Инкуб, или Демон вожделения - Рассел Рэй (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Джулиан отпил из своего стакана:
– Я считаю, что насильник должен быть физически, так сказать, «сверходаренным», то есть иметь патологические размеры орудия насилия…
Док кивнул и сделал еще один большой глоток:
– Да, вы верно догадались. Не знаю каким образом. Но вспомните мои выводы. Это не мог быть, например, Тим Галэн. У того нет ни в одной сфере отклонений от нормы.
– Ну и что? – равнодушно произнес Джулиан.
– Подозреваю, что вы имеете в виду, – сказал доктор. – Но вы заблуждаетесь, думая, что преступник использовал какой-либо предмет. Садисты-маньяки прибегают к этому довольно часто, орудуя пивной бутылкой или початком кукурузы или черт его знает чем еще, если они импотенты.
– Нет, – возразил Джулиан, – не о том речь. Насильник ведь не был импотентом, не правда ли?
Док отставил стакан:
– Ну, не был. Но вы-то откуда знаете?
– Просто догадался. В половых органах девушек было вполне достаточно спермы. Правильно?
Док кивнул. Джулиан продолжил:
– Значит, насильник импотентом не был… Я позволю себе выдвинуть еще одно предположение. При нормальной эякуляции выделяется, ну примерно, с чайную ложку спермы. Но я уверен, что во всех трех случаях ее было гораздо больше. – Джулиан сделал паузу, ожидая комментария Дока.
Тот кивнул.
– Намного больше?
– Да, – подтвердил Дженкинс.
Джулиан встал и нетерпеливо зашагал по комнате.
– Док, – сказал он. – Я думаю, мы делаем успехи, и чувствую, что мы на пути к разгадке. Теперь перейдем к дальнейшим подробностям. Вы подтвердили, что спермы было намного больше. Ну так насколько же все-таки?
Док поднял стакан и осушил его на этот раз до дна.
– Все трое были заполнены ею до краев. Она просто выливалась из них. – Он передернулся:
– В каждой было не меньше литра…
Дженкинс налил еще виски.
– В случае с Прю, – решил он больше ничего не скрывать от Джулиана, – небольшое количество спермы было и в желудке тоже. Но я уверен, и не вздумайте спрашивать меня почему, что то была не сперма насильника.
– Вы правы, – согласился Джулиан, – но совсем не в том, в чем уверены. В отличие от многих других насильников, и агрессивных, и тех, кто прячется по кустам, у этого нет абсолютно никакого интереса к оральному акту.
– Вы чертовски уверены в себе.
– Доктор Дженкинс, – сказал Джулиан, машинально переходя на формальную британскую манеру общения, – вы обследовали девушек. Вы один видели собственными глазами, что сотворил с ними насильник. Вы единственный, кто может рассказать мне о всех последствиях насилия. Время щадить друг другу нервы уже прошло. Мы говорили о возможности того, что орган у насильника больше обычного мужского. Но во сколько раз? В два? В три? Что вы можете сказать, исходя из экспертизы жертв?
– Вы все равно мне не поверите, – ответил Док.
– Ну, а вы все же попробуйте убедить.
– Судя по состоянию тел девушек, разрывам тканей, массивным кровотечениям, смертельным последствиям повреждений… – Док опять осушил стакан, – я бы сказал, что эта треклятая штуковина должна быть размером, как минимум, с мою руку. – И Док для наглядности вытянул левую руку. Ничего подобного у нормальных мужчин не наблюдается, – добавил он. – Такое скорее можно встретить в зоопарке.
Джулиан задумчиво кивнул.
– Странно, – произнес он, как бы обращаясь к самому себе, – кто-то сегодня уже приводил аналогию с животными. – И вспомнил, что Тим упомянул коня.
Док решил уточнить:
– Погодите. Я ведь не утверждал, что думаю о том, что это было животное…
– Знаю, знаю, – прервал его Джулиан.
