Только голуби летают бесплатно - Латынина Юлия Леонидовна (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
– Семен Собинов приезжал к вам после смерти сына? – спросила Аня.
– Ну да, вот и я то же говорю. Редкой души человек. Памятник-то… памятник он ставил… деньги платит, представляете, я бы уж и не знаю, что бы я без него делал…
– А как вы думаете, – спросила Аня, – почему убили вашего сына?
– Так этта… долги… Бизнес… у меня ж раньше, деточка, другая квартира была… Мишка… он на Садовой рос. Генеральская квартира… За двигатели… Первый реактивный двигатель для гражданских самолетов я разрабатывал… вот…
Старик повернулся и трясущимися руками принялся заваривать чай. К чаю явились щербатые чашки и порезанный хлеб.
– Это я о чем? – спросил старик.
Аня глядела в чашку. Снизу доверху чашка была покрыта коричневым немытым налетом, и в чае плавали белесые соломинки.
– О квартире, – сказала Аня.
– Да. Продал я квартиру. Это Мишин пай получился… вот…
Старик поднялся и принялся рыться в комоде. Из верхнего ящика явилась куча видеокассет, старых и без обложек. Аня вынуждена была ему помочь. Кассеты были без надписей, а иногда и разломанные. Старик бестолково совал их в видеопроигрыватель и нажимал на все кнопки подряд. Бывший конструктор одного из лучших советских двигателей больше не разбирался в технике; если бы Аня была врачом, она бы наверняка обратила внимание на очевидные симптомы болезни Альцгеймера.
Наконец одна из кассет сработала. Аня увидела изображение Мишиного дня рождения. Была весна и пикник. Вместе с Мишей был ее отец, улыбающийся, синеглазый, и еще какой-то человек, видимо третий компаньон, Веригин.
– Вот он-то и убил, – сказал старик, тыча пальцем в экран. Аня на мгновение решила, что он показывает на отца, но потом увидела, что палец упирается в физиономию Веригина.
– Он… – повторил старик, – он… больше некому… он и сюда звонил…
– Когда?
– За день… как Мишка погиб. Звонит, говорит: Александр Викторович, я предупреждаю, Мишу убить могут, пусть уезжает из города, я вам все потом объясню… Это он Мише угрожал, а я, дурак, тогда не понял…
– А когда поняли?
– Так Семен объяснил.
– И после этого вы написали заявление в прокуратуру?
– Написал. Вот как Семен просил, так и написал. Там у Семена еще такой приятный парень… только с пальцами что-то…
Старик неуверенно, как бы соображая, что было с пальцами, пошевелил левой рукой.
– Стас, – сказала Аня.
– Ой, не помню. Они вместе были, этот, который с пальцами, тоже все очень правильно объяснял…
Аня смотрела в телевизор. На экране ее отец, обнявшись, пил с Кудаковым, на заднем плане загорали девицы, и чуть в стороне два паренька разделывали шашлык.
– А это кто? – спросила Аня, показывая пальцем на экран.
– А это водитель Миши. Не помню, как фамилия. Хороший парень. Веснушчатый такой… На могилу меня возил…
Аня опустила глаза, чтобы не видеть щербатые чашки и авторские свидетельства на стенах. У кота Тараса была редкая и тусклая от недокорма шерсть.
– Значит, вы, говорите, продали квартиру, чтобы ваш сын внес свой пай в «Авиарусь»?
– Да.
– И Семен Собинов был так щедр, что после смерти сына каждый месяц платил вам по тысяче рублей и даже иногда вас навещал?
– Да я б без него совсем пропал, – сказал старик, – а так все соседи завидуют. К ним внуки так не относятся, как ко мне Семен…
– Отдайте мне эту кассету, – попросила Аня.
В подъезде пятиэтажки пахло близостью свежего воздуха, и жизнь Москвы была разделена на две неравные половинки тонированными стеклами бронированных «Мерседесов»: по одну сторону стекла жил пенсионер Кудаков со своим котом, а по другую – Стас и ее отец.
Как сказал Стас, глядя ей прямо в глаза: «Отец, отец убитого, он же не станет врать?»
Аня долго глядела на заснеженную Москву, а потом набрала телефон.
– Маша? Это Аня… я тут… хочу заехать.
