В никуда - Демилль Нельсон (е книги .TXT) 📗

Полковник Манг не желал, чтобы развенчивали его представления об американской армии, и поэтому сменил тему:

– В каком звании вы вышли в отставку?

– Уоррент-офицер.

– И как много вам платят?

Я вспомнил, что сообщил мне Конуэй: средняя зарплата вьетнамцев примерно триста – четыреста долларов в год, и, отвечая, ощутил небольшую неловкость.

– Около четырех с половиной тысяч.

– В месяц?

– В месяц. Вы же это знаете. Зачем спрашивать? И в чем смысл этого допроса?

Полковнику Мангу не понравился мой отпор, но, как все вьетнамцы, он продолжал держаться с холодной отчужденностью. Резнул ладонью по клавише внутренней связи и что-то сказал по-вьетнамски. Прошло несколько секунд, дверь отворилась, и появился Пихала. Они обменялись несколькими фразами, и Пихала подал Мангу идиотский шарик – единственное, что смутило его среди вещей в моей сумке.

Полковник рассмотрел вещицу, тряхнул в руке и стал наблюдать, как пошел снег у Мемориала ветеранов Вьетнамской войны.

– Что это такое?

– Памятник погибшим во Вьетнамской войне. Сувенир.

– Зачем вы взяли его с собой?

– Подарили в аэропорту.

– Понятно... – Он снова встряхнул шарик. Я чуть не рассмеялся, но Манг мог подумать, что я смеюсь над ним.

– Да-да, узнаю. На стене выбиты имена. Пятьдесят восемь тысяч. Правильно?

– Верно.

– А мы потеряли миллион.

– Миллион на севере и миллион на юге, – поправил я. – Это составляет два миллиона.

– Я не учитываю потери противника.

– Почему? Они ведь тоже вьетнамцы.

– Американские марионетки. – Полковник Манг опустил снежный глобус на стол. – Пожалуйста, достаньте все из карманов. Абсолютно все.

У меня не оставалось выбора, пришлось подчиниться. И я положил рядом с шариком портмоне, конверты из пиджака, ручку, расческу, платок и драже "Тик-так". Только не стал показывать адреса, которые написал мне француз.

Первым делом полковник Манг принялся изучать содержимое моего портмоне. Там лежало сколько-то американских долларов, кредитные карточки, удостоверение отставника, в котором указывалось звание, но не указывалась специальность, медицинская страховка и водительские права штата Виргиния.

Затем прошелся по вещам из пиджака, осмотрел расческу, ручку и "Тик-так" и приступил к конвертам: в одном находились американские деньги, вьетнамские деньги, дорожные чеки; в другом – гостиничные ваучеры. Манг ничего не пропустил и делал пометки на листе. Одновременно он что-то говорил Пихале, и тот ему отвечал. Я понял, что их заинтересовало количество денег – совокупный двухгодичный доход обоих. Они явно считали, что в мире нет справедливости: поверженный враг вернулся с кучей наличности к месту своего поражения!

Пихала что-то резко мне сказал по-вьетнамски, повторил и сам рассмеялся. Вьетнамцы еще нетерпимее американцев к тем, кто не говорит на их языке. Я пытался вспомнить, как по-вьетнамски "пошел ты..." или что-либо в этом роде. Но в уставшую голову ничего не приходило.

Наконец Пихала ушел и даже не забрал с собой глобус, а Манг продолжал писать. Но вот он поднял глаза.

– У вас заказан отель "Сенчури риверсайд" в Хюэ и "Метрополь" в Ханое.

Я не ответил, и это как будто вывело его из равновесия.

– Будьте любезны, возьмите свои вещи с моего стола. – Он произнес это таким тоном, словно я специально досадил ему, разложив перед его носом имущество.

Я забрал конверты, портмоне и другое барахло и рассовал по карманам. Но паспорт и визу он не выпускал из рук.

– Если это все, я хотел бы отправиться в гостиницу, – заявил я.

– Я сам вам сообщу, когда мы закончим, мистер Бреннер. Если мы закончим.

Он в первый раз назвал меня по фамилии, и я понял, что это не дань вежливости: Манг давал понять, что знает, как меня зовут, где я буду жить во Вьетнаме, когда уеду из страны и что лежит в моем кошельке. Словом, абсолютно все.

