Святая кровь - Крышан Александр (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Отец Мартин заключил ее ладонь в свои.
— Шарлотта, — проговорил он, склонив голову налево, потом направо, будто пытаясь рассмотреть ее получше.
На самом деле такое лицо забудешь не вдруг. Он отчетливо помнил («Да простит мне Господь нечестивые мысли», — помолился про себя он), как любовался этой женщиной, когда она подписывала соглашение о конфиденциальности секретного проекта Сантелли. Проекта, теперь грозившего опасностью его сестре и ее прекрасной семье.
— Да, доктор Шарлотта… Хенри, правильно?
Мартин намеренно исказил ее фамилию, чтобы не выдать своих подозрений. Ее имя он вспомнил вчера, когда позвонил по телефону, который ему сообщили его похитители. И всего лишь несколько минут назад он сделал второй звонок Орландо на новый номер, предупредив его о неожиданном прибытии дуэта.
Фамилия генетика была выделена жирным шрифтом на бирке ее беджика.
«Может, Мартин не хотел показаться невежей и не опустил глаза, поскольку беджик висел над ее левой грудью?» — пришло в голову Шарлотте.
— Почти. Хеннеси.
— Извините, память на имена у меня совсем плохая. — Бледные щеки Мартина едва заметно порозовели.
Он, наконец, отпустил ее руку, оставив Шарлотте ощущение влажной холодной ладони.
— Я так рад, что вы снова с нами. Если что-то вдруг понадобится — пожалуйста, достаточно будет одного лишь вашего слова.
— Огромное спасибо за гостеприимность.
— Всегда к вашим услугам. Что ж, пойдемте, поселим вас. Вы сможете освежиться, немного отдохнуть.
Он повел обоих по дорожке вдоль Апостольского дворца.
— Как вы смотрите на то, чтобы пообедать? — спросил он Донована. — Немного погодя, хорошо? И вы, Шарлотта, разумеется, тоже.
— Если вы не возражаете, Шарлотта, — повернулся к ней Донован.
— Напротив, с удовольствием.
26
Тель-Авив, Израиль
— Так что вы можете сказать по этому поводу? — спросил Коэн.
Прославленный профессор генетики Израиля Давид Фридман откинулся на спинку стула. Толстые линзы очков делали его выпуклые тусклые глаза неестественно большими. Он был сухощав, немногим больше тридцати, абсолютно лыс и без бровей — следствие редчайшего заболевания, называемого alopecia universalis, или универсальная плешивость. Отсутствие растительного покрова по всему телу плюс серые с голубоватым отливом глаза навыкате наводили на мысли о том, что его забросили на Землю инопланетяне с летающей тарелки. Потрясающий интеллект профессора казался потусторонним. Но в общении он был человеком трудным, неловким и раздражительным. А то, что он стойко отрицал и Бога, и иудаизм, было тяжелейшим испытанием для терпения Коэна.
— Информации масса, равви, — желчно сообщил профессор. — Я сужу только по фактам и изображениям, а не по образцам. Я буду теоретизировать, — предупредил он. — Знаете, если бы собственными глазами не разглядел все это в окуляре мощного микроскопа…
Он умолк, пожав плечами. Взгляд его переместился к окну кабинета, за которым на квадратном дворе Тель-Авивского университета толпились под пальмами студенты.
— Прошу вас. — Коэн с нехарактерным изяществом, словно в мольбе, раскрыл ладони. — Теоретизируйте.
Застонав, Фридман возвратил свой взгляд к монитору со схемой сорока девяти пар хромосом, покачал головой и сказал:
— Хорошо. Прежде всего я изучаю геном человека. А этот? Этот слишком мал, чтобы происходить от человека.
— Как это — мал?
До полуночи Коэн корпел над лэптопом Шарлотты Хеннеси и отобрал девять файлов с ключевой информацией. Зив сбросила их на флэшку, сейчас торчавшую из USB-порта включенного «Макинтоша» Фридмана. Все девять файлов были открыты в маленьких окнах на рабочем столе огромного профессорского плазменного монитора.
Фридман кликнул на нижней закладке, и файл с данными развернулся на весь экран.
