Ночной кошмар (Властители душ) - Кунц Дин Рей (книги txt) 📗
Дрожа, всхлипывая, официантка пролепетала:
- Случайность. - Она прерывисто вздохнула, и, застонав, покачала головой. - Ужасная.., случайность.
Глава 6
Четырнадцать месяцев назад:
Четверг, 10 июня 1976 года
Труп обнаженного мужчины лежал в центре чуть наклоненного стола для вскрытий, расцвеченный кровавыми надрезами во многих местах.
- Кто это? - спросил Клингер.
- Он работал на Леонарда, - отозвался Салсбери.
Комната, в которой находились они трое, освещалась лишь двумя лампами под колпаками, подвешенными в центре потолка над прозекторским столом. Три стены были заставлены компьютерным оборудованием: пультами управления, мониторами, блоками питания. Вспыхивающие и мерцающие огоньки работающей электроники зловеще мигали зеленым, голубым, желтым и бледно-красным в окружающей полутьме. Девять телевизионных дисплеев - большие кубы с лучевыми трубками - были закреплены высоко на трех стенах, а четыре экрана были установлены на потолке; и все они излучали слабое голубовато-зеленое свечение.
В этом жутком освещении распростертое тело было похоже не на тело обычного человека, а скорее на бутафорский манекен из фильма ужасов.
Кротко, почти преисполнившись благоговения, Даусон произнес:
- Его звали Брайен Кингман. Он состоял в моем личном штате.
- Долго? - поинтересовался Клингер.
- Пять лет.
Покойному было около тридцати, его тело отличалось прекрасным сложением. Он умер семь часов назад, и признаки разложения начали проявляться: кровь стекла в нижнюю часть тела, застаиваясь в голенях, бедрах, ягодицах, которые были пурпурного цвета и уже отчасти тронуты тлением. Лицо, напротив, посерело, черты заострились. Руки были вытянуты вдоль тела, ладони наружу, пальцы искривлены.
- Он был женат? - спросил Клингер. Даусон покачал головой: нет.
- Семья?
- Вырастившие его бабушка с дедушкой умерли.
Братьев и сестер нет. Его мать умерла родами, а в прошлом году погиб в автокатастрофе его отец.
- Тетки и дядья?
- Близких нет.
- Подружки?
- Ни одной, которой бы он был увлечен всерьез или которая бы всерьез увлекалась им, - отвечал Даусон:
- Потому-то мы его и выбрали. Если он исчезнет, никто особенно не позаботится разыскать его.
Некоторое время Клингер обдумывал услышанное. Потом спросил:
- Вы предполагали, что эксперимент его убьет?
- Мы не исключали этой возможности, - поправил Огден.
Мрачно усмехнувшись, Клингер заметил:
- И вы были правы.
Что-то в тоне генерала взбесило Салсбери.
- Тебе были известны ставки, когда ты связался с Леонардом и со мною.
- Да уж, разумеется, - согласился Клингер.
- Тогда не веди себя так, словно смерть Кингмана - единственно на моей совести. Вина лежит на всех нас.
Нахмурившись, генерал возразил:
- Огден, ты меня не так понял. Я вовсе не думаю, что ты, или Леонард, или я вообще в чем-то виноваты. Этот человек - лишь машина, которая разбилась. И ничего больше. Мы всегда достанем другую машину. Ты чересчур чувствителен, Огден.
- Бедный мальчик, - вымолвил Даусон, печально разглядывая тело. - Он готов был на все ради меня.
- Он и доказал это, - сказал генерал, задумчиво оглядывая мертвеца. - Леонард, у тебя в этом доме семеро слуг. Кто-нибудь из них знал, что Кингман был здесь?
- Вот уж вряд ли. Мы тайно его сюда привезли.
Тринадцать месяцев это крыло дома в Гринвиче было абсолютно изолировано и никак не сообщалось с остальными двадцатью комнатами. К крылу пристроили новый отдельный вход, а все замки поменяли. Слугам объявили, что под эгидой "Фьючерс" в доме проводятся совершенно безопасные эксперименты, а предпринятые предосторожности необходимы, чтобы исключить возможность промышленного шпионажа.
- А домашняя прислуга все еще любопытствует насчет того, что здесь происходит? - спросил Клингер.
