Телевидение - Андреев Олег Андреевич (бесплатные серии книг txt) 📗
— Ну что ты скажешь о моих предчувствиях? — спросил Валера, плюхаясь на сиденье.
— Да то же, что и всегда, — меланхолично ответил Носов. — Я уже и за ее любимой “Гжелкой” смотался.
— Кого “ее”? — опешил Валера.
— А разве мы не к Дэби? — хитро усмехнулся Витя.
— Вот правду же говорят, — стукнул ладонями по рулю Никитин, — с кем поведешься, от того и наберешься. Все-таки мой дар предвидения заразен! Стоп! Я же тебя не представлял Дэби. И не особенно распространялся о ее привычках. Откуда ты знаешь, что она предпочитает “Гжелку”?
— Понимаешь, — потупился обычно невозмутимый Виктор, — сейчас это уже дело прошлое, но полгода назад, когда вы с Галкой начали потихонечку остывать, она в эту жилетку, — оттянул он полочку своего операторского жилета со множеством кармашков, — много чего слила. В том числе и кое-какую информацию о привычках заокеанской разлучницы.
— Вот дура! — воскликнул Валерий. — Так она решила, что между нами стояла Дэби? Ха! Дэби… Да она же просто свой парень, вот и все. Впрочем, ты сам увидишь. А за “Гжелку” спасибо. Весьма кстати будет.
Они так обрадовались своему единомыслию и возможности спасти ценный материал, что не заметили серую “шестерку”, отъехавшую следом за ними и провисевшую на хвосте до самого отеля.
Москва
С женой Крахмальников спал раз в месяц. Это она установила такой график. Который сама же и нарушала. Но не в смысле учащения, а совсем наоборот. Как-то года три назад она усадила Леонида перед собой и раскрыла толстую книгу “Дао”.
— Читал?
— Вроде… Так, бегло.
— Не читал, — констатировала жена. — Так вот в этой мудрой книге написано, что мужчина после двадцати лет должен извергать семя не чаще одного раза в месяц. После сорока — раз в полгода. Даосисты называют сперму “соком жизни”. Теряя этот сок, мужчина сокращает свою жизнь.
И до этого сексуальная жизнь у них была нерегулярной, натужной, механической. А теперь вот станет еще и философски обоснованной, а значит, вовсе пресной.
— И что? — спросил он саркастически. — Ты предлагаешь мне воздерживаться от оргазмов?
— Я согласна, во время полового акта воздерживаться трудно, — сказала жена. — Поэтому мы сократим наши сексуальные отношения.
Крахмальйиков не стал отвечать. И еще он понял, что станет ей изменять. Нет, разводиться он не будет, а будет шкодливо “задерживаться на работе”, “уезжать в командировки” и “сидеть на совещаниях”.
Первое время никто в поле зрения Крахмальникова не попадал. А потом как просыпалось. Пошли любовницы одна за другой. И теперь уже сам Леонид пропускал ежемесячный сеанс с собственной женой. О чем она, впрочем, не сильно тосковала. Человек — это замкнутый круг. Вот такой сектор у него — работа, вот такой — развлечения, вот такой — семья, вот — секс. Если к какому-то сектору прибавляется, то в каком-то, соответственно, убывает. Валентине было достаточно работы — сектора семьи и секса у нее были микроскопическими.
До сих пор Крахмальникова устраивало такое положение вещей, но вот недавно он втрескался. Странно все получилось. С Аллой Макаровой он работал уже несколько лет и даже не смотрел в ее сторону: Крахмальников знал, что у Аллы муж и двое детей, что она не очень умна и еле тянет рекламный отдел. А полгода назад почему-то стал замечать. Нет, она не строила ему глазки, не трогала мягкой рукой за лацкан пиджака, обращалась деловито и чуть холодновато. Но когда она появлялась, он, как прыщавый сексуально озабоченный мальчишка, раздевал ее глазами и творил с ней такое — мысленно, разумеется, — что дыхание спирало в груди, а перед глазами плыли черно-красные круги.
Как-то Леонид засиделся в редакции за полночь. И вдруг услышал, как по коридору кто-то нетвердо шагает и поет.
Выглянул — Алла…
Что там его подростковые фантазии! Он и не знал, что такое бывает вообще. Они не сказали друг другу ни слова. Они смели со столов все бумаги, смяли все дорожки на полу, чуть не поразбивали телефоны. Все, что только возможно в сексе, Крахмальников тогда испробовал впервые. И почувствовал, что он мужчина.
