Рождение Дестроера - Мэрфи Уоррен (бесплатные версии книг TXT) 📗
Фелтон начал выбирать среди синих костюмов такой, чтобы пиджак подходил бы к уже надетым брюкам. Это было не так просто. Наилучший способ – найти пиджак, висящий без брюк, снятых с вешалки ранее. Осмотрев восемь синих костюмов, Фелтон послал к черту это занятие и взял первый попавшийся пиджак.
– Джимми?
– Слушаю, босс.
– Ты хороший человек, Джимми.
– Спасибо, босс. А с чего это ты вдруг?
– Просто так.
– Уж не думаешь ли ты, что что-то выйдет не так с Виазелли?
– Не с Виазелли. Дело не в этом.
– Вспоминаешь этого парня с крюком?
Фелтон застегнул синий пиджак, который прекрасно подошел по тону к брюкам, хотя Фелтон и знал, что они от разных костюмов.
Джимми не стал добиваться от босса ответа на свой вопрос, он знал, что Фелтон ничего не скажет, пока не решит, что настало подходящее для этого время. Джимми спрятал револьвер во внутренний карман.
Позже, тем же вечером, Фелтон наконец разговорился. Джимми сидел за рулем перламутрово-серого «роллс-ройса», заменяя безвременно покинувшего мир О'Хару. Они ехали по мосту Джорджа Вашингтона, увешанному огнями. Мост вдавался в Нью-Йорк как гигантский акведук древнего Рима, но нес на себе не воду, а людей.
– Ты знаешь, – задумчиво сказал сидящий на заднем сиденье Фелтон, глядя в окно, – я до сих пор жалею, что не воевал во вторую мировую войну.
– У нас была своя собственная война, босс.
– Да, но вторая мировая была настоящей, большой войной. Только представь себе, что какой-нибудь идиот, закончивший вшивый колледж, командовал, а я…
– У тебя бы лучше получилось, босс.
– Не знаю, как с точки зрения командования войсками, но уж я бы заранее поостерегся русских, это точно.
– Так наши, вроде бы, это понимали?
– Понимали, но не до конца. Я бы остерегался не только их, но и Англии, Франции, Китая. Таковы правила игры, Джимми. Вне семьи нет и друзей. Вообще нет такой вещи, как друзья. Только родственники.
– У меня, босс, никогда не было другой семьи, кроме вас.
– Спасибо, Джимми.
– Это не пустые слова, босс. Я готов жизнь отдать за тебя или мисс Цинтию.
– Я знаю, Джимми. Ты помнишь этого парня с крюком?
– Конечно, босс.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-нибудь так двигался?
– В каком смысле?
– Вспомни, он ведь бросился на меня, не выдав ни одним движением своих намерений. Обычно можно определить, что человек собирается сейчас сделать, как поступит.
– Ну и что?
– Скажи, боксеры или, например, борцы выдают свои намерения?
– Хорошие – нет.
– Правильно, а почему?
– Потому, что их так учили.
– Верно.
– Так что же?
– Кто же учил этого парня?
– Есть много разных мест, где можно этому научиться, – ответил Джимми. Фелтон помолчал и спросил:
– Тебе не показалось, что в последнее время нам стало труднее работать по контрактам, я имею в виду – убивать?
– Вроде бы, да.
– А в чем дело, в исполнителях? Они что, стали хуже?
– Нет, пожалуй, все такие же. Ты же знаешь этих молодчиков, им не только надо дать пистолет в руки, но и все разобъяснить в деталях, не то что-нибудь обязательно сделают не так.
– Почему же стало труднее, что их беспокоит?
– Они просто говорят, что стало труднее работать, труднее ликвидировать «объект».
– А что еще?
– Не знаю. Ничего, кажется.
– Нет, есть и еще что-то!
Джимми свернул на набережную Вестсайд-драйв и аккуратно перестроился в первый ряд. Таким был приказ Фелтона: на работе исполнять все правила, ничего не нарушать. Никаких превышений скорости, парковка только там, где разрешено. Это значительно облегчало дело, так как ни возникало дополнительных трудностей, даже по мелочам.
– Есть и еще кое-что, Джимми.
– Что?
– Во-первых, стало труднее кончать тех, кого нужно. Во-вторых – раньше они никогда серьезно не оборонялись. Никто из этих подонков, кого мы нанимали, не получил ни одной пули, ни одной царапины.