– Вы зарезервировали гостиницы в Хошимине и Хюэ, – продолжал он. – Но между этими датами несколько дней.

– Так точно.

– Куда вы собираетесь?

– Пока не знаю.

– Полагаю, в Анхе?

– Не исключено.

– Что ж, это не проблема. Но имейте в виду, что часть вашей прежней базы закрыта для посещения иностранцев, потому что используется Народной армией.

– В том числе автотрейлеры с кондиционерами?

Полковник не ответил.

– Но город открыт, хотя бордели, массажные салоны, бары и опиумные притоны запрещены.

– Что ж, это хорошая новость.

– Неужели? Вы рады, что закрыли Додж-Сити? Вы ведь так называли этот район, который построили ваши инженеры?

– Никогда о таком не слышал.

Манг внезапно скривился и прошипел:

– Моральное разложение. Деградация. Вот почему вы проиграли войну.

Я не хотел, чтобы он поймал меня в ловушку, и потому промолчал.

А полковник Манг продолжал распинаться об "эйджент орандж" [19], побоище в Милай, бомбардировках Ханоя и таких вещах, о которых не знал даже я.

Очень сердитый человек. Я даже не мог получить удовольствия от того, что его разозлил. Он ненавидел меня еще до того, как я вошел в его кабинет.

Я вспомнил совет Конуэя выразить раскаяние по поводу ужасов войны и понял, что это было не просто предложение, а настоятельная рекомендация.

– Ужасное время для обоих наших народов, – сказал я. – Особенно для вьетнамского. Я сожалею, что моя страна участвовала в войне. Я приехал сюда, чтобы посмотреть, как вьетнамский народ живет в мирное время. Хорошо, что многие ветераны возвращаются в вашу страну. Я знаю много таких, кто не жалеет времени и средств, чтобы залечить военные раны. Да и сам надеюсь чем-то помочь.

Полковник Манг, судя по всему, остался доволен моей маленькой речью и одобрительно кивнул. Она могла бы положить начало прекрасной дружбе, хотя я в этом сильно сомневался.

– Так куда вы направитесь между Хюэ и Ханоем? – спросил он меня.

Выполнять секретное задание. Но этого я ему не сказал.

– Можете что-нибудь предложить?

– Наверняка захотите посетить места прежних боев.

– Я был поваром.

Манг заговорщически улыбнулся. Он словно бы говорил: мы оба понимаем, что это туфта.

– Вы мне не кажетесь человеком, которому нравится заваривать кашу.

– Что вы! Я с детства был очень чувствительным. Стоило увидеть кровь на отбивной, как моментально хлопался в обморок.

Манг перегнулся через стол.

– Я убил много американцев. А сколько вьетнамцев убили вы?

Я почувствовал, что с меня довольно, и поднялся.

– Этот разговор оскорбителен. Я сообщу об инциденте в наше консульство в Сайгоне или в посольство в Ханое. – Я посмотрел на часы. – Я у вас уже полчаса. Если вы задержите меня хотя бы на минуту, я буду требовать, чтобы вы дали мне возможность связаться с консульством.

Манг тоже не выдержал, вскочил, треснул ладонью по столу и впервые повысил голос:

– Вы ничего у меня не потребуете! Требовать буду я! Я требую у вас распорядок ваших передвижений по территории Социалистической Республики Вьетнам!

– Что ж, я о нем поразмыслю. А теперь, пожалуйста, отдайте мне паспорт и визу.

Полковник Манг взял себя в руки и сел. И произнес абсолютно спокойным голосом:

– Будьте любезны, мистер Бреннер, сядьте.

Я постоял достаточно долго, чтобы как следует его позлить, а потом опустился на стул.

– Я задержу ваш паспорт до вашего отъезда из Хошимина. А до этого времени вы мне предоставите полный и подробный план ваших поездок из Хошимина в Хюэ и из Хюэ в Ханой.

– Я предпочел бы получить паспорт сейчас.

– Мне плевать на ваши предпочтения. – Манг посмотрел на часы. – Вы пробыли в моем кабинете десять минут. Это обычная паспортно-визовая проверка. – Он подтолкнул мне визу через стол. – Забирайте.

Я поднялся, взял визу и, оставив снежный шарик на столе у полковника, шагнул к двери.