Первый всадник - Кейз Джон (книги бесплатно без TXT) 📗
Это и нравится Соланжу в лампочках. Они непредсказуемы, как сама природа.
Сойдя с автобуса, Сюзанна поняла, что не знает, куда идти, и подошла к рыжеволосой женщине, которая сидела за столиком придорожного кафе рядом с остановкой.
— Извините?
Женщина удивленно оторвалась от кожаной записной книжки, где делала какие-то пометки.
— Вы не скажете, как пройти на Родео-драйв? — спросила Сюзанна, поправляя Стивена в коляске.
Женщина посмотрела на нее так, будто прикидывала, сколько денег ушло на костюм и не краденый ли он. Наконец она вздохнула и кивнула в сторону перекрестка:
— Туда и направо.
— Спасибо! — очаровательно улыбнулась Сюзанна.
— Кстати, — добавила женщина с такой ядовитой ухмылкой, что в нее захотелось швырнуть лампочкой, — надо говорить «Родэо», а не «Родео».
— Огромное спасибо!
Сюзанна пошла к Родео-драйв. И откуда ей знать, что это так по-дурацки произносится? Нет чтобы произносить, как пишется!
Женщины вообще гораздо внимательнее мужчин. Мужчины тоже обращают внимание, но по-другому. Кроме «голубых» — те, если приглядываются, то совсем как женщины. Кстати, даже ребенок на руках не отпугивает мужские взгляды. Сейчас Сюзанна в них буквально купалась. После родов она уже похудела и в дорогом наряде выглядела просто роскошно. Тем более сейчас, с набухшей молоком грудью. И никакого силикона! А Стивен — такая прелесть, что от обоих глаз не оторвать.
Здорово. Даже жаль, что не на самом деле. Вот бы и правда так идти по Родео-драйв, толкать новенькую колясочку с малышом, глазеть на витрины и думать... о чем? Наверное, о своем муже. Какие чистые стекла в витринах — не прозрачные, нет, совсем невидимые. А магазины такие роскошные, что в половину не попасть без записи. И витрины заставлены товаром, как реликвиями. Солнечные очки на вращающейся горке, чтобы их было видно со всех сторон, как драгоценность какую-нибудь! И целая витрина с сумочкой — с одной-единственной!
Все здесь сверкает, даже люди.
Сюзанна пригляделась к своему отражению в очередной витрине. Как будто здесь родилась! Честное-пречестное! Вылитая чья-то жена, продюсера какого-нибудь. Или даже сама продюсер, вывезла ребенка погулять, прикупить ковриков-сережек.
Как хорошо!
Настолько хорошо, что сделалось немножко стыдно. Но Соланж сам выбрал, где ей надо побывать. Это он сказал, на какие автобусы садиться и в какие районы зайти. Остальное — на ее усмотрение. Не важно, куда класть лампочки: в автобус, в мусорный бак, на парковке у бордюра, главное — в нужном районе.
Так нужно, чтобы отследить результат. К тому же эти районы самые богатые. А кто использует почти все ресурсы? Кто больше всех вредит?
Здесь логово зверя. Так сказал Соланж. Прямо здесь, вокруг Родео-драйв.
Родэо-драйв.
Осталась последняя лампочка. Их и сделали-то всего дюжину. Остановившись, Сюзанна поправила над коляской зонтик, закрывавший малыша от солнца, достала из сумки лампочку и положила на шоссе у бордюра, где ее рано или поздно раздавит машина.
Навстречу шла целая толпа смеющихся молодых людей, все с белоснежными зубами и хищными взглядами. Сюзанне тут же захотелось раздавить лампочку. Но она удержалась — не потому что можно заболеть, а из-за туфель, которые в «Джоан и Дэвид» обошлись ей в сто девяносто два доллара.
А обувь назад не берут.
Глава 12
Вашингтон, 17 апреля 1998 года
Город нежился в лучах весеннего солнца.
Пока Фрэнк торчал в Санта-Фе, зима закончилась, а земля преобразилась. Бульвары, парки и даже обочины запестрели тюльпанами и азалиями.
Дома он бросил портфель на кровать, переоделся и отправился на пробежку в парк Рок-Крик, чтобы стряхнуть оцепенение после долгого перелета. Сейчас Фрэнк побежал по дорожке для велосипедистов. Через полмили, у зоопарка, черная асфальтовая дорожка была усыпана конфетти из белых лепестков. Редкие порывы ветра срывали с цветущих вишен все новые белоснежные вихри. К черту Париж! Пусть всего несколько недель, но весной Вашингтон — самое прекрасное место на земле!