Джимми недоуменно пожал плечами и стал готовиться к повороту на 42-ю улицу. Из этого разговора он ничего так и не понял. Наверное, босс просто разрабатывает вслух очередную идею.
– Почему же никто из них не был вооружен? – спросил Фелтон.
– Многие вообще не носят оружия, – ответил Джимми, съезжая на развязку набережной.
– Люди, сующие нос в дела Виазелли или мои дела, не носят оружия?!
– Может быть, по глупости?
– По глупости? Нет, тут что-то другое. Какая-то закономерность, определенная модель поведения. Но этот с крюком в эту модель не вписывается. Если нам кажется, что этот крюкастый дьявол был хорош, то надо ждать кого-нибудь похлеще. Я это нутром чую. Я в этом уверен.
– Ты думаешь, у них есть кто-нибудь получше?
– Не знаю, может ли быть еще лучше. Не думаю. Теперь жди всю свору.
– Как в сороковые?
– Как в сороковые годы.
Фелтон откинулся на спинку сиденья.
Глава двадцать пятая
Швейцар отеля «Ройал Плаза», что на 59-ой улице, около Центрального парка, слегка удивился, когда вышедший из «роллс-ройса» джентльмен попросил его припарковать автомобиль. Раз ты ездишь на такой машине и имеешь шофера, то пусть он ее и паркует! Но джентльмен бросил, что шофера он берет с собой, и швейцар не стал спорить. Не стоит связываться с пассажирами «роллс-ройсов»!
Убедившись, что Джимми следует за ним по пятам, Фелтон вошел в роскошный холл отеля – инкрустированная солидная мебель, раскидистые растения в кадках, деликатный, почти женоподобный портье.
Направляясь к лифту, Фелтон с шофером не привлекли особого внимания, ничем не выделяясь среди респектабельных постояльцев и гостей, а кобура с пистолетом у Фелтона под мышкой была совершенно незаметна.
– Четырнадцатый этаж.
Засунув руку в карман черной шоферской ливреи, Джимми поправил пистолет, чем заслужил недовольный взгляд Фелтона, означавший, что на людях делать этого не стоило.
На четырнадцатом этаже решетчатые позолоченные двери лифта открылись в небольшое фойе, тогда как на всех остальных этажах перед выходящими из лифта представал коридор с рядами дверей по обе стороны. Занимая целый этаж отеля, Виазелли по совету Фелтона произвел эту реконструкцию, заменив коридор небольшим «предбанником» с глазками для наблюдения.
Ожидая в фойе, Фелтон с усмешкой переглянулся с Джимми, так как оба были хорошо знакомы с привычками хозяина этажа и заведенными им порядками: в данный момент сквозь одностороннее зеркало-окно слева за ними наблюдал один из телохранителей Виазелли. С их стороны зеркало было как зеркало. Фелтон поправил перед ним галстук, а Джимми не удержался и сделал средним пальцем неприличный жест своему отражению.
Дверь открылась, и одетый в темный полосатый костюм с синим галстуком человек пригласил их войти.
Не торопясь, как пара танцоров, не проявляя никаких эмоций, они вошли в светлую просторную комнату, переполненную мебелью, табачным дымом и людьми в строгих костюмах. Можно было подумать, что с минуты на минуту начнется конференция или симпозиум.
Однако здесь проходила вовсе не конференция. Когда Фелтон и Джимми вошли и остановились в центре комнаты под массивной хрустальной люстрой, шум разговоров разом прекратился и стал слышен лишь тихий шепот:
– Это он!.. Ага, точно… Ш-ш-ш… Тише, услышит…
Невысокий человек с наманикюренными ногтями, с темной итальянской сигарой в зубах и кривой улыбкой направился навстречу гостям и, подойдя поближе, сделал приветственный жест рукой.
– Э-э… Come sta, мистер Фелтон?
Фелтон попытался вспомнить, как зовут этого человека, но безуспешно и изобразил на лице вежливую улыбку.
– Налить вам что-нибудь выпить?
– Нет, спасибо.
Невысокий драматическим жестом прижал к груди руку, точно удерживая сердце, стремящееся выпрыгнуть прямо на золотистый ковер под ногами.
– Приношу глубочайшие извинения, мистер Фелтон, но у нас сейчас состоится совещание, и этот человек; – кивок в сторону Джимми, – ну… в общем, шоферу тут не место!
