И визитеры поставили на стол и, вжикнув молнией, раскрыли большую спортивную сумку.
— Но это невозможно!.. — начал было объяснять им завлаб. — Выносить отсюда что-либо категорически…
— Ваше начальство в курсе, — уверили его фээсбэшники, оттирая могучими плечами от стола.
Начальство действительно было в курсе. Начальство стояло в дверях, растерянно наблюдая за происходящим.
«Черный ящик» аккуратно положили в сумку.
И туда же положили ноутбук, на который была сброшена информация с «черного ящика». Это уже вообще ни в какие ворота не лезло!
— Но позвольте!.. — вспылил завлаб.
— Это тоже согласовано, — сказал фээсбэшник, руководивший операцией. — Вы очень помогли нам. Спасибо.
И направился к двери.
— Но как же так? Я должен подготовить заключение!.. — запоздало всполошился завлаб.
— Подготовите. Завтра. Завтра мы вам все вернем, — заверили его.
— Нет, так я не согласен. Без расписки не согласен! «Ящик» находится на моем ответственном хранении, и я не могу его отдать просто так!
Руководитель операции вытащил из кейса стандартный лист бумаги и написал расписку, где не было указано, какая организация и для чего изымает «черный ящик», а было просто написано, что некто Ларин В.П. взял на время прибор — одна штука, инвентарный номер… и компьютер «ноутбук» — одна штука. Число и роспись…
И гости быстро, даже быстрей, чем явились, ушли.
Завлаб вопросительно посмотрел на замершее возле двери начальство. Но его вышестоящий начальник только многозначительно пожал плечами. Мол, что я могу поделать — это же ФСБ, с ними не поспоришь!..
«Черный ящик», как обещали, вернули на следующий день. В целости и сохранности.
И попросили вернуть расписку…
Запись была та же самая.
«Отказ двигателя… Падаем, Сережа!.. Падаем, твою мать!..»
Но куда-то подевалась фраза:
«Удар… кажется, левый двигатель…»
И исчезли показания некоторых приборов. В тех местах, где была запись этой, насчет удара, фразы и показания приборов, «носитель» был поврежден. Возможно, во время аварии.
Доказать что-либо было невозможно, потому что внутренности «ящика» действительно кое-где пострадали, но пострадали в других местах, что завлаб точно помнил. Или, может, он ошибся, может, этих слов не было?
Подтвердить свои подозрения он не мог, потому что никаких следов записи ни в «ящике», ни на ноутбуке не осталось. И нигде — не осталось. Разве только в авиадиспетчерской?.. У него был приятель в авиадиспетчерской службе аэропорта, который вел «борт» в последнем его полете. И завлаб, порывшись в служебном справочнике, нашел нужный ему телефонный номер. Ага, вот он…
С минуту он трепался со старым, еще с тех времен, приятелем о семье, погоде и продвижении по службе. А потом спросил:
— У тебя там нет поблизости записи переговоров с упавшим «бортом»?
— Ну ты же знаешь наши порядки, — ответил приятель, намекая на установленный порядок получения служебных записей и документации с грифом ДСП.
Порядки он знал. В этих порядках царил такой беспорядок!..
— Ладно, не надо записи. Просто скажи, ими никто не интересовался, кроме меня? — аккуратно спросил завлаб.
Но куда-то подевалась фраза:
«Удар… кажется, левый двигатель…» И исчезли показания некоторых приборов. В тех местах, где была запись этой, насчет удара, фразы и показания приборов, «носитель» был поврежден. Возможно, во время аварии.
Доказать что-либо было невозможно, потому что внутренности «ящика» действительно кое-где пострадали, но пострадали в других местах, что завлаб точно помнил. Или, может, он ошибся, может, этих слов не было?
Подтвердить свои подозрения он не мог, потому что никаких следов записи ни в «ящике», ни на ноутбуке не осталось. И нигде — не осталось. Разве только в авиадиспетчерской?.. У него был приятель в авиадиспетчерской службе аэропорта, который вел «борт» в последнем его полете. И завлаб, порывшись в служебном справочнике, нашел нужный ему телефонный номер. Ага, вот он…