Возможно, так всегда кажется после двух недель в центре пустыни, где камень — вполне сносное украшение, а куст сирени — небывалое чудо.
Дейли присоединился к медицинским работникам, пытавшимся предотвратить новую вспышку sin nombre в районе «четырех углов». Пока было зафиксировано только два случая заболевания, да еще и на расстоянии больше сотни миль друг от друга, но когда смертность среди заболевших достигает семидесяти процентов, имеет смысл перестраховаться.
Часть поселений, которые пришлось обследовать, находилась в резервациях. Чтобы получить разрешение расставить мышеловки, взять пробы крови и осмотреть дома, нередко требовались чудеса дипломатии.
— Взять в моем доме мышиного говна? Вот козлы!
— Мы хотим предотвратить новую вспышку болезни — помните, что было в девяносто третьем?
— Что, из-за мышей?
— Да, вроде того. Вирус. Мыши его разносят.
— Ясно. И как называется этот вирус?
— Sin nombre.
— Ну-ка, ну-ка? Безымянный, значит, вирус, да?
— Да.
— Кончайте мне мозги парить!..
Некоторые слишком хорошо помнили девяносто третий, чтобы цепляться к названию вируса. Однако большинство тех, кого прежде миновала опасность, решали, что их разыгрывают.
— Да ладно! Придумайте развлекаловку получше, а то сочинили болезнь, у которой и названия-то нет!
Другие реагировали с подозрением:
— Проверить кровь на антитела? Знаю я ваши антитела, СПИД называется! Так бы и сказали, нечего всякую фигню выдумывать!
В конце концов люди из органов здравоохранения добились своего, и новая вспышка ограничилась двумя случаями. Материал подобрался интересный. Что самое важное, Коу милостиво покивает головой, и появится возможность заняться действительно интересной темой.
Он принял душ, включил ноутбук и распечатал файл с расходами. Завтра надо будет послать его Дженнифер.
Дейли сунул дискету в дисковод, перебросил весь накопившийся материал в файл nombre-1, создал новый файл, nombre-2, и принялся за статью. Но через час потянуло на улицу — работать, когда на улице весна, почти невозможно.
Поэтому он сохранил файл, вытащил дискету и отнес ее на кухню. Там, в холодильнике, за молочными пакетами, стояла коробочка для резервных копий. Кому-то такое хранилище может показаться странным, однако на самом деле надежнее не придумать. Холодильник не просто поддерживает температуру, он еще и герметичен. С дискетами ничего не произойдет, даже если начнется пожар.
Вечером, когда низкое солнце начало бесцеремонно заглядывать прямо в окна, Фрэнк позвонил Энни Адэр.
— Алло?
— Привет, это Фрэнк Дейли.
— А! — Пауза. — Привет.
Между «А!» и «Привет» ее жизнерадостный тон превратился в настороженный.
Минуту они болтали ни о чем. «Как дела? Хорошо, а у тебя? Тоже. Получила статью про грипп? Да, получила! Отличная статья».
— Я тут подумал, — начал Фрэнк спустя еще несколько минут, — может, сходим куда-нибудь, поедим?
— Не знаю, боюсь, мысль не самая удачная.
— Почему?
— Ну, я все еще не могу с тобой разговаривать.
— Неправда, а сейчас ты что делаешь?
— Ты прекрасно понимаешь. Я про Копервик, Хаммерфест и так далее.
— Думаешь, я тебе из-за этого позвонил?
— Да.
— Какой ужас, нельзя быть такой подозрительной! Копервик! Ха! Думаешь, мне нужен только этот Копервик?
— Да.
— Вот как? А если я пообещаю совсем о нем не говорить?
— Не знаю, можно ли тебе верить. По-моему, ты довольно... напористый.
— Кто напористый, я напористый?! Я просто голодный. Ну хочешь, поклянусь? Особо торжественно, а? Хочешь честное слово?
Нервный смешок дал понять, что еще не все потеряно.
— Хорошо, уговорила! Я поклянусь на пачке Библий! Еще один смешок.
— Одна пачка устроит?
— По-моему, ты не слишком верующий.
— Да, действительно. Тогда на учебнике анатомии? Или нет, на медицинском справочнике! Только назови!