- Нет, - ответил Даусон. - Они же видят, что в течение года здесь ничего особенного не произошло.
Секретное крыло перестало их занимать.
- Тогда, мне кажется, можно похоронить Кингмана в усадьбе без особого риска. - Он повернулся к Салсбери. - А что случилось? Как он погиб?
Салсбери присел на высокую белую скамейку у изголовья стола, обвил ногами одну из ее ножек и заговорил, глядя на собеседников поверх распростертого тела покойника.
- Впервые мы доставили Кингмана сюда в начале февраля. Он считал, что помогает нам в проведении социологического исследования, результаты которого чрезвычайно важны для "Фьючерс". За сорок часов опроса я узнал об этом человеке все, что хотел - его симпатии и антипатии, предрассудки, причуды, желания и все, что касается его интеллекта. Позже, в конце - февраля, я просмотрел записи этих интервью и выбрал пять ключевых пунктов, свидетельствующих об убеждениях или укоренившихся привычках, которые я попытался обратить в их противоположность путем серии подсознательных внушений.
Салсбери выбрал три сложных и два простых варианта. Кингман обожал шоколад: конфетки, шоколадные кексы - шоколад во всех видах; а Салсбери захотел, чтобы у Кингмана подступала тошнота при одном виде шоколада. Кингман не любил, просто не выносил брокколи, а Салсбери решил заставить его наслаждаться ею. Третья несложная трансформация заключалась в том, что Салсбери вознамерился не только избавить Кингмана от необъяснимого страха перед собаками, но и превратить подопытного в их обожателя. Еще два опыта скорее всего привели бы Салсбери к неудаче, потому что они требовали слишком глубокого проникновения в психику Кингмана. Начать с того, что Кингман был атеистом - факт, который он скрывал от Даусона весьма успешно все пять лет службы у него. Во-вторых, он был довольно резко настроен по отношению к черным. Превратить его в глубоко верующего человека, проповедующего братскую любовь к неграм, было куда сложнее, чем возбудить отвращение к шоколаду.
Ко второй неделе апреля Салсбери завершил составление программ обработки подсознания.
Пятнадцатого апреля Кингмана вновь доставили в этот дом под предлогом необходимости его участия в дополнительных социологических исследованиях для "Фьючерс". Хотя он об этом и не догадывался, влияющий на подкорку наркотик ему ввели в тот же день. Салсбери положил его на медицинское обследование и три дня подвергал многочисленным тестам, но не обнаружил ни малейших следов отравления, ни постепенных видоизменений в тканях, химическом составе крови, никаких заметных психических отклонений или вредных побочных явлений от приема наркотика.
К концу третьего дня, девятнадцатого апреля, находясь по-прежнему в добром здравии, Кингман принял участие в эксперименте по визуальному восприятию - так ему объяснили. Днем ему показали два кинофильма и после каждого предложили ответить на вопросы по поводу увиденного. Ответы его были вовсе не важны, но Салсбери зафиксировал их просто потому, что привык заполнять каждый пустой клочок бумаги в своей лаборатории. Целью эксперимента было лишь одно: пока Кингман смотрел фильмы, три часа подряд в него закачивались подсознательные программы, которые должны были изменить его привычки и убеждения - те пять, которые выбрал Салсбери.
События следующего дня, двадцатого апреля, подтвердили эффективность наркотика Салсбери и его подсознательных программ. За завтраком Кингман потянулся за шоколадным батончиком и отшвырнул его прочь, откусив кусочек, быстро извинившись, он выскочил из-за стола в ванную комнату, где его вырвало. За обедом он умял четыре порции брокколи в масле со свиными отбивными. Днем, когда Салсбери вышел с ним прогуляться по усадьбе, Кингман добрых четверть часа играл с несколькими сторожевыми собаками. После ужина, когда Салсбери и Даусон принялись обсуждать вечный вопрос об объединении общественных школ на Севере, Кингман вступил в спор как убежденный либерал, всю жизнь радевший о всеобщем равноправии. И наконец, не догадываясь о том, что у него в спальне установлены две видеокамеры, передающие на мониторы его жизнь в закрытом крыле дома, он прочитал молитвы, отходя ко сну.