И покатилось. Им не о чем было говорить, да и не нужно было. Крахмальников снял квартиру возле студии, и оба бежали туда, как только освобождались. Леонид пытался трезво обдумывать, что же такое с ним происходит, но только махал рукой — он был счастлив. И горизонта в этом счастье не видно.
— А давай поженимся, — сказал он как-то.
— Давай. Только у меня муж и дети.
— Муж не стенка. У меня тоже жена. И вот сегодня он и она все поставят на свои места.
Леонид поговорит с женой, Алла — с мужем.
Но это все потом. Сейчас он мчался в свой отдел — раскручивать питерскую катастрофу.
Питер
Картина была апокалиптической.
Вспышка камеры высветила два уходящих во тьму вагона, сдавленных остатками свода тоннеля, на которых лежали каменные плиты толщиной около метра. Денис прикинул их вес и поразился, как вагоны вовсе не сжались до толщины листа металла.
Снова им предстояло пробираться вдоль выпученных до самых стен рваных кромок стальной обшивки. И что там ждет впереди? Уцелел ли технологический переход, о котором говорил Слава? Хватит ли сил пройти по нему?
От невеселых мыслей его отвлек Наташин вскрик. Денис бросился назад, в вагон.
При его появлении панки, севшие рядом с девушкой, отпрянули от нее, а она судорожно застегнула куртку на груди.
— Что, руки чешутся, мальчики? — как можно внушительней спросил Хованский.
— Ага, и не только, — осклабился Джус. — А ты чем, старый, мигал там за окном? Фотик у тебя, да?
— Вот, — показал “мыльницу” Денис.
— И на хрена ты снимаешь всю эту бодягу? В газетку хочешь толкнуть за бабки? Ну так щелкни нас с Беном и телкой. Классный будет кадр: “Дети подземелья!” Мы же группу нашу хотели так назвать, помнишь, перец? — обратился он к приятелю. — Распалась группа — барабанщик обкумарился и решил с крыши до самолета дотянуться. Во пельмень, да?.. Мы тут решили не идти с вами, нам и здесь в кайф. И девушку не дадим мучить. Так что снимай, дядя, и будет у тебя фотка на память. На светлую память. Ха-ха!
— Ваше дело. Пошли, — протянул он руку виолончелистке, но Бен прижал ее к себе и заверещал:
— Люблю тебя!
Они были уже совсем безумными, эти парни.
Денис оглянулся на Славу, но тот сидел расслабленный и как будто дремал. Хованский подумал, что он один в поле воин — что с калеки возьмешь.
Гривастый Джус внаглую засунул руку Наташе за пазуху. Ну что ж, пора действовать!
— Ладно, уломали, сфотографирую вас напоследок. — Денис навел аппарат и нажал на спуск.
Вспышка ослепила юнцов, а Денис в тот же момент выбросил вперед правую ногу, целясь носком ботинка в лоб под стоящим дыбом гребешком волос. Попал! Голова Джуса откинулась, стукнувшись затылком о подоконник, и он завалился на бок на сиденье.
Но и сам Денис тут же рухнул спиной на пол, подсеченный ногой в тяжелом “гриндерсе”, и через мгновение Бен навалился на него сверху.
Хованский оказался в беспомощном положении: он все еще держал в руках камеру, и локти оказались прижатыми к бокам коленями искушенного в драке противника, а пальцы больно придавило к “мыльнице” обтянутой кожей штанов мускулистой задницей.
— Ты че, фраер? — хрипел Бен. — Крутой, да? Ногами махать вздумал? — Ухватив одной рукой поверженного врага за горло и сжимая его все сильней, другой он наносил удары по лицу Дениса. — Ну че ты вылупился, козел? Счас я твои зенки успокою!
Правая рука метнулась за спину и вновь возникла уже с выкидным ножом.
— Я тебе один глазик выколю, чтоб больно было, а вторым ты будешь смотреть, как мы твою девку трахать станем, — шипел Бен, медленно приближая лезвие к мотающейся из стороны в сторону голове Дениса.
В этот момент раздался выстрел, и на лицо Хованского вдруг с отвратительным шлепком упало что-то горячее. Он потерял сознание.