— Вот, смотрите, — принялся объяснять Фридман, указывая на различные комбинации и последовательности А, С, G и Т — каждой букве соответствовал свой цвет.
Над ними тянулись серии непрерывных вертикальных линий разной толщины, напоминающие штрих-коды, убегавшие в бесконечность.
— Вы в курсе, сколько пар оснований предполагается в геноме человека?
Вопрос был риторическим. Аарон Коэн являлся блестящим исследователем и мог с легкостью начать вторую карьеру в лаборатории Фридмана.
— Три миллиарда.
— Ну а что мы видим здесь?
На мониторе, рядом с ячейкой, помеченной «Пары оснований», стояла цифра «298 825 111».
— Понимаю, это число кажется слишком малым. Но что, если это на самом деле взято у человека?
— Быть такого не может, равви. Уверяю вас. Взгляните-ка…
Костлявые плечи профессора заметно подрагивали от захлестывавшего его раздражения, когда он вывел и развернул на весь экран еще одно активное окно. Чувствуя себя доктором, чей пациент отказывается поверить тривиальному диагнозу, он сказал:
— Вот, равви, взгляните своими прекрасными глазами, глазами ученого. А мистицизм оставьте за дверью.
Фридман показал на экран, где отмаркированные флуоресцентной краской хромосомы экстрагировали из ядра клетки.
— Если это происходило на самом деле… — Он вновь покачал головой. — Мне все это кажется научной фантастикой. Смотрите, что здесь творится.
Он помедлил.
— Ага, вот сейчас. Видите? Вот эту пару хромосом?
Раввин подался к экрану:
— Вижу.
— Эти две хромосомы непрерывно замещают экстрагированный генетический материал. Перестраивают геном заново.
— А такое возможно?
— На Земле? Невозможно.
— Тогда как вы это объясните?
Профессор всплеснул руками.
— Компьютерное моделирование. Голливуд. Кто его знает? Мне больно говорить это вам, но, по-моему, вас одурачили.
Несмотря на его жесткий скептицизм, Коэн вовсе не был обескуражен. На самом деле он даже как будто остался доволен. Может, это профессора одурачили?
— А это имеет какое-то отношение к проекту гена Коэна? Может, кто-то дает вам пустые обещания? Или же вы просто проверяете меня?
— Я теоретизирую, — уклончиво ответил раввин.
На это сварливый гений выдавил из себя смешок.
— По-вашему, из увиденного никак не следует, что все это реально? — настаивал Коэн.
— Достаньте мне образчик. Тогда я вам скажу, реально это или нет и с какой планеты прилетело.
Коэн усмехнулся.
— Взгляните на другое изображение, — не унимался он. — То, на котором рядом две хромосомные диаграммы.
По счастью, система именования файлов у Шарлотты была описательная. Этот файл назывался «karytope.subjectA-hen-nesseyB.». И Зив не составило труда понять из атрибутов файла, что он открывался последним на лэптопе генетика.
Фридман вывел оба файла на экран.
— А если я привезу вам образчик «из Голливуда», — спросил раввин напрямую, чтобы сразу развеять малейшие подозрения Фридмана, — какой именно вам нужен? Левый или правый?
Чуть оживившись, профессор решил потянуть с ответом.
— Вот этот, обозначенный как «subject», предположительно от мужчины, — рассудил он. — А второй — явно женский; я о том, что помечен словом «Hennessey», что бы оно там ни означало. Они кажутся идентичными, с поправкой, разумеется, на половые хромосомы. В этом иллюзорном мире действительно имеет значение именно этот набор хромосом. Шутки ради давайте назовем этих двоих «строителями». Легко узнаваемая, даже внешне эта хромосома не похожа на хромосому человека.
Фридман легонько постучал пальцем по монитору: сначала по хромосомной паре «subject», затем — по идентичной ей паре «Hennessey».
— Итак, поскольку «строители» могут самостоятельно сотворить все остальные хромосомы в геноме, осмелюсь предположить, что именно в этом и кроется чудо. Ваша голливудская старлетка, — пошутил он. — И могу предположить, что, поскольку хромосомы-строители присутствуют в обоих ваших мужском и женском образчиках, мне будет достаточно любого из двух.
Он пожал плечами.
«Любого из двух».
