Неправое дело - Варгас Фред (книги бесплатно без онлайн txt) 📗

XV

Под вечер Марк Вандузлер сошел с поезда в Кемпере. Уж больно просто все получается. Кельвелер заставил его потратить несколько дней, чтобы выследить пса-падальщика, а завершать дело отправился в одиночку. Нет уж, дудки. Не один Кельвелер не любит оставлять темные истории непроясненными. Он, Марк, тоже никогда не бросал начатое расследование, никогда, потому что терпеть не мог откладывать дела на потом. Конечно, все его изыскания касались Средних веков, но все равно это были расследования. Он всегда досконально изучал архивы, даже самые запутанные. Кропотливое исследование деревенской торговли XI века стоило ему много пота и крови, но видит бог, работа была доведена до конца. Конечно, тут совсем другое дело, гнусное убийство, сказал Луи, но Луи вовсе не владеет монопольным правом на расследование гнусностей. А теперь сын Второй мировой – надо срочно перестать его так называть, а то еще, не ровен час, проговоришься, – сын Второй мировой сам отправился на поиски пса, которого к тому же выследил Матиас. И Матиас был с ним согласен, надо разыскать эту псину. Возможно, именно это больше всего повлияло на решение Марка. Он наскоро покидал вещи в сумку, а Люсьен, историк Первой мировой, взял и все вытряхнул, упрекнув его в неумении складывать вещи. Чтоб ему пусто было!

– К черту! – крикнул Марк. – Я из-за тебя на поезд опоздаю!

– Не опоздаешь. Поезда всегда дожидаются доблестных воинов на Восточном вокзале, это правило останется на века. Женщины плачут, но поезда, увы, уходят.

– Да я не с Восточного вокзала еду!

– Какая разница. Вообще-то ты забыл главное.

Компактно укладывая рубашки, Люсьен кивнул в сторону кипы счетов сеньора де Пюизе.

И в самом деле, Марк рассчитывал поспать в поезде, подложив под голову учетные книги Гуго. Средневековье было его спасением. Когда рядом с тобой десять веков, нигде не пропадешь. Прелесть Средневековья, объяснял Марк Люсьену, в том, что его невозможно исчерпать, даже копаясь в нем тысячелетиями, и это более благодарный труд, чем изучение Первой мировой войны, которую когда-нибудь будешь знать по дням и по часам. Величайшее заблуждение, отвечал Люсьен, Первая мировая – это бездна, это черная дыра человечества, это потрясение, в котором кроется тайна всех катастроф. Историк нужен не для того, чтобы успокаивать людей, а чтобы бить тревогу. Марк уснул между Лорианом и Кемпером.

Такси довезло его до Пор-Николя, он быстро миновал разрушенный порт и разбросанный по берегу поселок, от которого уцелела лишь середина, и пошел пройтись по каменистому берегу. Уже темнело, хоть и на полчаса позже, чем в столице, и он спотыкался на скользких камнях. Начинался прилив, и Марк шагал у кромки воды, спокойный и удовлетворенный, по его волосам стекали струи дождя. По правде сказать, если бы он не посвятил себя Средним векам, то стал бы моряком. Но его ничуть не манили современные суда. А подводные лодки и подавно. Он побывал на «Эспадоне», [5] лежащем в воде у берегов Сен-Назера, что было крупной ошибкой – в торпедном отсеке его прошиб холодный пот. Ну что ж, он был бы моряком прошлого. Хотя китобойные суда и канонерки тоже его не вдохновляли. Значит, он плавал бы по морям еще раньше, в конце XV века, к примеру, отправился бы искать одну землю, заблудился и открыл другую. Выходит, будь он моряком, все равно никуда бы не делся от Средневековья, чему быть, того не миновать. От этих мыслей Марку стало тоскливо. Ему не нравилось чувствовать себя запертым, загнанным в угол, пусть даже и Средними веками. Десять веков могут быть так же тесны, как десять квадратных метров камеры. Вероятно, это была еще одна причина, которая привела его туда, где кончалась земля, в Finis Terrae, на край света, в Финистер.

XVI

Поздно вечером Луи заявился к мэру домой.

Стоя на пороге, Шевалье смотрел на него большими голубыми глазами и бесшумно шевелил вялыми тонкими губами. Похоже, про себя он устало произнес: «вот черт».

