Зодиак - Стивенсон Нил Таун (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
12
Дома, в Бостоне, мы выработали соглашение с «Фотексом». Компания только что потеряла своего самого вредного переговорщика, моего давнего и хитрого врага, который свалился с ржавого навесного мостика в водозаборный пруд, где его затянуло в трубу и покромсало на легкоперевариваемые кусочки вращающимися ножами и затем переработало в ядовитую слизь. Думаю, это было самоубийство. Сделка с «Фотексом» обернулась большой морокой, потому что Вес, глава нашего бостонского отделения, уехал на «омни» в деловую поездку по Новой Англии. Мне приходилось то и дело мотаться на их завод на велосипеде, а ведь он находился на севере, в районе самой высокой химической преступности, и добраться туда можно было лишь по обочинам крупных трасс. При виде очередного дорожного столба я всякий раз чувствовал, как счетчик сбрасывает годы с моей продолжительности жизни.
Нам подарили старую сеть – сервер и пять компьютеров с выслугой лет десять. У Бостона уже есть свой Музей компьютеров, но как витрина для устаревшей техники мы дышим им в спину. Старые компьютеры никакой экономической ценности не имеют, и мы покупаем их за сущие пустяки. Обычно они вполне справляются с тем, что нам нужно: телекоммуникации, распечатка рассылочных листов и медленная обработка кое-каких цифр.
Мы с Дебби устроили себе каникулы на несколько дней, съездив в Квебек, а оттуда в Новую Шотландию. Я отдохнул ужасно.
– Если мы встанем сейчас, – сказал я однажды часа в три утра, глянув на свои навороченные электронные часы.
– … и очень быстро сложим палатку… – продолжила она, я совсем сконфузился, но она добавила: – … прыгнем в машину и поедем в темноте, то успеем на паром и через двадцать четыре часа будем месить грязь в Бостоне.
– Ага.
– Вместо того чтобы лежать на пляже, слушать шум волн, отдыхать и заниматься сексом, – закончила она.
– Но мы же им не занимаемся, – логично возразил я, но вдруг именно так и оказалось.
Дебби пожелала подстроиться под ритм океана. Типично гринписовский секс: медленный, разочаровывающий и в согласии с природой. По счастью, где-то в миле от берега пыхтел траулер, и, дойдя до пляжа, волны стали накладываться друг на друга, сливаясь в единый бурный «шур-шур-шур». Я порвал молнию в спальнике, Дебби опрокинула котелок с остывшим шоколадом, и некоторое время мы просто лежали, чувствуя разными боками тепло и холод, и я сказал: «А пошел он, этот паром». Время от времени я вдруг понимаю, что действительно нужен этой женщине, и мне становится жутковато. Я уже видел, в кого она превращается, когда чего-то хочет: тот еще таран.
Однако мы все-таки добрались домой и некоторое время не виделись. Лето выдалось удачное, и на пляже или в зале игровых автоматов я проводил времени больше, чем за работой. Один приятель Барта из Такомы прислал нам чертову прорву фейерверков, которые купил по дешевке в индейской резервации. Нас арестовали за то, что мы запускали их в городском парке, и мне пришлось продать кое-какие акции «Масс Анальной», чтобы уплатить штраф. Арестовавший нас тип сработал на диво – по всей видимости, был в прошлом военным. Он выждал, когда мы подожжем шутиху, а потом подлетел к нам на огромной скорости с выключенной мигалкой, затормозил прямо перед нами, прижав к подпорной стенке эстрады, и врубил все свои коповские огни разом. Гениальная тактика. Я от всего сердца его поздравил; полезно помнить, что еще существуют умные копы.
В порт пришел «Иглобрюх». Он как раз собирался обогнуть Мэн и направиться в Буффало. Но сначала мы смотались на Спектэкл-айленд в паре миль от побережья Южного Бостона. На самом деле это место следовало бы называть «Островом буксиров Гэллахера», поскольку для их семьи он был своего рода родовым наследством. Ее основатель (не знаю, как его звали по имени) полвека держал концессию на вывоз городского мусора. Он цеплялся за нее, как тварь из фильма «Чужой» за космонавтов: не извлечешь, не прикончив пациента. Он использовал все: взятки, шантаж, ложь, насилие, свое ирландское происхождение, клевету, договорные браки, католическую церковь и обычный подхалимаж. Он расширил свое дело от одного буксира до флотилии из пятнадцати, насыпал целый остров посреди гавани и, как полагается истинному магнату, умер от апоплексического удара. Сейчас компанией «Буксиры Гэллахера» заправлял его внук Джо, который перешел к другим формам экоцида. Он обзавелся с иголочки новеньким мастодонтом под названием «Сверхкрепкий», тягачом в двадцать одну тысячу лошадиных сил, который, вероятно, выволок бы в море элитный квартал Бикон-Хилл, если бы Джо и его люди сообразили, как закрепить трос. А пока всего лишь перевозили с его помощью нефтяные вышки по двадцатифутовым валам Северной Атлантики.