Был уже поздний вечер, и минуло четыре часа после неприятного разговора между главой авиакомитета Михаилом Зварковичем и его куратором из ФСБ. Зваркович стоял на пороге итальянского ресторана «Габриэлла».
– У меня здесь встреча, – сказал господин Зваркович, – в отдельном кабинете.
Столик был заказан на фамилию «Смирнов», но на самом деле Михаил Зваркович встречался не со Смирновым. Через посредников он договорился об ужине с одним из нефтяных королей России. Королю рассказали об идее федерального авиаузла, и король заинтересовался идеей.
Вежливый официант проводил Зварковича в небольшой кабинет с белыми стенами и круглым столом. В кабинете еще никого не было. Зваркович, явно волнуясь, сделал несколько звонков, а потом принялся листать винную карту.
– Бокал «Шато де Фер», – сказал Зваркович подошедшему официанту. – И дорадо на гриле.
– Не стоит, – сказал чей-то насмешливый голос, – «Шато де Фер» здесь паршивое. Принеси-ка нам, голубчик, новенького божоле.
Зваркович в изумлении обернулся. Позади официанта, улыбаясь и сложив руки на груди, стоял Стас. Официант вышел, Стас улыбнулся еще шире и уселся на кожаный диванчик напротив чиновника.
– Станислав Андреевич, – сказал Зваркович, – я… я очень рад…
– Вы ждете кого-то другого?
– Да, собственно…
– Он не придет.
– А?
– Человек, которого вы ждете, не придет. Его ваше предложение не заинтересовало. Что касается меня, то я готов его выслушать.
Зваркович поднялся из-за стола.
– Я не уполномочен вести переговоры с вами, Станислав Андреевич.
Маша в полном одиночестве сидела в ресторане «Сальваторе». На ней был обтягивающий коричневый костюм, перекрещенный поясом в ладонь толщиной. Брюки книзу были такие широкие, что напоминали юбку. Почему-то теперь ее вид не вызывал у Ани исступленной ревности.
– Вот твои вещи, – сказала Аня.
– Спасибо.
Аня села рядом.
– Не возражаешь?
– Нет. К двум девочкам скорее подойдут, чем к одной.
– Ты знаешь, – сказала Аня, – у меня правда нет двух миллионов.
Маша усмехнулась.
– А я пошутила. У меня нет никакой пленки.
Обе девушки долго-долго молчали. Официант принес Маше коктейль с кокетливо изогнутой соломинкой и принял заказ у Ани. Когда он отошел, Аня потерла лоб и сказала:
– Ты знаешь, я себя очень по-дурацки повела вчера. Отец… он действительно был такой плохой человек?
– Нет. Ну… только если сильно напьется… Он никого не замечал. И он всегда мог объяснить, почему он прав. И еще… говорят… он всех своих партнеров кинул. Почти.
– А кого не кинул?
– Те, кого он не кинул, мертвы.
– И Веригин тоже мертв?
– Да.
– А… кто его убил?
Маша опустила глаза. Она долго сосала коктейль через соломинку, а когда стакан опустел, вытерла губки и спросила:
– Стас вчера тебя нашел?
Аня поколебалась.
– Да.
– Я не видела, чтобы Стас так вел себя с девушками, как с тобой. Никогда.
Голос Маши стал внезапно глуше. Еще глуше, чем тогда, когда она говорила о Веригине. Она искоса взглянула на Аню.
– Знаешь, – вдруг сказала она, – к этой кофточке не идет такая бледная помада. И кофточка тебе не идет.
– Наверное. Я как-то… не умею выбирать вещи…
– Давай поедем завтра выберем.
Аня заколебалась. Ездить по магазинам у нее никогда не было времени. Правда, раньше у нее для этого не было и денег.
– Не знаю. У нас завтра еще один суд.
Аня полезла в сумочку и протянула Маше большой офисный конверт.
– Это что?
– Ну… если бы отец решил с тобой расстаться, он, наверное бы, дал тебе денег… или должен был дать…
В конверте было сорок тысяч долларов. Те самые, которых просил глупый Арлазов.
Аня уже сидела в машине, когда раздался звонок. Это была Маша.
– Анюта… – сказала она, – я тут… У меня правда уже нет того, о чем мы говорили. Давай завтра съездим по магазинам. Прямо с утра.
Аня стиснула мобильник так, что пальцы ее побелели.
– Маша. Я сейчас вернусь.
– Нет. Не надо. До завтра, подружка.
