Стая - Шетцинг Франк (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Некоторые подплывали близко и ненадолго показывались из воды, к восторгу пассажиров. Киты были похожи на ожившие глыбы цвета шифера с их пятнистыми мощными челюстями. Большинство пассажиров как одержимые снимали китов на видео и фотографировали. Другие просто смотрели или пытались дотянуться рукой. Эневек видел, как при виде всплывающих китов у взрослых мужчин на глаза наворачивались слёзы умиления.
В некотором отдалении находились три другие моторные лодки и один довольно большой корабль. Все заглушили моторы. Стринджер по радио комментировала. Это была вполне невинная процедура наблюдения китов, но Джек Грейвольф воевал бы и против этого.
Джек Грейвольф был идиот.
К тому же опасный. Эневеку очень не нравилось то, что тот запланировал. Наблюдение туристов . Смешно! Но если будет поединок, пресса примет сторону Грейвольфа. Она настроит общество против их станции, и никто не посмотрит, что они ведут своё дело с научной и социальной ответственностью. Помехи со стороны экологов и прочих природозащитников, будь они даже такой сомнительной группой, как «морская гвардия» Грейвольфа, будут лить воду на мельницу расхожих предрассудков. Вряд ли кто по-настоящему задумается, что нужно различать дела серьёзной организации и лозунги фанатиков. Это придёт лишь много позже, когда пресса уже обыграет все факты и принесёт весь вред, какой только можно принести.
И Грейвольф был далеко не единственной заботой Эневека.
Он внимательно вглядывался в океан, держа камеру наготове. Он спрашивал себя, не страдает ли он паранойей, развязанной его встречей с двумя горбачами. Неужто он видел призраки? Или поведение животных действительно претерпело какие-то изменения?
— Справа! — крикнула Стринджер.
Все повернули головы туда, куда она указывала. К лодке приблизилось несколько серых китов, проводя показательные манёвры ныряния. Их хвосты, казалось, приветственно машут пассажирам. Эневек делал снимки для архива. Шумейкер в ладоши бы хлопал от радости. Киты будто решили возместить «Китовой станции» все убытки за долгое время ожидания.
— Эй, — взмахнула руками Лисия. — Что они делают?
Головы трёх горбачей синхронно вспарывали поверхность воды. Они широко раскрыли громадные пасти так, что было видно розовое нёбо. Мощные глоточные мешки словно надулись. Между китами взлетала бурлящая пена — и с ней что-то сверкающее, словно мишура. Крошечные вёрткие рыбёшки. Откуда-то налетели стаи чаек и гагар, совершая бреющие прыжки вниз, чтобы принять участие в кутеже.
— Они едят, — сказал Эневек, фотографируя китов.
— Нет! У них такой вид, будто они хотят сожрать нас .
— Лисия! Не старайся выглядеть глупее, чем ты есть.
— Ты не понимаешь шуток, — сказала Делавэр скучающе. — Разумеется, я знаю, что они питаются крилём и всей такой мелочью. Но никогда не видела, как они это делают. Я всегда считала, что они просто плывут себе, раскрыв пасть.
— Гладкие киты так и делают, — сказала Стринджер через плечо. — А у горбачей свой метод. Они подплывают под стаю мелких рыб или усоногих рачков и окружают их кольцом из воздушных пузырьков. Мелкие рыбы избегают турбулентной воды, они стараются держаться подальше от пузырькового занавеса и сбиваются в кучу. Киты всплывают, расправив свои глоточные складки, и делают хлебок.
— Ничего ей не объясняй, — сказал Эневек. — Она всё равно всё знает лучше.
— Хлебок? — повторила Делавэр.
— Так это называется у китов. Способ хлебка. Они могут растягивать свои глоточные мешки, превращая их в гигантский резервуар для приема пищи. Криль и рыбы всасываются одним глотком и застревают в цедильных пластинах.
Эневек подсел к Стринджер и вполголоса спросил:
— Как они тебе кажутся?
— Киты? Странный вопрос. — Она немного поразмыслила. — Думаю, как всегда.
— Ты находишь их нормальными?
— Конечно. Они просто в ударе, у них всё прекрасно получается.
— И они… не изменились?
Она сощурила глаза. Солнце блестело на воде. Горбачи уже давно скрылись.
— Изменились? — сказала она задумчиво. — Что ты имеешь в виду?
— Я же тебе рассказывал о двух Megapterae , которые внезапно вынырнули рядом с моей лодкой. — Инстинктивно он употребил научный термин для обозначения горбачей. И без того достаточно странные идеи бродили у него в голове, а так это хотя бы звучало серьёзно и научно.
— Да. И что?
— Это было странно.
— Тебе можно позавидовать. Полный отпад, и опять меня не оказалось рядом.
— Не знаю, отпад ли. Мне скорее показалось, что они пытаются разведать обстановку… Как будто они что-то замышляют…
— Ты говоришь загадками.
— Это было не особенно приятно.
— Не особенно приятно? — Стринджер недоумённо покачала головой. — Ты не в своём уме? Как бы я хотела оказаться на твоём месте.
— Не обольщайся. Я спрашивал себя, кто тут за кем наблюдает и с какой целью…
— Леон. То были киты. Не тайные агенты.
Он потёр глаза и пожал плечами.
— О’кей, забудь об этом. Должно быть, мне примерещилось.
Портативная рация Стринджер щёлкнула. Послышался голос Тома Шумейкера.
— Сьюзен? Перейди-ка на 99.
Все китовые станции передавали и принимали на частоте 98. Это было практично, потому что таким образом все были в курсе вида на китов. Береговая охрана и аэропорт Тофино тоже использовали частоту 98, а ещё, к сожалению, разные рыбаки-спортсмены, чьё представление о наблюдении китов было существенно грубее. Для личных разговоров у каждой станции был собственный канал. Стринджер переключилась.
— Леон там далеко? — спросил Шумейкер.
— Рядом.
Она протянула Эневеку переговорное устройство. Он выслушал.
— Хорошо, я поеду к ним… Скажи им, я вылечу, как только мы вернёмся на берег.
— О чём это вы? — спросила Стринджер.
— Пароходство просит меня о какой-то консультации.
— Пароходство?
— Да. Позвонили из управления. Они не особенно грузили Тома подробностями. Только сказали, что им нужен мой совет. И срочно! Странно…
Пароходство выслало за ним вертолёт. Не прошло и двух часов после разговора по рации с Шумейкером, как Эневек уже разглядывал сверху причудливый ландшафт острова Ванкувер. Лесистые холмы сменялись суровыми скалами, между ними поблёскивали реки и зелёные озёра. Но красота острова не могла скрыть того факта, что деревообрабатывающая промышленность нанесла лесам большой урон. За прошедшие сто лет она превратилась в ведущую отрасль хозяйства региона, и сплошной вырубке подвергались большие площади.