– Ни возле Гвен, ни возле Мэлани не было обнаружено ничего похожего на следы животного…
– Конечно, нет. Мы ведь ищем не совсем животное. Но мы ищем и не совсем человека. Мы ищем редкое существо, которое не вымирает лишь по одной причине: время от времени происходит совокупление представителя этого вида с человеком, и таким образом род продолжается. Оно убивать не хочет. Оно хочет лишь иметь потомство. Но физические размеры делают эту связь смертельной для женщины. Оно само об этом не догадывается, ибо слепо в отношении всего, кроме всепоглощающего сексуального влечения, во имя рождения себе подобных. Редко, может быть, один или два раза за всю новейшую историю ему удалось сделать выжившую женщину беременной. В таком случае родится ребенок. И этот гибрид вырастает, заводит своих детей. С каждым новым поколением нечеловеческая наследственность становится все более размытой, она слабеет и слабеет, становясь невидимой, недоступной для обнаружения существующими методами исследований. Поэтому такой человек для окружающих вполне нормален. Но что-то происходит, и наследственность эта вдруг начинает вырываться наружу и доминировать, тогда…
Телефонный звонок прервал Джулиана. Доктор не снял сразу трубку. Он повернулся к собеседнику:
– У этого редкого существа есть какое-нибудь название?
– Несколько, – ответил Джулиан, – одно из них – ИНКУБ.
– Доктор Дженкинс, – наконец отозвался Док на звонок. Через минуту лицо его исказила гримаса шока.
– Нет! – прошептал он, – о, Боже, нет, Хэнк. Я еду…
Рука доктора буквально уронила трубку. Шок на лице сменила брезгливость, как будто он дотронулся до мерзкого существа, о котором они только что говорили.
– Что, еще одна? – не веря в догадку спросил Джулиан.
Доктор посмотрел на него потерянно.
– Не одна, а две: номер четыре и пять…
23
Аните Грант было сорок, когда она умерла. Она всегда слыла красивой цветущей женщиной. Красивой она оставалась и до самого смертного часа. Здоровье, свою безграничную энергию, любовь к спорту, жизни вообще она потеряла в одну минуту. Ей было тогда тридцать семь лет. Если бы самый изощренный изверг попытался найти способ, чтобы свести женщину ее натуры с ума и подвергнуть бесконечной пытке, то и он не придумал бы лучшего способа, чем было ее существование в последние годы. Судьба приковала Аниту к постели и инвалидной коляске, что было непосильным, дьявольским испытанием.
И тем не менее Анита Грант никогда не роптала. Воля ее оставалась несгибаемой, улыбка всегда бодрой, вера в Бога стала сильнее, чем была раньше. И только в редкие моменты, когда она оставалась в одиночестве, Анита позволяла себе заплакать. Но и тогда она плакала не о своей доле. Она омывала слезами участь дочери, вынужденной бросить учебу и пойти работать, чтобы прокормить мать-инвалида и себя. И еще она оплакивала мужа, веселого Джона, как они его всегда называли, которого погубил слепой рок в самом расцвете лет и сил.
«Я не имею права так рассуждать, – часто говорила Анита себе. – Если судьба слепа, то это должно означать, что и Бог слеп и глух к мольбам людей и их надеждам. Если допустить, что судьба слепа, то жизнь тогда не более чем просто случайность, бесформенная и бессмысленная. Тогда может статься так, что добро будет наказано, а зло восторжествует».
– На все была воля Божья, – утешал ее преподобный Китон.
И она верила, потому что в противном случае просто бы рехнулась.
– Воля Божья или Промысел Божий? – Она не могла не задавать этот вопрос. За что? За что в той ужасной катастрофе Бог убил мужа, ее сделал навсегда инвалидом, правда, пощадив дочь? Какой был в этом смысл? Какая цель? Что за Промысел Божий такой?
Была зловещая ирония в том, из-за чего произошла трагедия. Маленькое существо отняло жизнь у двоих.
Участок дороги, по которому они тогда ехали, не считался особо опасным. Ни серпантинов, ни резких поворотов – просто ровное прямое шоссе между Мидвэйлом и Галэном. Стоял приятный весенний вечер, было около половины одиннадцатого. В воздухе сладко пахло лавром. Мэри Лу, которой было тогда тринадцать, сидела сзади и напевала вслед за радио одну из роковых песенок, которые она так любила. Джон шутливо грозился переключить приемник на другую станцию, где, скажем, идет церковная проповедь. Но вопль протеста Мэри Лу заставил их всех троих рассмеяться. Был ли еще на свете отец и муж, которого бы так любили в семье? Мэри Лу его боготворила, а Анита считала главным для себя сделать его счастливым. Джон отвечал им тем же с широтой и теплом своей натуры. «Я счастливый человек», – часто повторял он.