Дни сбрасывания мусора для Гэллахеров миновали, но плоды их трудов еще налицо. По ним можно прогуляться. Уверен, рано или поздно на Спектэкл-айленд возникнет квартал кондоминиумов для яппи. Платить за отопление почти не придется, ведь мусор тут еще разлагается; если среди зимы загнать в недра острова зонд, обнаружишь, что у него температура человеческого тела. Так он и торчит посреди гавани, разлагаясь и испуская газы и жар. Если хотите знать мое мнение, он – олицетворение Бостонской гавани.
Можно вырыть ямку и взять образец крови Спектэкл-айленда, красновато-коричневой жидкости, которая пропитала свалку, – эдакий приправленный дождевой водой коктейль из всего, что сюда выбросили. Но проанализировав пробу, узнаешь, что остров состоит не только из грязных подгузников, сгнивших диванов и карточек бейсбольной команды «Сокс». Тут есть еще и растворители и разные металлы. Промышленность тоже приложила руку к его созданию.
Иногда у меня возникает ощущение, что компании до сих пор сваливают сюда «неудобную» часть отходов своей жизнедеятельности. Это трудно доказать, если только не разбить палатку на острове и не ждать, когда появятся их суда, но мне не хотелось жить на горе мусора. Дом Роскоммона и так достаточно на нее походил.
Экспедицию туда мы предприняли ради одного эксперимента. Я где-то прочел, как в Сиэтле построили дома рядом со старой, засыпанной свалкой. Дома начали спонтанно взрываться, и выяснилось, что в подвалы просачивался метан, выделившийся в результате разложения органического мусора. Муниципалитет послал рабочих вбить в землю трубы, чтобы выпустить газ. Когда их концы подожгли, получились симпатичные световые бомбы, а после – факелы.
Мы погрузили на «Иглобрюх» несколько длинных труб, арендовали аппарат для бурения и солнечным воскресным утром отплыли из яхт-клуба. Когда мы прибыли на место, на вонючем берегу уже тусовалась обязательная свора малолетних недоумков. Человек пять или шесть сгрудились вокруг костра, ведь на Спектэкл-айленд нет ни одного места, где хотелось бы сесть. Они пили пиво «Наррагансет», которое, очевидно, привело их в традиционно русское настроение: приканчивая очередную бутылку, они с силой бросали ее себе под ноги. Пили они в спешке, поскольку было прохладно и ветрено, кругом воняло, и они, вероятно, уже поняли, что сама их вылазка была ошибкой. Взрывы бьющегося стекла звучали почти беспрерывно. Вокруг в надежде на кроху съестного кружили, пикируя на осколки, чайки.
Мы бросили якорь в стороне от острова. Ребятишки с пивом приплыли сюда на лодке чьего-то папочки, открытом четырехместном морском катере, который вытащили на лучшее причальное место. Больно было смотреть на глубокие шрамы, процарапанные в ярком стеклопластиковом днище. Нацелившись на менее удобное место ярдах в ста в стороне, мы начали перевозить на «Зодиаках» снаряжение.
Я был только рад, что мы от них далеко. Выглядели они одинаково, эдакие обязательные прикиды подростков-нонконформистов: длинные волосы, едва пробивающиеся усы, черные кожаные штаны и куртки. Будь с нами Бартоломью, он опознал бы их любимую группу лишь по картинкам на футболках. Я остался на берегу с уже выгруженным оборудованием, а Вес мотался взад-вперед на «Зодиаке». Он свалил возле меня трубы и как раз возвращался на «Иглобрюх», когда заметил, что ребятишки нашли груду выброшенных шин. Они роились, как муравьи на карамельке, кричали, смеялись, называли друг друга «чувак» и бросали шины в огонь.
