Стая - Шетцинг Франк (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Основное освещение он выключил. Единственными источниками света оставались компьютер и настольная лампа. Из постоянно гудящего симулятора пробивалось еле различимое голубое свечение. Масса по-прежнему покрывала дно. Её можно было принять за мёртвую, но он-то знал, что это не так. Пока она светится, она очень даже живая!
На пандусе раздались чьи-то шаги. В дверь просунул голову Эневек.
— Леон, — Йохансон поднял голову. — Как приятно.
Эневек вошёл, пододвинул стул и сел на него верхом, обняв спинку.
— Три часа утра, — сказал он. — Какого чёрта ты здесь делаешь?
— Работа. А вот ты что здесь делаешь?
— Я не могу заснуть.
— Может, по глотку бордо? Как ты считаешь?
— О… — Эневек смутился. — Очень мило с твоей стороны, но я не пью.
— Совсем?
— Совсем.
— Странно. — Йохансон наморщил лоб. — Обычно такие вещи мне сразу бросаются в глаза… Ну, мы ведь уже нащупываем след, верно?
— Да, можно сказать. — Эневек сделал паузу. Было видно, что ему нужно о чём-то поговорить, но он только спросил: — А ты как продвигаешься?
— Хорошо, — ответил Йохансон и походя добавил: — Я решил вашу проблему.
— Нашу проблему?
— Твою и Карен. Проблему с памятью ДНК. Вы были правы. Это действует, и я теперь знаю, как.
Эневек сделал большие глаза:
— И ты говоришь об этом между прочим?
— Ты должен меня извинить. Я слишком устал для всяких реверансов.
— Как ты к этому пришёл?
— Эти загадочные гипервариабельные зоны, ты помнишь, — это кластер. Повсюду на геноме можно найти такие кластеры, которые кодируют определённые семейства протеинов. — Э-э… ты хоть знаешь, о чём я говорю?
— Подскажи.
— Кластеры — это подклассы генов. Гены, которые служат для чего-нибудь, например, для образования рецепторов или для производства каких-нибудь веществ. Если на отрезке ДНК наблюдается скучивание таких генов, этот отрезок называется кластером. И их в геноме Ирр очень много. Фишка в том, что клетки Ирр очень даже ремонтируются.
Но у Ирр починка идёт не с глобальным охватом всего генома; энзимы реагируют лишь на специфические сигналы. Как на железной дороге. Появляется стартовый сигнал — они начинают ремонтировать, доходят до стоп-сигнала — прекращают. Потому что дальше начинается…
— Кластер.
— Правильно. А кластер защищён.
— Они умеют защитить часть своего генома от ремонта?
— Благодаря репрессорам ремонта. Биологические привратники, если угодно. Они отгораживают кластер от ремонтных энзимов. И эти области могут мутировать сколько угодно, тогда как остальные области ДНК исправно чинятся, чтобы сохранить неповреждённым информационное ядро расы. Хитро, да? Таким образом, каждый Ирр становится мозгом, способным к безграничному развитию.
— А как они обмениваются информацией?
— Как Сью уже сказала, от клетки к клетке. Через лиганды и рецепторы. Рецепторы принимают лиганды, импульсы от других клеток, и приводят в движение каскад сигналов в направлении клеточного ядра. Геном мутирует и передаёт импульсы соседней клетке. Всё это происходит молниеносно. Гора желе в нашем танке думает со скоростью сверхпроводимости.
— Действительно, совершенно новая биохимия, — прошептал Эневек.
— Или очень старая. Новая она лишь для нас. На самом деле она существует уже миллионы лет. Может, от начала жизни. Параллельная разновидность эволюции. — Йохансон хохотнул: — Весьма успешная разновидность.
— И что мы теперь будем с этим делать?
— Хороший вопрос. У меня редко бывает такое дрянное чувство, как сегодня. Чтобы так много знания так мало продвинуло меня вперёд. Это только подтверждает то, чего мы боялись. Что они во всех отношениях отличны от нас. — Он потянулся и широко зевнул. — Не знаю, продвинет ли нас вперёд попытка контакта, которую делает Кроув. Сейчас у меня такое впечатление, что они прекрасно с нами беседуют, одновременно приканчивая нас. Может, в их глазах в этом даже нет противоречия. Но этот способ беседы — не для меня.
— У нас не остаётся выбора. Мы должны найти путь понимания. — Эневек пожевал щёку. — Кстати — а ты уверен, что все на борту тянут за одну верёвку?
Йохансон насторожился:
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что… — Эневек поморщился. — Не сердись на Карен, но она мне рассказала, что ты видел в ночь твоего странного падения.
Йохансон смерил его критическим взглядом.
— И что она об этом думает?
— Она тебе верит.
— Мне так не показалось. А ты?
— Трудно сказать. — Эневек пожал плечами. — Ты норвежец. Вы же твёрдо убеждены, что тролли существуют.
Йохансон вздохнул:
— Я бы всё это не вспомнил, если бы не Сью. Она меня навела. В ту ночь мы сидели с ней на ящике в ангаре. И я вроде бы увидел Рубина, который в это время якобы лежал с мигренью. Как и сейчас. Якобы! С того времени возвращаются какие-то осколки. Я вспоминаю о вещах, которые не могли мне присниться. Иногда я почти всё вспоминаю, но потом… стою перед открытой дверью, смотрю в яркий белый свет, вхожу — и воспоминания обрываются. А во время вечеринки на взлётной палубе состоянием моей памяти интересовалась Ли. Я думаю, она хотела меня испытать. — Йохансон посмотрел на него. — Ты спросил, все ли здесь тянут за одну верёвку. Я ещё в «Шато» в это не верил. Я с самого начала не доверяю Ли. Сейчас я так же мало верю, что Рубин страдает мигренью. Не знаю, что я должен думать, но у меня есть верное чувство, что здесь что-то замышляют!
— Мужская интуиция, — неуверенно пошутил Эневек. — Что, по-твоему, может замышлять Ли?
Йохансон глянул в потолок.
— Она это знает лучше, чем я.
Контрольное помещение
При этих словах Йохансон по случайности глянул прямо в объектив скрытой камеры. Сам того не зная, он посмотрел в глаза Вандербильта, который сидел на месте Ли.
— Догадливый ты паренёк, — проворчал Вандербильт. Потом позвонил Ли в её каюту по спецлинии. Он не знал, спит ли она, но такие мелочи его не интересовали.
Ли возникла на мониторе.
— Я же говорил, Джуд, гарантии нет, — сказал Вандербильт. — Йохансон того и гляди всё вспомнит.