– Шевалье, мне снова нужно поговорить с вами.

Выставить Кельвелера вон? Бесполезно, все равно завтра вернется, мэр знал это наверняка. Он впустил его в дом, зачем-то сказав, что жена уже спит, и Луи сел в кресло, которое ему молча указал хозяин. Кресло было таким же рыхлым, как его владелец, таким же оказался спящий на полу пес. Тут, по крайней мере, правило работало. Это был бульдог – крупный кобель, уставший гоняться за бульдожками и считавший, что дело свое он сделал, на этом его собачья служба кончена, и не рассчитывайте, что он станет ворчать, потому что в доме чужой.

– Похоже, ваш пес знает толк в жизни, – сказал Луи.

– Если хотите знать, – ответил Шевалье, устраиваясь на диван, – он никогда никого не кусал и пальцы тоже не отгрызал.

– Неужели никогда не кусался?

– Раз или два, когда был молодой, и то потому, что его раздразнили, – уточнил Шевалье.

– Ну конечно, – согласился Луи.

– Сигарету?

– Да, спасибо.

Некоторое время оба молчали. Луи отметил, что враждебности между ними не возникло. Скорее что-то вроде взаимной договоренности, покорности судьбе, терпимости. Общаться с мэром было приятно, он действовал успокоительно, сказал бы Вандузлер-младший. Шевалье был не из тех, кто делает первый шаг.

– Я наведался в жандармерию Фуэнана, – начал Луи. – Мари Лакаста погибла, раскроив череп о камни.

– Да, мы об этом уже говорили.

– И все-таки у нее не хватает последней фаланги большого пальца левой ступни.

Шевалье не вздрогнул, постучал по сигарете и на этот раз чертыхнулся вслух.

– Быть не может… – пробормотал он, – в рапорте этого нет. Что за выдумки?

– Сожалею, Шевалье, но в рапорте это есть. Не в том, который вы мне показали, а в другом, который за ним последовал. Медэксперт составил его в понедельник, и его копию выслали вам во вторник с пометкой «лично». Да, я не уполномочен вести расследование, но почему вы мне ничего не сказали?

– Да потому что я не получал этого рапорта! Минутку, дайте подумать… Наверно, он пришел в среду или четверг. В среду я был на похоронах Мари Лакасты, потом уехал в Париж. Потом сплошные заседания в сенате до субботы. Я вернулся в воскресенье, а сегодня утром в мэрии…

– Вы не распечатывали недельную почту? Когда я пришел к вам, было почти двенадцать.

Мэр развел руками, потом выкрутил пальцы.

– Но я пришел только в одиннадцать! У меня не было времени смотреть почту, и я не ждал ничего срочного. Бухту Панфуль чуть не затопило, и я занялся этим, пока жители не завалили меня жалобами. Эта бухта – настоящий капкан, нельзя было позволять рыть в том месте. Но ради всего святого, не станете же вы в этом копаться!

– Не волнуйтесь, у меня много других дел, помимо затопленных бухт. Но мне казалось, что ваш рабочий день начинается в девять.

– Мой рабочий день начинается с аперитива в кафе, и всем это известно. Вы думаете, что я видел рапорт и ничего вам не сказал? Так вот, Кельвелер, это не так! В десять я спал, нравится вам это или нет. Я не люблю рано вставать, – добавил мэр, сдвинув брови.

Луи наклонился и тронул его за руку:

– Я тоже спал.

Мэр достал две рюмки и налил коньяку. То, что Луи тоже оказался соней, возвысило его в глазах Шевалье.

– Мало того, – прибавил Луи, – я еще и днем сплю. В министерстве я запирал дверь, ложился на пол, а под голову клал толстый том уголовного кодекса. На полчасика. Иногда я забывал убрать книгу, и никто не мог понять, почему я читаю законы на ковре.

– Итак? – сказал мэр. – Что во втором рапорте?

– Как вы знаете, жандармы составили первое описание в воскресенье. Над телом прошло пять приливов и отливов, оно было повреждено и покрыто илом и водорослями. Травма черепа бросалась в глаза, а рана на ноге нет. Однако Мари Лакаста была босой. Кажется, она всегда носила короткие резиновые сапоги мужа, которые были ей велики.

– Верно. Она надевала их на босу ногу, когда шла за моллюсками.